Страница 14 из 21
Что, мусор, заблудился?
продолжал монолог Гриф. Курсант молчал. -Отвечай, гнида! – бандит резко перешёл на крик. -Я дежурю здесь; – тихо, дрожащим голосом, ответил он, поняв свое безнадёжное положение. Гриф басисто расхохотался. -Один? А где табельное? Да ты наверно ещё курсант? -Да. -Давно тут цинк топчешь? – продолжил допрос, подчинённый Чеха. -Час. -Кто пасть-то тебе разорвал? Вафлю что ли прописали? – он рассмеялся. – Пацаны! – обратился Гриф по рации к товарищам в соседних машинах. – У нас тут легавый, с порванной пастью, жёлтый ещё совсем, час фишку на обочине вытаптывает. Старшие его наказали! Что делать с ним будем? -У меня багажник на крыше пустой, предлагаю привязать и покатать! – отозвался чей-то голос. Бандиты поддержали шутку раскатистым гоготом – смех доносился из открытых дверей и окон машин, даже из динамика рации кто-то громко, с шипением радиопомех, заливисто ржал. -Оттрахать, да и делу конец! – жёстко произнёс громкий и уверенный голос человека, оказавшегося прямо за спиной Мишина. Курсант вздрогнул, и почувствовал, как его приобняли за талию, – так, как он сам обнимал свою жену. Он попытался обернуться, но проклятые руки держали крепко. Смех становился сильнее, оглушительнее. Стоящий человек начал конвульсивно дёргаться, изображая поступательные движения полового акта. -Пацаны! – кричал чей-то истеричный от смеха голос. – Шкас мусора е*#т! Кто-то бегал вокруг них, с позолоченным телефоном в руке, тыкая объективом видеокамеры в лицо курсанту. -Сучёнка отсучили! – кричали прямо в ухо курсанта осипшие голоса. -Шкас, на клыка ему дай! – советовал кто-то. -Да он уже успел крюка помаслать! Смотрите, пасть-то у него рваная! -А мусорок-то наш проткнутый! Конечно, происходящее было стёбом, шуткой. Насиловать его ни кто не собирался. Обида и чувство беспомощности взбудоражили кровь курсанта. Он со всей силы ударил стоящего сзади локтём, стараясь попасть в лицо. Локоть попал во что-то твёрдое – казалось, в кирпичную стену. Тиски рук, сжимающие его, резко разжались. Смех разом стих, оглянувшись, Мишин увидел, что его мучителем был здоровый мужик, с бородой и серым, цементного цвета рыхлым лицом. Вокруг них стояла уже целая толпа, у многих было оружие – автоматы, ружья, пистолеты – никто и не думал прятать оружие от сотрудника правопорядка! Парень ещё раз посмотрел на серолицего мужика:- тот стирал выступившую кровь с губы. “Пи*#ец! – пронеслось в голове. – Я, милиционер, стукнул одного в лицо перед всеми – и он мне этого не простит, просто не сможет простить!” Ход его мыслей оборвался резко, в глазах замелькали искры, по телу прошла волна боли, и мир померк. Открыв глаза, он увидел небо. Прекрасное, синее небо, без единого облачка. Эталон синего цвета, как огромное, неизмеримое покрывало, натянутое над землёй. Потом он понял, что один его глаз не видит: открывается, моргает, болит, но ничего не видит. В спину что-то сильно давило, что-то твёрдое и жёсткое. Через некоторое время, заработал слух – сквозь комариное пищание, он услышал звук работы двигателя и шум ветра. Затем он почувствовал боль. Он лежал привязанный к металлическому каркасному багажнику на крыше одного из внедорожников. Всё тело ныло. Лица он не чувствовал, казалось его облепили глиной или пластилином – оно опухло – это особенно чувствовалось, когда машина преодолевала препятствия, и его тело подпрыгивало вместе с ней. Во рту было сухо до жжения, на зубах похрустывал песок. Проведя по зубам опухшим языком