Страница 17 из 35
Он пересек каньон в том месте, где к нему с востока выходил другой каньон, и начал взбираться вверх по неровной, но не слишком трудной тропинке. Это место поросло лесом. В осиннике было множество запруд, которые так любили бобры и лоси.
Оуэн не торопился. На такой высоте не стоит спешить. Мак Моуэтт был старым и опытным дезертиром, который знал все до единой уловки и был способен изобрести парочку новых, если это понадобится. Его дружков тоже не стоило сбрасывать со счета. Все они выросли на границе. На границе с остальными людьми.
У бобрового пруда Чантри остановился ненадолго, чтобы дать лошадям напиться, а сам в это время огляделся кругом.
Он всегда старался выбирать для остановок такие места, чтобы слиться с окружающим. Вот и сейчас с расстояния в несколько ярдов он был почти неразличим для постороннего глаза.
Чантри изучал горный склон не торопясь, ярд за ярдом, не оставляя без внимания ни дерево, ни камень, ни малейшую тень. Иногда он бросал быстрый взгляд на только что изученное место.
На ветку неподалеку уселась белка и с любопытством принялась рассматривать его. В нескольких ярдах от нее по соседнему стволу спускалась головой вниз еще одна, по временам останавливаясь, чтобы оглядеться. Чантри поговорил со своим конем и повернул в осинник, петляя между тонкими и изящными серыми стволами, объезжая буреломы и одинокие валуны, упавшие с гор.
От горного пика под названием Шлем отделялся крутой хребет, на вершине поросший лесом, с неровными, почти отвесными стенами. Перед ним торчали похожие на башни скалы, которые назывались Отвесные Холмы. Чантри избегал ту дорогу, по которой ехал в первый раз, а воспользовался тропинкой, найденной Доби Керноганом.
Его задача была достаточно проста. Он должен был забрать из хижины Марни Фокс и, если хватит времени, добраться до предмета своих поисков. Он ни на минуту не верил, что это было золото.
Повсюду ему встречались следы лосей и оленей, а дважды он наткнулся даже на след гризли, отличавшегося от остальных медведей длинными когтями на передних лапах. Этот гризли разломал ствол дерева, чтобы добраться до живших в нем термитов.
Один раз он задержался у маленького ручья, чтобы понаблюдать за оляпкой, которая, подпрыгивая, бегала по скале вверх-вниз. Он увидел в ручье стайку форели, спрятавшуюся в тенистом месте, где над водой низко нависали ветви деревьев. Сколько бы ни смотрел Оуэн, природа не могла ему наскучить и ему было знакомо каждое движение и каждый звук в лесу.
Было очень тихо. Сидя на коне в гуще деревьев, Чантри глядел поверх вершин красных утесов в чистое голубое небо, по которому плыл целый флот белых облаков.
Вдруг он ощутил какое-то движение. Это не был звук, просто в нем возникло предчувствие, какое-то ощущение, от которого сразу же напряглись нервы. Он положил руку на винтовку и замер. Он чувствовал вес своего оружия и сидел тихо, прислушиваясь.
Ни звука… Слегка сжав ногами бока своего вороного, Чантри двинулся вперед, держась самых густых зарослей. Он сидел прямо, объезжая деревья, и неожиданно выехал на маленькую полянку, которую пересек быстрым шагом.
Сейчас он был почти под самыми скалами. И вновь он остановился и прислушался, изучая узкую полоску открытого пространства перед собой. Чантри негромко выругался сквозь зубы. Ему очень не нравились такие места. Если там наверху засел кто-нибудь с винтовкой…
Он осторожно выехал вперед, рысью подъехал к ущелью и начал подниматься вверх. Подъем был крут, но чем быстрее он его преодолеет, тем лучше.
Поднявшись к началу расщелины, он осторожно въехал под деревья, остановился и спешился. Затем, как обычно, привязал коня к дереву скользящим узлом и опять вернулся. Он внимательно осмотрелся вокруг, затем вышел к началу ущелья, лег на землю среди камней и кустарника и притаился в ожидании.
Прошло несколько минут, но он не услышал ни звука, ни шороха. Удостоверившись, что его никто не преследует, Чантри вернулся под деревья.
