Вступление в должность

Вернулась Света, стала расстилать дорожку в комнате.

«А, где наша не пропадала! Как-нибудь выкрутимся!» — вдруг беспечно подумала Ира и крикнула в комнату:

— Светик, мой руки! Скоренько позавтракаем и поедем!

За завтраком Света сказала:

— Мамочка, купи мне сапожки.

— Какие сапожки? — удивилась Ира, — У тебя же есть черные сапожки.

— Мамочка, не такие. Я замшевые видела. Такие законные, просто пре-е-елесть! — Света даже зажмурилась, растягивая последнее слово.

— Света, — покачала головой Ира. — Опять «законные»? Сколько раз тебя папа просил?

— Но так же все говорят. Мамочка, ты бы одним глазком посмотрела, какие сапожки! Купи мне, я просто мечтаю! Семьдесят рублей.

— Света, ты соображаешь, что говоришь? Это же почти моя месячная зарплата.

— Мамочка, ну давай перетерпим. Помнишь, когда папе купили костюм? Немножко посидели на картошке — и все. Чем плохо?

— А тебе не кажется, что в твоем возрасте рано носить обувь за семьдесят рублей?

— Девочки в классе носят, а мне рано? Мне все рано, — обиделась Света.

— Но откуда у меня деньги? Неужели ты не понимаешь, что у нас нет денег на такие покупки?

— У нас никогда нет, а у других почему-то есть, — ответила Света, глядя в тарелку с омлетом.

— Я о других не знаю, я знаю о себе. А у меня денег нет, — строго заметила Ира.

— У тебя их никогда не будет, — дрожащим голосом сказала Света, не подымая глаз.

— Возможно, — сухо ответила Ира. — И закончим этот разговор. Доедай, вымой посуду, причешись — и пора ехать.

Ира поднялась и ушла в спальню переодеваться. Что-то новое появилось в Свете: и надутые губы, и эта требовательность. Прежде такого не было.

«Не надо придавать значения, — решила Ира. — Она все поняла».

Ира надела пестренькое штапельное платье, подкрасила ресницы и губы, чуть-чуть подсинила веки (легкая косметика), и в 10.45 они поехали за подарком для малолетней именинницы. Еще вчера вечером Ира сказала Свете, что они поедут на именины к Зайцевым и что об этом лучше не говорить папе, поскольку он недолюбливает Дарью Игнатьевну. Света, конечно, спросила, почему папа недолюбливает ее, и Ира ответила: «Ты же знаешь, наш папа немножко странный, иногда его не поймешь».

Троллейбус подвез их прямо к магазину, но до его открытия оставалось еще пять минут. Огромное здание осаждали толпы народа. Магазин имел две центральные двери и по двое дверей по бокам здания. Из этих боковых дверей часто продавали дефицит, и каждый день, проезжая мимо на работу, Ира видела большие очереди, выстраивавшиеся у боковых дверей в ожидании «что выбросят». И каждый раз ее одолевал вопрос: откуда у людей деньги? Где они берут: копят, воруют, сами печатают? Почему же она не может накопить? Ей часто вспоминались молоденькие девчонки, с кем вместе работала в городской библиотеке. Девчонки умудряются копить из зарплаты, покупают сапожки, модные кофточки, щеголяют на работе в импортных сандалетах. Но при этом они также умудряются питаться воздухом, а точнее — супом за двадцать копеек и синеватым пюре в диетической столовой. Однако такой способ экономии их семье никак не годился…

— Мам, пойдем посмотрим. Может, там уже что-то дают, — Света потянула Иру в сторону боковых дверей.

— Зачем? Мы все равно ничего не будем покупать.

— Ну, просто так посмотрим.

— Не надо. Подождем у входа, сейчас откроют.

— Мам, смотри, смотри, какое платье! Это, наверно, продавщица, — Света указала на проходившую мимо девушку в полосатом платье, сшитом, похоже, из двух махровых полотенец.

— Почему ты решила, что продавщица? — улыбнулась Ира, не понимая, отчего Свете пришла в голову такая мысль.

— Разве ты не знаешь? Продавщицы самые модные, они только импорт носят, — объяснила Света и тут же сказала — Мам, я на секундочку. — И мгновенно исчезла.

И, быстро вернувшись, сообщила:

— Там тоже закрыто. Я там нашего соседа видела.

— Какого соседа?

— Этого… спекулянта. С первого этажа. Он коврами спекулирует.

— Откуда ты знаешь?