он не досчитался нескольких зубов. Попытался пошевелить руками – тщетно, они были намертво прикручены чем-то твёрдым, похожим на проволоку, к раскалённым стальным трубам рамы багажника. **** -На кой болт нам этот мусор нужен? – спросил Чех, пересевший в машину к Крапу. -Долго мы за “пионерами” бегать по лесам будем? – ответил тот вопросом на вопрос. -Может день, может два; – подумав, сказал Чех. – А может и дольше. Как фишка ляжет! – заключил он. -Братве нужно развлекаться? – спросил Крап, и сам же ответил, – Нужно, а иначе грызня между нашими пацанами начнётся. Вот и пусть с “сапогом” поиграют, пока не надоест! Дело такое – раньше, на войну когда шли, с собой стадо овец брали. Мужики раньше воевать взрослые ходили, к е*#е привыкшие. Трудно им было без баб, на войне, вот они овец и е*#и. Пусть “снегирь” наш, в нашем походе – овцой будет! Дело закончим – так мы его в лесу и прикопаем! Один болт – он нас срисовал – его полюбому тушить надо! А так хоть пользу людям принесёт! Карта с метками была у Крапа – отряд бандитов знал, куда ехать. После остановки у провинциального супермаркета, и закупки алкоголя и еды, картеж двинулся через деревню в сторону леса. Первым ехал “УАЗ” с Чеховскими егерями. -Бикса за кассой видала наших “пионеров”, пару дней назад, на двух “джипах” они были; – говорил один из егерей, Чеху, по радиосвязи. – Баландой затарились, и ящик “газа” взяли. Я так думаю, они копыта свои на земле оставили – их мы легко срисуем. -Что за “джипы”? -Вроде как “Нива”, – та, на которой они в городе кипишь подняли; вторая, говорит, как мусорская “канарейка” – “УАЗ” стало быть, только чёрный весь. Водитель – мужик, в форме охранника, но без нашивок. Взгляд у него, говорит, “не добрый такой – мороз по коже!” – пародировал егерь голос продавщицы; – И “УАЗ” его ей не понравился ей. Страшный – говорит! -Баба дура, щелью думает, вот и несёт чушь, – рассудил Чех, – “Страшный!” – повторил он насмешливо. – Антенна небось на нём была, в несколько раз больше, чем кукан у ейного мужа, вот и пробрало её на испуг. Страшный! – не успокаивался Чех. -Не было антенны! Я спрашивал! -Хорошо, что нет! – сказал Чех, думая о чём-то другом. -Я тут прикинул, Аскет это, больше некому! – сказал егерь. -Прикинул он! – усмехнулся Чех. – Я это и без тебя понял – а прикидываю тут я! Ты можешь мазу толкнуть, но решать, прогон это или нет – решать это мне! -Да понял я, Чех, я это... так, к слову... Колонна внедорожников ехала по прокатанной когда-то лесовозами дороге, заросшей бы и вовсе, с тех давних времён – но местные жители не давали ей зарасти, используя старую дорогу для своих целей. По ней ходили за грибами, ягодами, на охоту, ездили за дровами, за мхом для чердаков, глиной для печей, да Бог ещё знает зачем. Эта дорога, ведущая в щедрый на дары лес, была в некотором смысле “дорогой жизни”, дорогой – дающей людям жизнь. Пугая птиц и лесных жителей громким шумом двигателей, дымом выхлопа – синеватым облаком тянущимся за колонной, – машины ехали по дороге, раскатывая бугристыми покрышками старую колею. Лесовозная дорога закончилась – они выехали на небольшую поляну, служившую когда-то давно лесорубам как место для основного лагеря. Отсюда во все стороны, раньше, разъезжалась по лесу различная техника, и эта поляна была похожа на перекрёсток с расходящимися во все стороны просеками. Должно быть, если смотреть на этот участок леса, отображённый на спутниковых картах – то он будет похож на детский рисунок солнца, с расходящимися в