Фебус. Принц Вианы

Шли медленно. Шагом. Лошадиным шагом. Да еще по старому лесу без дороги и даже без тропинки. В современной Европе таких первобытных лесов точно уже не осталось. Да и в России все больше сталинские линейные лесопосадки встречаются вместо нормального леса. За таким лесом в двадцать первом веке надо было специально выбираться в глухой медвежий угол тайги подальше от любого жилья. Чтобы стволы были не в два дециметра, а хотя бы по метру в диаметре. А тут они и того больше. Казалось бы, в таком лесу деревья должны расти друг от друга подальше, ан нет. Чаща. Густые дебри.

Коноводы мои, ругаясь, постоянно выискивали проезды для моего сдвоенного экипажа. И не всегда это было простой задачей, найти такой широкий просвет в стволах. Очень густые были дебри. И это в лиственном-то лесу, который я привык видеть больше в виде парка. Поэтому к обеду мы не прошли и полутора лиг. Как я понял, это еще по оптимистическим прикидкам.

Но это не единственное, что меня раздражало. Наш караван жутко лязгал всеми возможными металлическими предметами, распугивая окрестное зверье, так что ни о какой секретности не могло быть и речи. Ладно, сейчас, в дебрях далеких от какого-либо жилья. Но ведь и в самом дремучем лесу есть свои насельники – охотники те же, лесорубы, углежоги, браконьеры и преследующие их королевские егеря…

Меньше всего я опасался разбойников. Напасть на такой отряд у них кишка тонка, и заложить нас королевской погоне они не смогут по определению, так никто не слышал, что за нас объявлялась награда. Нас также тихо ищут, как мы от них улепётываем. Никому не нужен лишний дипломатический скандал в разветвленном потомстве Гуго Капета. В первую очередь самому Пауку.

Утром мой паж – Иниго де Лопес, неожиданно вызвался быть нашим курьером в Руан. Пытались отговорить, но парня прочно потянуло на подвиги. Во имя меня, что характерно.

Отогнав всех от моего лежбища для большей интимности беседы, дон Саншо, сверкая единственным глазом, попросил меня пойти навстречу молодому человеку, приуготовлявшемуся к принятию рыцарского сана. Где еще юному дамуазо* найти подвиг при дворе принца? Всех благородных девиц нестрогого поведения он уже и так покорил, что в Виане, что в Помлоне, что в Беарне. Да и в Плесси-ле-Тур также не терялся среди придворных дам короны франков. Но тут еще, с какой стороны посмотреть, кто кого соблазнял. А вот воинских подвигов ему за четыре года пажеского служения так и не выпало. И в последнее дело прикрывать нас не оставили. И тут такая оказия… Как ее упустить юному честолюбцу?

– Уговорил, речистый, – принял я, наконец, решение. – Отпустим сего благородного юношу, но не одного. Дадим ему в сопровождение опытного и прожженного жизнью стрелка. И самых резвых коней. По два на брата, чтобы могли менять лошадей на ходу, не переседлывая, а только перебрасывая седельные сумки. Так и скорость у них будет выше, чем у любых их преследователей.

Дон Саншо с этими доводами охотно согласился.

Поставили пацанчика пред наши светлые очи. Хотя чего там пацанчика – в четырнадцать лет тут уже все совершеннолетние, половозрелые и дееспособные. Таких тут не только бой бросают, но женят уже напропалую. У некоторых в этом возрасте уже у самих дети есть.

Посвятили Лопеса по сокращенной программе в оруженосцы и пообещали в случае успеха его безнадежного предприятия обязательно посвятить в рыцари, точнее – в кабальеро. Не в обиходе тут немецкий термин ''риттер*''.

Как у него вспыхнули при этом глаза, надо было видеть. Огорчился он только тем, что к нему приставили няньку – опытного конного стрелка из Беарна. Но против того резона, что молодому дворянину путешествовать хотя бы без одного слуги по местным дорогам не уместно, возразить ему было нечего и он нехотя согласился.

– Они все там такие в Лойеле упертые, – констатировал дон Саншо поведение моего пажа, когда тот ушел собираться в дорогу.

