Могильщик. Черные перчатки

Из лагеря Велион и Альх выдвинулись на самом рассвете. Всю еду и воду могильщик нёс сам в своём рюкзаке, куда он надеялся набрать хоть немного ценностей. Купец шёл налегке, на поясе висела только баклага с водой, Велион полагал, что так будет проще и безопасней. И меньше вероятность того, что съестное погибнет вместе с купцом. Он не собирался возвращаться в одиночку: может быть, охранники не сбежали бы, но уж бродягу-могильщика за десять марок они прирезали бы без разговоров, и плевать, что он спас их шкуры во время того нападения. Всё-таки в людскую благодарность могильщик верил мало. Куда больше в алчность.

Утро было довольно прохладным, всё-таки ещё только середина апреля, пусть днём тепло, пожалуй, для апреля даже жарковато, но ночи ещё были холодными. Благодаря этой утренней прохладе могильщик и купец двигались довольно быстро — холод подгонял Альха, отвыкшего передвигаться пешком, Велион же порой за день проходил до полутора десятков миль, медленно шагать он просто не умел. До Эзмила надо было добраться как можно быстрее — Велион предпочитал работать днём, когда всё видно, к тому же до заката гады, обитающие в могильниках, появляются куда реже. Обозники отказались приближаться к городу, поэтому пришлось вставать лагерем в том месте, где начинался объезд, а это добрых полторы мили до города. Ко времени, затраченному на этот переход, ещё стоило прибавить пару часов на проход по окраинам, где вряд ли найдётся что-то ценное, ещё какое-то время на поиски мест, куда раньше не заходили другие могильщики, так что работа начнётся самое лучшее в обед. А ещё надо возвращаться назад: город опять же желательно покинуть засветло.

Обдумывая это, Велион мысленно кривился. Вряд ли он много заработает на этом походе. Хотя бы будет десять марок, которые заплатит ему Альх. А надо бы купить новый плащ, как следует наточить меч у какого-нибудь кузнеца… Хоть сапоги, прохудившиеся ещё прошлым летом, починил, до осени должны продержаться. А до осени ещё много что может произойти.

Дорога, по которой шли двое «тотенграберов», была довольно хорошей — всё та же трасса, сделанная из плотно пригнанных друг к другу камней. Правда, первые несколько сот футов были довольно неприятными: дорогу пытались разобрать, скорее всего, безуспешно, но ощущение было таким, что каменное полотно дороги пережевали, да так, что иногда ямы приходилось даже перепрыгивать. Видимо, люди, обитающие неподалёку, решили приспособить ровный неиспользуемый камень для своих нужд, но очень давно, наверное, сразу после того, как проложили объездную дорогу, то есть около пятидесяти лет назад. Если всю дорогу до Эзмила ещё не растащили, значит, камень плохо отковыривался. Или транспортировался — камни были большими, два фута в ширину и длину и около пятнадцати дюймов в толщину. А может, своё сыграли какие-то другие причины, крестьяне легко верят в такие вещи, как, например, проклятые камни Эзмила. Если какой-нибудь из воришек заболеет или погибнет при странных обстоятельствах или несчастного случая такие слухи появляются быстро. Тем более, иногда они вовсе не были бредом и выдумками.

Но раздолбаная дорога быстро кончилась, ям становилось всё меньше, и вскоре Велион и Альх шагали по ровной и прямой дороге. По обочинам росли деревья и кусты, было видно, что это искусственные насаждения: ряды аллей были ровными, все растения располагались на равном удалении от обочины. А в полумиле от городских ворот обычные берёзы, клёны и рябины сменили яблони, грушевые деревья, вишнёвые кусты, черёмуху, сирень, смородину, шиповник, росшие чёткими прямоугольниками, пересекаемые аллейками, выложенных камнями и заставленных скамейками. Ещё аллеи были заставлены скульптурами, высокими фонарями, и каждая вторая расширялась вдали, выходя на фонтаны со сложными скульптурными композициями, причём, каждый раз разными. Заросли, несмотря на то, что их не обрабатывали уже около восьмидесяти лет (так в последнее утверждало большинство магов) практически не одичали, только кое-где росла крапива. Наверняка, сад был заколдован.