разные стороны лучами. Так казалось тем, кто сейчас стоял в центре этого “солнца”, но на деле всё просеки были параллельны и перпендикулярны друг другу. Дороги, отходившие от поляны, по большей части заросли. От них почти не осталось и следа – лишь небольшой коридор из молодых деревьев, словно шрам на зелёном теле леса. Колонна внедорожников остановилась. Люди, хлопая дверцами, высыпали из своих “железных коней”, собрались в кучки по два-три человека. Кто-то курил, кто-то громко смеялся, тыкая пальцами с блестящими на солнце кольцами и синими перстными в сторону привязанного к крыше одной из машин, человека. Лишь группа из четырёх человек внимательно осматривало поляну, будто люди в камуфлированной одежде – не смотря на жару, что-то искали в траве. То один, то другой человек из этой небольшой группы приседал на одно колено, что-то прощупывая руками на земле, обменивался короткими, больше похожими на команды, предложениями со своими коллегами. Это были Чеховские егеря из головной машины. Затем следопыты, собравшись вместе и коротко посовещавшись о чём-то, подошли к Чеху. Крапа, судя по всему, они за командира не признавали – и тот прекрасно это понимал. -Там колея свежая! – сказал старший из егерей – Николай, имеющий второе имя “Терех”, по сокращению от фамилии Терехов. -Две машины, загружены по-максималке. На “УАЗ-е” дорогая резина – такую покупают для заездов по зелёнке состоятельные люди; мосты не родные – это говорит о хорошей подготовке машины к езде по грязи и лесу. Водитель “УАЗ-а” сам обут в дорогие ботинки, стандарта американского спецназа. Вес – около девяносто килограмм, взрослый мужик, осторожен – при ходьбе равномерно распределяет нагрузку на всю ступню. Носок правой ноги чуть оттопырен наружу, относительно левой ступни – этот человек хорошо владеет огнестрельным оружием. Опасный человек. -Это Чёрный, мать его! – выругался Чех. -Теперь по “Ниве”: на колёсах цепи; они их одевали тут, на этой поляне. Пассажир “Нивы” курил шмаль – мы нашли смолёный штакет, с остатками “травы”. Нашли пробку из-под большой пивной бутылки. Пассажир – рас*#дяй, он нам не враг. -Гадёнышь, он нашу траву смолит, падла! У пацанов в “Опеле” был кулёк с травой! – Чех сплюнул сквозь зубы. – Ничего, я его самого порежу, высушу, и выкурю! -Теперь по водителю “Нивы”: следов почти не оставил. Ходил по кочкам, толстым веткам. “Партизанский шаг”. Если он так понтовался перед друзьями, – то выследить и завалить его – дело плёвое, но если такой стиль ходьбы у него “в крови” – нам будет лучше, если мы уложим его сразу после Чёрного – эти два человека самые опасные для нас! Следов других пассажиров нет; – закончил свой доклад Коля-Терех, отставной офицер-разведчик, в прошлом, до тюрьмы. Чех одобрительно кивнул, затем обернулся – посмотрел на подошедшего во время доклада, и внимательно слушавшего, Крапа. -Я сейчас описаюсь! – пренебрежительно сказал Крап, глядя в упор на Тереха. Он хотел сказать что-то ещё, но Егерь его перебил: -Запах мочи привлечёт хищных зверей – они могут принять его за метку, оставленную на их территории – то есть, за посягательство на свои владения! – серьёзно ответил Терех. Крап с полминуты пристально смотрел в глаза Тереху. Тот не отвёл взгляда, вопреки ожиданию главаря Московской банды. -Где ты таких людей понабрал? – спросил Крап, нарушив нехорошую тишину. -Они меня сами находят! -Мне бы пара тройка таких следопытов не помешала! -Какой базар! Нужны будут люди – звони! Но и ты, если мне нужно будет