Сержант к заданию подошел ответственно и выбрал пажу в сопровождающие на первый взгляд надежного человека. По крайней мере, так мне показалось. Лет тридцати пяти. С рожей такой продувной бестии, что я понял, что мальчишка будет под надежным присмотром.

– Если вы разрешите ему по возвращению домой жениться, так он для вас в лепешку расшибется, – шепнул мне на ухо сержант.

Я пообещал. Лишняя морковка перед мордой ослика никогда еще не мешала успешному завершению любых дел. Тут главное людей не кидать, и в конце пути эту морковку исполнителю все же скармливать.

И до ручки допустил заранее мне благодарного воина – облобызать мои пальцы. Неприятное ощущение, неожиданно.

А вот то, что посвященных в эту миссию слишком много – мне было не по нутру. Я бы предпочел, чтобы об этом знали только я и курьеры. В крайнем случае, еще дон Саншо. Но что сделано того не воротить. Будем надеяться на отсутствие предателей в наших рядах. Все же феодализм на дворе и присяга еще не пустой звук. И в Бога люди пока еще искренне веруют. Пресловутый ''страх Божий'' имеют. По крайней мере, на уровне исполнителей.

Напоследок я устроил Иниго экзамен на предмет: куда он спрячет тайное письмо. Именно на себе, потому как лошадей он может потерять. И забраковал все им предложенные варианты.

Потом послали его это письмо прятать на себе в кустах, так чтобы никто этого не видел, а лучников по очереди обязали его обыскивать. Нашли все, кто искал, куда бы Лопес этот пергамент не прятал. Даже подкладку сапог осмотрели. И каблуки.

Пришлось тайное письмо делать по размеру маленьким, плоским, без восковых печатей и прятать его под распоротую союзку в сапоге, которую потом стрелок аккуратно зашил. Это место никто не догадался осмотреть.

После чего решили, что курьер к подвигу готов и разъехались без долгих прощаний.

Мы всей кавалькадой тайком на запад.

Иниго со стрелком открыто, ни от кого не скрываясь – на север.

Легенду курьеру особо выдумывать не стали, памятуя о том, что чем меньше лжи, тем меньше врать. И соответственно забывать то, что наврал. Молодой небогатый нобиль из Басконии ищет места при дворе герцога Нормандского, куда и направляется. К чему имеет рекомендательное письмо от герцогского дома Кантабрии. С подлинной гербовой печатью дона Саншо. А посему весь свой груз им со стрелком пришлось забрать с собой, хотя это теоретически и уменьшало среднюю скорость похода. Но иначе бы вызывало лишние подозрения.

Уезжал от нас де Лопес просто счастливый.

А мы, в отличие от него, топтали турский лес с разной степенью угрюмости.

В обед поели кулешика из незнакомых мне злаков с копченостями. Запили травяным чаем с остатками хлеба.

Однако скудно питались господа рыцари и принцы. Охренеть как скудно. Чуть ли не казацкой саламатой.

Целый день через лес топали практически без остановок, форсируя многочисленные ручьи и пару узких лесных дорог, по которым даже две телеги не разъедутся. Обойдя стороной редкую в этих местах деревушку, встали на ночевку в самой чащобе уже впотьмах.

На северо-запад пробиться нам не удалось так как наскочили на лесорубов, которые охотно рассказали, что если поедем дальше прорубленной ими просекой то уткнемся в шато барона де ла Вальер, помощника турского ловчего – графа де Монсоро, и что в посаде при замке есть вполне приличный постоялый двор папаши Гоше.

Если верить карте, то мы где-то всего в семи лигах от столицы королевства франков – города Тура или в шести от шато Плесси-ле-Тур – резиденции короля Луи, по латыни – Людовика, номер XI, только несколько в сторону. То есть от Паука мы практически не отдалились, несмотря на то, что интенсивно прошагали целый день по лесистой пересеченной местности практически без отдыха. И это было обидно.

Пришлось уходить от добродушных лесорубов в указанном им направлении, чтобы не вызвать лишних подозрений и перетолков.

Отзывчивые люди эти лесорубы, хотя попадись мы им в меньшинстве, тут еще бабушка надвое сказала, как бы мы разошлись. Вокруг глухомань, у нас с собой хорошие кони и куча ценных вещей напоказ, а нравы в этом веке простые.