— Девочки во дворе говорили. Он и сейчас там стоит, где ковры дают. Мам, а почему его не посадят?

— Наверно, милиция не знает.

— Как раз и знает. Здесь всегда два толстых милиционера дежурят. Они ведь могут его запомнить?

— Откуда ты знаешь, кто здесь дежурит? — удивилась Ира. — Ты что, ходишь сюда?

— Иногда мы с девочками забегаем. Просто так, посмотреть, — ответила Света.

Магазин открылся, толпа хлынула в центральные двери, увлекая туда же Иру со Светой.

Казалось бы — так ли уж много охотников до детских игрушек? Но и в этом отделе сразу же образовалась очередь. На витрине красовалась большая заводная-кукла, на шее у куклы висела картонка с ценою — 12 рублей. Ира сразу же решила, что возьмет эту куклу: яркая коробка, яркая кукла — Дарье Игнатьевне понравится.

— Отойди в сторонку, чтоб тебя не затолкали, — сказала Ира Свете и заработала локтями, пробираясь поближе к прилавку.

Потом она ходила с этажа на этаж по магазину, искала Свету и не могла понять, куда та запропала. Дважды возвращалась в отдел детских игрушек, стояла, ожидая, что Света подойдет. Искала в отделе канцелярских товаров (ручку выбирает, альбом?), в отделе спорттоваров (кеды, коньки?). Иру толкали, она сама кого-то толкала в людском водовороте — Светы не было. Ира начинала злиться. Вспомнились замшевые сапожки, беганье с девочками в магазины.

«Что с ней происходит? Совсем распустилась!» И вдруг, проходя мимо парфюмерного отдела, Ира увидела на витрине красную коробку, опоясанную золотистой «молнией». Самым неправдоподобным было то, что возле прилавка было пусто; никто не расхватывал знаменитые коробки. Ира похолодела: а вдруг кто-то из лаборанток уже побывал в магазине и видел коробки? А вдруг кто-то из них придет сюда позже?.. Но, может, коробок мало? Может, эти две, что лежат под стеклом, — последние и их вот-вот купят?

— Скажите, у вас много таких туалетных наборов? — спросила Ира продавщицу.

— Много. Вам завернуть?

— Нет, нет, — Ира поспешно отошла от продавщицы.

Свету она нашла в отделе женского белья. Случайно заметила в толчее розовые Светины банты. Банты торчали у самого прилавка. Света вертела в руках какой-то ажурный лифчик.

— Что ты здесь делаешь? — дернула ее за руку Ира.

— Мамочка, смотри, какая прелесть! Это французский, самый модный! Если бы перешить…

— Сейчас же положи! — багровея, закричала на нее Ира. — Ты что, собираешься покупать? Марш отсюда!.. Дрянь, мерзавка! Я тебе покажу французские лифчики!..

— Женщина, вы где находитесь? — возмутилась молоденькая продавщица.

— Ненормальная!.. Вот это мамаша!.. — послышались рядом голоса.

Света залилась краской и бросилась прочь от прилавка.

— Подожди! — крикнула ей Ира.

Ей стало невероятно стыдно.

«Господи, что я сделала?! Идиотка, базарная баба!..» — винила она себя, быстро идя к выходу и не выпуская из виду мелькавшие впереди, среди голов, розовые банты.

Она догнала Свету за газетным киоском, куда та забежала. Света плакала, уткнувшись лицом в фанерную стенку киоска.

— Светочка, прости меня, — говорила Ира, обнимая и прижимая к себе дочь. — Светик, посмотри на меня… Ну, прости, пожалуйста… Я виновата. Я гадко поступила… Видишь, я тоже плачу…

— Мама, не надо, не надо, — обернулась к ней залитая слезами Света. — Я не буду… Уже все прошло. У тебя ресницы потекли…

— Ты меня прощаешь?..

— Да, да… Пойдем в скверик, где фонтан, я умоюсь… — И ты…

К Зайцевым они приехали в половине первого, опоздав к назначенному времени всего на полчаса. Да и то лишь потому, что Зайцевы обосновались в самом конце города, куда еще не добралось многоэтажье микрорайонов, где люди жили в собственных деревянных домиках, с крылечками на немощеные улицы, с калитками и заборами, крашенными в разный цвет, с собаками и цветниками, сараями и погребами во дворе, с клубничными и огуречными грядками, с яблонево-вишневыми садами, словом, там, куда из центра надо было добираться сперва автобусом, а потом двумя трамваями.