красивое слово – трубу не гаси, когда я звонить буду! Мы люди деловые – друг другу должны помогать, и полезными связями нам разбрасываться – резону нет, на них, на связях этих, всё дело наше и держится! -Согласен! – Крап достал и прикурил сигарету, с золотым ободком вокруг фильтра. Запахло дорогим табаком, Крап продолжил: -Охоту завершим – всех приглашаю к себе, в баньку – после охоты кости попарить! Там и обсудим наши дальнейшие, совместные дела – ведь нам есть за что перетереть! -При одном условии, – отозвался на приглашение Чех, – Что после этого, едем ко мне, у меня в бассейне поплаваем, в минеральной водичке! -Забито! – согласился Крап, и два здоровых мужика закрепили договор мужским рукопожатием. Колонна снова ожила, один за другим запустились двигатели, лес снова наполнился чуждым звуком. Головной “УАЗ” ехал быстро и уверенно, они вплотную подбирались к своей цели. Рядом с водителем сидел Егерь Терех, корректирующий движение машины, которому была не по душе вся затея с травлей поисковиков. Он глубоко презирал Чеха – своего бугра, и подбивал братву, на то, чтобы отделиться от группы, и уйти в самостоятельное плаванье. Ему не нравились те кровавые методы, которыми пользовался для достижения своих целей, Чех. Подъехав к болоту, на котором чётко отпечатались колеи проехавших несколько дней назад машин, колонна вновь замерла. Головной “УАЗ” развернулся, и уехал в хвост. Теперь ведущим был “Ленд-Ровер”, имеющий две мощных лебёдки: спереди и сзади. За ним двинулась остальная колонна. Перед замыкающей машиной ехал “Т-3”, полноприводная версия легендарного микроавтобуса. Автобус был пятиместным, кузов сзади закрыт камуфлированным тентом. Несмотря на солидный возраст этой модели, машина была полностью отреставрирована, двигатель перебран, и внешне авто выглядел как новый. Благодаря системе подключения и распределения нагрузки привода через “виско-муфту”, проходимость этой машины была, пожалуй, выше нашпигованного “УАЗ-а”. Терех с восхищением смотрел, как “Т-3″ с лёгкостью форсирует непроходимое болото, разбрасывая в стороны серую жижу крупным протектором шин. Несколько раз приходилось останавливаться. Не смотря на дистанцию между машинами, некоторые из них всё же умудрялись застрять, мешая продвижению оставшейся колонне, без возможности объехать застрявшую машину. Те, кто останавливались, неизбежно вязли в мягкой болотной жиже. Пригодилась “лебеда”, закреплённая на переднем бампере егерского “УАЗ-а”. Цеплять пришлось к “Т-3”, включив электрическую тягу привода троса, “подыгрывая” педалью газа, машина тронулась. Водитель “Т-3″ увидев успех застрявшего товарища, решил не оцеплять ещё не смотанный трос, и тронулся с места. Ослабший трос натянулся, как гитарная струна, затем снова ослаб, упал в грязь и волочился по колее какое-то время. Так и ехали обе машины, то натягивая, то ослабляя стальную нить, связывающую их. Преодолев грязь, машины снова набрали скорость, настроение у группы было победным. Начало пути не предвещало трудностей, а скорее наоборот, Крап даже расстроился, ожидание интересной “охоты” было напрасным: “Если всё будет так же просто, то нахрена я сюда приехал?!” – спрашивал он себя. Наполнив два стеклянных стакана холодным виски, он протянул один из них Чеху: -Выпьем за дружбу! И за погибших пацанов, которые ехали по следам этих сраных копателей, и пропали вместе с машиной сопровождения! – говорил Крап. -За пацанов, – добавил Чех, чуть отстранив ёмкость от стакана Крапа, который уже было