Когда до города осталось совсем мало, в этом цветущем саду начали появляться следы войны. Сначала Велион увидел выгоревшую проплешину, которая так и не заросла за столько лет, потом — ржавое железо и кости. А когда до городских стен осталось рукой подать, во всё чаще и чаще появляющихся следах пожара, среди валяющихся там костей и стали, начали прослеживаться следы магии — слабо светящиеся печати, змеи ловушек, пропасти магических капканов.

— Такую красоту загадили, — сказал Альх. Это были первые слова, произнесённые за те полчаса, что они двигались по дороге.

— Угу, — мрачно ответил Велион. С Альхом он действительно был согласен. Такой красоты в мире больше не создавали. А этот сад, окружающий Эзмил, был далеко не самым прекрасным из тех мест, что видел могильщик.

— И ведь что интересно, — продолжал купец. — Уничтожены только города. Нет, и деревням досталось, но так, будто походя. Ты знаешь хоть один населённый город, который был построен до войны?

Велион не знал. По крайней мере, населённый людьми.

— Вот, и ты не знаешь. И маги не знают… никто не знает, — купец собирался сказать что-то ещё, но замолчал, угрюмо глядя перед собой. — Хрен с ним с садом, — наконец произнёс он. — Но сколько погибло людей… и сколько продолжает гибнуть, — с горечью добавил он. — А всё из-за этой чёртовой магической войны.

Могильщик промолчал. «И я тоже когда-нибудь погибну из-за этой войны, — мелькнула мысль. — Как погибла Элаги и тысячи других».

Ворота в город были сорваны с петель. Часть обгорела, металл оковки местами оплавился. Около ворот громоздилась груда костей, уже старых. Открывшаяся взгляду часть улицы тоже была завалена костями. Всё как обычно.

Велион подошёл к куску одного из створов, валяющегося прямо на дороге, потрогал рукой. По руке прошла дрожь, железо немного нагрелось, но больше ничего не произошло — боевое заклинание, засевшее когда-то в металле, исчерпало свои силы. Возможно, именно оно послужило причиной смерти многих хозяев белеющих рядом костей. Велион представил, как первый мародёр, рискнувший пойти в Эзмил, присел отдохнуть на этот обломок, или просто прикоснулся к нему, или наступил… Исход один — он погиб. Когда-то такие мысли пугали его. Теперь… теперь заставляли задуматься. И быть осторожней.

— Ещё не поздно свернуть назад, — сказал тотенграбер, выпрямляясь. — Никто не будет смеяться. Твои люди…

— Нет, — отрезал Альх. — Я иду с тобой в город. И дело не в храбрости, я боюсь до усрачки, но я не вернусь, пока не побываю в могильнике.

Велион кивнул. Он ожидал такой ответ, но не предложить вернуться не мог. Если купец даст слабину в городе, возможно, будет уже поздно. Он сказал это вслух.

— Я всё равно пойду, — твёрдо ответил купец. — Поверь, после смерти Элаги я не так уж и сильно дорожу своей жизнью.

Могильщик снова кивнул и перебрался через обломок.

Эзмил был богатым городом, это было видно сразу. Захламлённая улица была широкой, халуп для бедноты не было совершенно — сразу начинались двухэтажные каменные постройки. Часть погорела, часть обвалилась, ещё часть была разрушена ещё во время войны, могильщик привык к такому. А вот Альх вертел головой, разглядывая улицу и постройки.

— Под ноги смотри, — недовольно сказал Велион. Нужды в этом пока не было, но напоминание было необходимо — дальше такая невнимательность могла стоить жизни. Здесь вообще многое могло стоить жизни, не смотря даже на то, что город действительно был исхожен вдоль и поперёк — тотенграбер не чувствовал вблизи ни одного серьёзного заклинания.

Купец закивал, но крутить головой так и не перестал.

Велион двинулся вперёд, Альх за ним. Два квартала прошли без проблем и быстро. Когда начался третий квартал, могильщик почуял магию, а костей вокруг стало куда больше. Под ногами появлялось всё больше и больше хлама, которого не было с начала — латунные, медные, бронзовые побрякушки, ржавое оружие. Видимо, с окраины города вытащили всё, что было можно. Вынесут когда-нибудь и отсюда, когда мародёры завалят своими костями каждую из валяющихся здесь вещей.