Страница 66 из 75
– Но как же тогда вы можете воевать? – спросил Грин. – И как же тогда вы можете посылать меня учиться на пилота истребителя?
Мастер Генрих снова пожал плечами.
– Я не пацифист. Я наемный убийца. Такая профессия, – сказал он. – Не лучше и не хуже других, хотя для редких людей это и становится призванием. Но ты, как мне кажется, не таков. Я специально рассказал тебе о своей первой войне. Я хочу, Рома, чтобы ты понял – тот, кто будет называть тебя правой рукой Господа, карающим огненным мечом, призванным очистить землю от скверны, просто хочет сэкономить на оплате твоих услуг. А хороший наемник, профессионал, между прочим, стоит очень дорого. Надо уметь продавать себя, Грин. В Чечне я не мог тебе этого сказать, сам знаешь почему. Но я не хочу, чтобы ты не позволил еще раз кому бы то ни было запудрить тебе мозги.
– Я понял, – сказал Рома задумчиво.
– Значит, так, – сказал мастер Генрих. – Я позвал тебя, чтобы показать запись с моих похорон. Твои папа и мама тоже пришли проводить меня в последний земной путь, и ты увидишь их...
Рома шумно выдохнул.
– Тебе видеть этого нельзя, – продолжал мастер Генрих, не сводя с него своих темных глаз. – Если ты кому-нибудь хоть словом обмолвишься об этом, у меня будут серьезные неприятности. Но когда ты спросил меня, какие льготы положены твоим родителям как родителям Героя, я понял, что ты все еще видишь своих папу и маму во сне... А ты должен забыть своих отца и мать, всех, кого оставил на Земле. Тебя уже кое-чему обучили в Чечне, а теперь тебя превратят в настоящего воина, в самую качественную машину смерти, какие только существовали когда-либо под звездами. Я же научу тебя, как остаться человеком в этой адской бане.
Мастер Генрих нажал кнопку на пульте, и на экране появилась знакомая обстановка его земной квартиры.
На пульте управления реформингом мигали до тошноты привычные цифры. Но Гарик смотрел не на них – чтобы ни случилось, автоматика справится сама – а на свои руки в рукавах синей форменной куртки.
Гарик никогда не верил, что можно в один миг потерять все, что дорого. Но именно это с ним и случилось, и теперь ему было невыносимо больно. С того самого дня, когда Гарик узнал, кто Рикошет на самом деле, он боялся, что любовник уйдет от него. Вернется в свою привычную жизнь, оставит Гарика, да и забудет его, как удивительное, но мимолетное приключение. Пока у «КБ» был контракт, пока у Рикошета была возможность хоть как-то участвовать в музыкальной жизни, было еще ничего. Гарик знал, зачем Рикошет ездит в Питер время от времени – Эмиль решил вернуть себе имя, свою жизнь. Но судопроизводство в родной стране никогда не отличалось поспешностью, и Гарик старался просто не думать о том, что будет, когда Эмиля наконец признают живым. В тот день, когда стало ясно, что в Веслогорск они не попадают, Гарик пришел сказать Рикошету об этом. Марта Эмильевна в тот день осталась на даче, и Гарик заночевал у любовника. А утром Эмиль, смеясь, рассказал парню свой сон – как будто он идет по Невскому, а навстречу ему одни знакомые. И все улыбаются, приветливо здороваются, хлопают по плечу и радуются тому, что он вернулся. Гарик никогда не увлекался психологией, но чтобы истолковать этот сон, не надо было быть Фрейдом. И тогда он сказал вещь, из-за которой все и пошло под откос. Гарик бесконечно жалел теперь о тех словах, но тогда, под влиянием внезапно ударившего его страха, он не смог удержаться, не сообразил, как эти слова прозвучат для Эмиля. Гарик сказал: «А если бы ваши отношения с Трубецким сложились поудачнее, нафиг нам теперь был бы нужен этот фестиваль».