хотел стукнуть свой стакан о стакан Чеха, – Которых эти волки завалили у “Канны”! Они выпили. -Толик, хлебни холодненького! – обратился Крап к водителю. -За рулём не пью! – серьёзно ответил он, и все рассмеялись. -Ментов боишься? – удивлённо спросил Крап. -Да! Милиция у нас даже в лесу – вон, на крыше эта самая милиция, как “люстра”, болтается! Смех снова заполнил прохладное пространство салона машины. -А ну-ка, Толик, расскажи-ка нам тот анекдот, про шофёра! – заказал Крап. -Значит, пахан принял на работу нового водилу. И говорит ему: -Как твоя фамилия? Я с шоферами только по фамилии обращаюсь! -Андрей! – ответил водила. -Че фамилия такая? – не понял пахан. -Нет имя. -Ты меня не понял, мне плевать на твоё имя – фамилия твоя как!? – возмутился пахан. -Вы меня не будете звать по фамилии, зовите Андрей! -Слышь, браток, ты часом умом не тронулся? Фамилия, говорю, твоя как?! – рассвирепел пахан. -Ну, “Любимый” моя фамилия! -Поехали уже, Андрей... В машине снова раздался дружный смех. -Толик, а твоя-то фамилия как? – спросил чуть прослезившийся от смеха Крап. -Деньской моя фамилия. -Ничего так, пацанская фамилия! – одобрил Чех. – “Любимого” я бы за штурвал своей брички не посадил! -Толика у нас Карданом пацаны прозвали! – сказал Крап. -Интересно, жив ещё мент? – спросил Анатолий. -Сдохла твоя “люстра” давно! – сказал Чех, поставив опустевший стакан в подсвеченный лампами мини-бар. – Мухи за нами шлейфом тянутся! -А что за братан, который легавого скручивал? – спросил Крап. -Шкас. У него с “краснопёрыми” старые счёты: подстрелили его при задержании – в голову пуля попала, да отскочила от черепа. Его на зоне одно время “Черепом” погоняли, только ему не по душе погремуха пришлась, и он за эту погремуху одному доходяге шею свернул, голыми руками. Потом он из него лампочку сделал – подвесил к потолку – мол, сам повесился! Авторитетные люди закрепили ему вторым именем Шкаса – есть такой пулемёт, говорят, так вот у конструктора, который пулемёт тот придумал, фамилия такая же, как и у нашего Шкаса – Шпитальный. На слова он скор, и на дела тоже. Кулаки – по стене может как молотом долбить. С ним советую не шутить, он подо мною, но в тоже время сам по себе. Правильный человек, по воровским законам всё, но стоит кому-то его зацепить – он звереет, и его уже ни чем не испугаешь. Ни смертью, ни ворами, ни зоной – с казённой сечкой. Кончил Шкас легавого, чую, если жив ещё – то ненадолго его хватит! – беспокоился Чех. – Нужно сбросить его в болоте – пусть волки эту падаль хавают! -Успеем, Чех, зачем кайф твоему Шкасу ломать, и остальным пацанам тоже интересно, что он с ним делать будет! Видел, как братва оживилась, когда Шкас фитиль этому чунарю вкручивал? -Да, пацаны оживились! – согласился Чех. -Между твоей бригадой, и моей, как не крути – есть разногласия! Косятся пацаны друг на друга, волками друг на друга смотрят! Твои Москву не любят, мои – село. Что ещё сможет их так объединить, как не общий враг – мусор, да к тому же стреноженный!? -Ты прав, загасить мы его всегда успеем. А Шкас, если мент всё же сдох, и с дохлым поиграть может! – снова согласился Чех. -Слушай, – Крап вновь принялся наполнять стаканы, – Может, нам сподручнее на вертушке было лететь? -Можно было, – чуть подумав, ответил Чех, – Но я слыхал, что ты любишь приключения – а на вертолёте пресно всё будет! -Ты правильно за меня слышал, но в этом случае я бы лучше на вертушке полетал, чем тут по грязи ползать! – Крап протянут наполненный бокал. -Шеф, можно