Страница 42 из 45
Лазаренко вдруг рассмеялся.
– Мертвецы, видать, тоже поспокойнее пошли. Раньше за такое отношение к себе обязательно бы устроили какую‑нибудь пакость. Поверите‑нет, со мной была одна история. Нам же регулярно приходится подготавливать умерших для похорон. Так вот, это лет тридцать назад было, вскоре после войны. Одна старушка мне попалась непослушная, говорили, травница известная. Мне все никак подготовить ее не удавалось как положено – то одно, то другое, будто не хочет на кладбище уходить. Ну я возьми да и раскричись на нее с психу. Так после этого у меня все те два дня, что она у нас пролежала, из рук все валилось. Вот будто кто невидимый специально подпихнет или подтолкнет. Работать невозможно просто. Ну и пришлось мне к бабке этой с повинной идти. Представляете, постоял я перед ней, прям как Хома Брут перед панночкой, вспомнил какую‑то молитву, прочел. И все как рукой сняло. Вот что это? Самовнушение, скажете? А я вот не уверен.
Георгий смотрел на Лазаренко, с воодушевлением рассказывающего свою историю, и старался не улыбаться, чтобы не рассердить старика.
– Я Васе Чиркину рассказывал, он понимал меня. Молодой, а ведь, в отличие от других, не позволял себе к умершим даже маленькой насмешки. Хороший человек был.
Лазаренко остановился.
– Надо же, а ведь, знаете, почти ровно два года прошло! – с удивлением вспомнил он. – Васька‑то как раз в сентябре помер. После того случая, когда на Чернушкином броде «москвич» с утопленниками нашли. Помните такое?
– Да, кажется, я что‑то слышал. Но я в то время на стажировке был.
– О‑о, об этом тогда полгорода трепалось!
Георгий действительно немного знал о той истории. Ситуация была глупая. Гибель людей объяснили тем, что перед самым бродом у них заглохла машина, и водитель попросил проезжавшего мимо тракториста (его потом посадили) перетащить их через реку. А тот был навеселе и затянул «москвич» в самый омут, где и утопил мужиков. После чего, испугавшись, переволок легковушку на мелкое место и сбежал. За то и судили.
Он вспомнил это, и сразу что‑то раззуделось в голове, какие‑то связки воспоминаний.
– Странная история, знаете, – вдруг произнес Лазаренко.
– А что в ней странного? – с интересом, что можно отвлечься от мыслей, откликнулся Георгий.
Михаил Исаакович как раз нашел вроде бы красивый гриб и завороженно смотрел, как шевелятся на его срезе черноголовые червячки. Отбросил гриб в сторону. Все это время Волков оставался в нетерпении.
– Их тела у нас недолго лежали, – сказал старик. – Почти сразу их забрали. Приезжали какие‑то люди из Москвы.
– Из Москвы? – повторил за ним Георгий.
– Да, из Москвы. Представляете?.. – Лазаренко нахмурил брови. – Вот именно!.. Как я мог забыть! Тут вот что удивительно – у них тоже обнаружились признаки быстрого разложения! Странно, как это у меня из памяти выпало!
– Так же как в наших случаях?
– Ну да! – кивнул Лазаренко. – Вот… А Вася Чиркин вскоре помер. Кстати, это он проводил вскрытие тех умерших.
«Два года назад, два года…» – лихорадочно соображал Георгий. Он уже припоминал на днях, что в позапрошлом сентябре в управлении была какая‑то заварушка, может быть и похлеще нынешней, – та, после которой досталось Яковлеву. Даже кто‑то из сотрудников погиб при выполнении опасного задания. Но именно в сентябре, в те самые дни, Георгия направили на долгосрочные курсы…
На время позабыв о грибах, он догнал ушедшего вперед Лазаренко. Старик сегодня был в ударе – ни разу не закашлялся.
– Михаил Исаакович, вы считаете, что между тем вскрытием и гибелью Чиркина может быть связь?
– Не знаю. Но очень на то похоже. А кстати, вы ведь говорили, что одно тело на Заячьем Лугу нашли.