Моуэтт уже знал об этой хижине, и если он еще не растащил ее по бревнышку в поисках того, что надеялся найти, то, несомненно, растащит. Усевшись на землю, Чантри вспоминал все, что знал о своем брате.
Клайв спрятал это здесь? Или где-то в другом месте? Клайв всегда был очень осторожен, он все и всегда делал тщательно, не упуская ни одной мелочи.
Что представляет из себя этот ключ? И где его искать?
Они с Клайвом подолгу были в разлуке, но всегда понимали друг друга. У них были одинаковые вкусы. Только Клайв был большим книжником, чем Оуэн, и, если можно так сказать, большим отшельником.
Его любовь к диким местам была глубокой и всепоглощающей. Он также понимал их. В его натуре было нечто поэтическое. Это был человек, который чувствовал себя богатым и счастливым, живя в пустыне, без денег, наедине с книгами.
Он должен постараться поставить себя на место Клайва.
Клайв не собирался уезжать отсюда, он жил здесь. Он должен был все предусмотреть — включая свою смерть. Он должен был оставить весточку для Оуэна.
Взобравшись в седло, Оуэн продолжил свой путь среди осин. Это было непросто, так как деревья росли близко друг к другу и между ними было много поваленных стволов.
Осина ломкое дерево и часто подвергается атакам насекомых, а потому стволы часто падают, затрудняя движение путнику. Дикие цветы под осинами растут очень быстро. Он ехал необычной дорогой, поэтому его следы вряд ли обнаружат.
Чантри приблизился к хижине, слез с коня и отвел вороного в густые тенистые заросли. Он привязал его так, чтобы длина веревки позволяла коню щипать траву.
Он перебежал из осинника под росшие близко друг к другу ели и подобрался поближе к хижине, затем присел на корточки и понаблюдал за ней несколько минут. Его взгляд скользнул по траве. По ней никто не проходил — роса нетронута. Дымка над хижиной нет.
Он должен провести внутри как можно меньше времени. Для этого он со всей тщательностью обдумал свои действия и мысленно исследовал каждую стену. Некоторое время он посвятил камину, сложенному из тщательно подогнанных каменных плит. Он мысленно оглядел весь дом снизу доверху, чтобы потом не терять времени, но не нашел там места, где можно было бы спрятать сокровище.
Стены были прочны — тщательно вырубленные бревна, умело подогнанные одно к другому. Окна, их было всего три, были чуть больше бойниц, слегка вытянутые вверх; они закрывались прочными ставнями без единой щели и закреплялись двумя засовами каждое. Ставни можно было притворить так, чтобы ветерок овевал каждый угол дома. Однако окна были прорублены в прочных бревнах и вряд ли там можно было что-нибудь спрятать.
Вот в очаге — другое дело. Но, зная Клайва, Оуэн сразу же отверг этот вариант. Он был слишком очевиден, и Клайв наверняка придумал бы что-нибудь похитрее.
Нет, это должен быть ключ только для Оуэна. Какие-то сведения, привычки, которые были общими для них обоих, что-то такое, что, по предположению Клайва, смог бы понять только Оуэн, и никто другой.
С винтовкой в руках он вышел из своего укрытия и пошел через луг к хижине. Подняв засов, он толкнул дверь. Та скрипнула петлями и медленно подалась внутрь. Комната была пуста.
Стоя в дверях, Оуэн Чантри прислушался, но ничего не услышал. Окинув взглядом обстановку, он не обнаружил никаких следов того, что со времени его последнего визита сюда кто-нибудь заходил.
Неторопливо осматривая комнату, он изучал то, что пропустил во время своего мысленного обыска, но ничего нового не нашел. Если в доме и были тайники, найти их можно было только разобрав его на бревна. Доски пола были плотно подогнаны друг к другу. Между плитами очага не было ни единой щели.
Где же тогда?
Какое-то время Оуэн стоял, глядя в дверной проем на траву лужайки и вдаль, на горизонт. Затем он по очереди выглянул в каждое из окон. Он увидел лес, из которого приехал, заросли позади дома и беспорядочную мешанину скал, деревьев и кустарника.
Если бы он представлял себе, что он ищет, ему было бы легче, подумал он сердито. Если бы знать хотя бы размер вещи, на что она похожа. Но у него не было ни малейшей подсказки,