мне тоже? – спросил водитель, разглядывая в зеркало заднего вида банкет на заднем сидении. На обращение “Шеф” среагировали оба бандита. -Можно! – тоном, не предвещающим ничего хорошего начал говорить Крап, – Мне налить? Водитель молчал, впившись напряжённым взглядом в расквашенную лесную дорогу. -Ты меня в халуи успел записать? – напирал Крап. -Нет, шеф, ты же сам мне предлагал бухнуть! – оправдывался водитель. -Когда предлагал, тогда и отвечать надо было! Если я тебе сегодня бабу предложу, а ты смолчишь, – то ты чего ж, через год, когда я со своей кралей кувыркаться буду, так же подойдёшь, и попросишь в неё хобот свой макнуть? -Нет шеф! – водитель уже был не рад, что попытался вмешаться в этот разговор. -Может мне стоит тебе налить, а самому сесть за баранку, а ты вместо меня дела решать будешь? В бугры лыжи навострил? -Нет шеф! Я просто хотел... -Хотел, хотеть тут могу я, и Чех, а ты должен исполнять! Дали штурвал – крути, и благодари, что доверили, что башли капают, что проблемы по жизни твои решаю! – уже кричал Крап, – Я ему руку протянут, а он уже за локоть грызёт! Крап явно с утра был не в духе, весь день, умело скрывая это. Но тут его прорвало. Чех молча наблюдал за ним, не спеша потягивая холодный виски, будто вино. -Ещё раз услышу от тебя панибратство, самого в баранку скручу, понял меня? -Да, шеф! – облегчённо выдохнул водитель, почувствовав конец разноса. -М*#да! – шеф и не собирался униматься, – “Да шеф”, “нет шеф”! Ты ещё скажи “так точно” и “никак нет”! Ты часом не под легавыми пасёшься? Водитель молчал. Он понимал, что говорить что-либо сейчас, когда начальник не в себе, может быть себе дороже. -Может тот, на крыше – кореш твой? Может, ты к нему хочешь, на крыше вместе прокатится? Так я тебя пропишу! Мусор “кончится” – я тебе его “сбрую” прикину, может к лицу будет? В мусорской шкуре ты Шкасу понравишься! Домой придем, на “Жигули” “Ровер” обменяешь! А то базаришь не по делу много. Знай своё место! В машине снова стало тихо. -Чего молчишь, шарманку заводи! – зло процедил Крап сквозь зубы. Водитель послушно ткнул пальцем в магнитолу, которая сразу замерцала разноцветными огнями; из мощных колонок донеслись блатные аккорды. -Убавь ток – не шмару на свиданку катишь! Преодолевая неожиданно заболоченный участок дороги, они изрядно выпачкали машину, и ещё вновь ехавший впереди “УАЗ” егерей своими “зубатыми” колёсами подзакидал их авто грязью. -Чех, – молча прослушав несколько песен, ожил Крап. – Ты вертушку сможешь вызвать? -Могу. Надо сообщить координаты пилотам, чтоб они подготовили “птичку” к вылету. -Стволы на борту есть? -Можно поставить, “ДШК”, пару “ПК”, подвески с “НУРС-ами” есть, если что. Крап несколько секунд, не отрываясь, смотрел на Чеха. -Какого хрена тогда мы попёрлись на колёсах? – спросил он сам у себя. – Звони, пусть вешают “ДШК” с усиленным боекомплектом, и “ПК” пусть прихватят – одного хватит! И пусть баки под горло зальют! Чех не спеша достал золотой телефон, потыкал пальцем в сенсорный экран, и приложил аппарат к уху. -Михалыч, здоров! На том конце ему что-то энергично отвечали. -Понял Михалыч, это всё потом. Сейчас залей нашу “птичку”, до краёв. Подцепи подвески, ставь “ДШК” с усиленным боекомплектом – Афганца за него усади, и одного человека с “ПК” на борт прихвати. Готовь машину к вылету! И чтобы трезвые все были, понял меня? На том конце снова кто-то энергично залепетал. -Позвони Афганцу, и Косте-Фармазону. Пойдёт? Тогда готовь машину! Сообщи, когда готовы