– Да, но не здесь. – Георгий махнул рукой на запад. – В той стороне. У самых дач.
Таким вот образом разговор все равно свелся к делу. «Видимо, не убежать от этого», – думал Георгий, заметив поодаль семейку рыжиков. Их ладный вид заставил его схватиться за нож.
«Нет уж! Хватит о работе – грибы собирать гораздо интереснее!»
Он тщательно осмотрел каждый срезанный грибок и отправил в корзину только самые целые. Уже набралось больше половины.
Когда поднялся, Лазаренко рядом не оказалось.
– Михаил Исаакович! – позвал он.
Тишина.
И все‑таки какое‑то легкое движение ветвей и листьев он заметил неподалеку. Там кто‑то был – на каменистом выступе над оврагом, краешек которого виднелся за молодым и густым ольшаником.
Георгий не успел шагнуть в ту сторону, как неожиданно раздался окрик.
– Стой!
Он повернулся и посмотрел вверх. Увидел солдата, стоявшего на большом валуне. Тот держал в руках направленный в сторону Волкова автомат. В хмуром и немного туповатом лице рядового застыла решительность – такой, если надо, выстрелит не раздумывая. А из‑за ольшаника показался другой солдат. Он вел сюда Лазаренко и держал в руке кухонный нож старика.
– Что случилось, ребята? – невозмутимым голосом спросил Георгий.
– Сюда нельзя! – сказал второй солдат, отдал Лазаренко нож и разрешил приблизиться к Георгию. – Вам лучше возвращаться к дороге.
Он махнул рукой, указывая направление.
– Мы должны доставить их капитану! – хмуро произнес первый.
– Тебе охота тащиться?
– Документы проверь, – не унимался первый.
– Какие документы, Шурик… Да что с них взять?! Грибники, не лазутчики ведь.
– Мы должны… – уже вяло, но все еще сопротивлялся первый.
– Что ты заладил… Тебе надо – ты и веди.
Хмурый солдат молчал. Видно было, что и ему не очень‑то хочется тащиться с двумя «шпионами» через лес, но и нарушать воинский долг он не привык.
– Ребят, грибочков не хотите? – быстро сообразил Георгий. – Вот рыжики, к примеру, их даже варить не надо. На веточку наколете – можно на огне запечь или на углях. Солью посыплете – и готово!
– Пожалуй, можно, – обрадовался второй рядовой. – А, Шурик? Ты как?
– Ладно, Малеев, согласен, – оттаял и первый.
– Да вы угощайтесь, ребятушки, – поддержал идею Лазаренко. Старик достал из кармана припасенный на всякий случай полиэтиленовый пакет и насыпал туда грибов от души. – Мы еще наберем!
Он, видимо, разволновался и все‑таки закашлялся. Достал баллончик, пшикнул. Георгий заметил, что его действия окончательно разжалобили солдат.
– Спасибо. Только вы громко не кашляйте. И не разговаривайте, – предупредил Малеев. – Нас в оцепление поставили. Там за бугром наш прапорщик. Если услышит, точно к капитану отведет.
– Понятно, – произнес Георгий. – А что, учения какие‑то?
– Нет, не учения, – снова проявил словоохотливость второй рядовой. – Нам толком ничего не сказали. Просто участок охраняем.
Первый нахмурился, озабоченный его болтовней.
– Ну ладно, вы лучше идите. А то вдруг проверка нагрянет.
Георгий схватил Лазаренко под руку, и они пошли, насколько можно было скоро идти через усеянную камнями чащу, стараясь быстрее удалиться от запретного места.
– Надо же, – делился впечатлениями старик. – Я, знаете, так напугался, когда из‑за камней на меня солдаты вышли. Только что про покойников рассказывал, а тут они – снова, как призраки! А когда вы крикнули, они мне молчать велели…
Слушая его, Георгий рассеянно улыбался. Все это было ему знакомо – оружие, лазутчики, лес… Он пришел в возбуждение от произошедшего и испытывал душевный подъем. Казалось, что после вчерашнего утерянное настроение спешит вернуться к нему.