А вечером того же дня Эмиль исчез. В отличие от остальных членов «КБ», Гарик хотя бы догадывался, куда подался его любовник. Эмиль воспринял слова Гарика как упрек, ведь это из-за бас-гитариста контракт не был продлен. Гарик некоторое время надеялся, что Эмиль вернется. А когда понял, что нет, предложил Рите выйти замуж. Девушка давно хотела этого, и Гарик ее понимал. Жить с парнем на правах только любовницы Рите стало тяжело. Она хотела ребенка, хотела стабильности. Гарик уходил от всплывавшей в разговорах темы только потому, что знал – день их свадьбы станет последним, когда он увидит Рикошета. Если бы не Рита, думал Гарик, Эмиль давно оставил бы его. Но когда Рикошет вернулся с деньгами, Гарик понял, что о нем подумал любовник. Эмиль был единственным в области гитаристом с высшим музыкальным образованием, «КБ» так сильно приподнялись именно из-за него. Эмиль очевидно решил, что Гарик и сманил его из «Акафиста», и спал с ним только для того, чтобы усилить группу. Прорваться с помощью Эмиля на музыкальный Олимп. Это было не так; Гарик действительно любил Эмиля. Но объяснять что-нибудь теперь было поздно.
В ту ночь после концерта Гарик думал, что не доживет до утра. Он сидел на балконе, курил и слушал «Чистого беса». Сердце его разрывалось, и парень думал, что хуже ему не было никогда не в жизни.
Он ошибся.
Когда Рита и Рикошет вернулись, он был вне себя от счастья. Рита, узнав, что Гарик слушал «Наутилус Помпилиус», попросила его сыграть ей эту песню. Они с Рикошетом принесли его гитару, переставленную под левую руку. Рита попросила их сыграть песню вдвоем – уж что-что, а гитара в Ваниной квартире должна была найтись. У Вани дома оказалась даже не одна гитара, а три, и Рикошет пошел выбирать инструмент. Рита же отвела хозяина в сторонку и спросила, сильно стесняясь, нельзя ли ей воспользоваться душем. Ваня ответил, что, да, конечно, какие вопросы, и довольная Рита убежала в ванную. Парни ушли на балкон, сыграться.
Рикошет настроил себе гитару первым, а Гарик все еще возился с третьей струной, кряхтя и тихонько ругаясь. Старая гитара была очень капризна в настройке. Эмиль попросил у Гарика его мобильник, и встал у раскрытого окна. Гарик знал, что Эмиль любит поиграть на мобильнике. Вот и сейчас – Эмиль курил, нажимал на клавиши, и телефон тихонько попискивал.
– Гарик, это слишком старая гитара, чтобы третья струна строила здесь, – рассеянно, через плечо сказал Эмиль. – Настраивай в аккордах.
Гарик вздрогнул. Это были первые слова, которые сказал ему любовник после триумфального появления вместе с Ритой. Эмиль повернулся, протягивая парню мобильник. Гарик взял телефон, еще ничего не понимая. Гарик взглянул на экранчик. Когда он увидел слова: «станция метро…», у него потемнело в глазах.
Эмиль дал ему свой питерский адрес.
– Очень хорошо, – стараясь, чтобы голос его не выдал, сказал Гарик. – Я буду заскакивать к вам иногда…
– Ты ведь знаешь, что без тебя Рита не поедет, – сказал Эмиль спокойно. – Но и знай, что в ближайшее время я не буду с тобой спать. Моя сексуальная жизнь последнее время была слишком насыщенна, знаешь ли.
Гарик почувствовал холодный удар в грудь.
– Рикошет, я не всегда могу сказать правду другим, – сказал он, не глядя на любовника и делая вид, что всецело поглощен подкручиванием колка. – Но я могу вынести любую правду о себе. Ты больше не будешь со мной спать. Я тебе просто больше не нужен.
Рикошет усмехнулся:
– Так ведь и я тебе не нужен, Гарик. Я познакомлю тебя с нужными людьми, как и обещал. Там сейчас раскручивают новый проект, и тебя возьмут. А дальше все будет зависеть только от тебя. А что до секса… Рита сейчас сказала мне, что никогда, никогда нельзя торговать собой в любви. И она права, уж поверь мне – у меня есть некоторый опыт в этих делах.
Струна коротко обиженно тенькнула, взвилась и закрутилась. Гарик перетянул ее так, что порвал.
Гарик уступил Риту Эмилю от отчаяния. Гарик все бы отдал, лишь бы Рикошет остался с ним. И Эмиль понял, но опять неправильно. Рикошет решил, что Гарик отдал ему девушку за возможность участия в концерте, возможность, оплаченную задницей бас-гитариста. Эмиль стоял так близко, что Гарик мог коснуться его рукой; но между ними теперь была стена, невидимая, но по прочности сравнимая со стенами веслогорского Кремля. И при мысли о том, что теперь так будет всегда, что сможет видеть и разговаривать с Эмилем, но больше никогда не ощутит вес этого тела на себе, Гарик просто зашелся от безысходности и горя.