будете! -Что за “афганец”? – спросил Крап. -Есть толковый хлопец; -Если толковый, то чего не с нами? Чех иронично улыбнулся. -После налёта на мой бар, я теперь там всегда пару-тройку толковых пацанов держу. Молодняку доверять нельзя! Им бы только пострелять, и башлей нажить! Дома у меня тоже пара пацанов, ещё в нескольких местах есть люди. Всего – человек тридцать незадействованных. Разговоры люди ведут, что мою “Канну” на гоп-стопе залётные гастрачи подорвали. Теперь многие думают, что была стрела у “Канны”, и на той стреле меня вальнули! Прикидываешь, к чему это ведёт? Парочку говорунов я отловил, одному из них реально язык подрезал за гнилой базар. А желающих халяву словить в наших местах много, больше, чем в Москве! Люди тут суровые, отчаянные. Вот и оставил хозяйство на обстрелянных, проверенных делом, пацанов. Вообще, знаешь, Крап, верить людям сейчас нельзя! -Знаю. А с нами кто едет, сопляки и молокососы? -Крап, ты не поднимай волну, мы в одной бричке едем. Ты думаешь, я собрал бригаду чунарей? Один Шкас чего стоит! И егеря – отставники боевые, погоны пыльные, – успели и кичу потоптать, так что не западло... Я смотрю, на твоего “Кардана” – не сказать, что чухан, но, без обид – он бы у меня в гараже болты крутил. Я бы этому Толику-Кардану парашу охранять не доверил! -Нормальный пацан, сорвался я на него, вот он жало и спрятал. Он Шкаса твоего под плинтус загонит, если прикажу. Загонишь? – обратился Крап уже к водителю. -Под шконку – без базара! – с каким-то облегчением, согласился напряжённый водитель. Чех усмехнулся: -Проверим? – он азартно глянул на Крапа, сам взял бутылку, разлил виски по стаканам. -Не очканёшь? – спросил Крап у Толи, радующемуся тому, что расположение шефа вновь к нему вернулось. – Шкас – противник серьезный, по всему видно! -Нет! – твёрдо ответил водитель. -Тогда забито. Толян, ты если бухнуть хочешь – то бухай, меня только больше не проси, чтоб я тебе лил! Ты не смотри, что он в разговоре со мной такой покладистый, – обратился Крап уже к Чеху, – Парень он боевой, я сопли у себя в бригаде не развожу! Мастер спорта по самбо. Боксирует тоже не плохо, сам видел. Парень шустрый, пять к одному Шкаса уложит. -Давай по десятки зелени? -Что, Толян, бабки пополам распилим? Пять тебе, пять мне, если уложишь Шкаса! -Согласен. Как его тот бродяга назвал, который потом лампочку в камере исполнял? -Череп; – сухо ответил Чех. Он уже понял, что этот Толя не так прост. Но азарт, и вера в лютого Шкаса, были сильнее, и пасовать теперь уже было нельзя, чтоб не упасть в глазах Крапа. -Зелёный червонец – не деньги! – Крап словно услышал мысли Чеха: -Чего мелочится, кидаю “ствол” на кон! -Согласен! – с искусственной готовностью, но без особой радости произнёс Чех. “Ствол” зелени – это уже серьёзно. – Условия? Пусть машутся до “не могу”. Без оружия – калечить друг друга нам тоже не с руки. Половину ставки – победившему. При любом исходе – мы в товарищах! Они пожали руки. ****”Зелёнка”**** Грязь и болото они проехали, земляная дорога была довольно сухой, и было заметно, что они по небольшому уклону едут вниз, довольно долго. -Скоро река! – объявил по рации Егерь Коля-Терех. – За рекой – поляна, наша цель. Делаем остановку! Колонна замерла. Реки ещё видно не было, но уже чувствовалась речная прохлада, запах мяты и воды. Боевики вышли из своих машин. Чех с Крапом общались между собой, не вылезая из уютного салона машины. -Ты чего к себе в бригаду столько “зверья” набрал? – спросил Чех у Крапа. -С ними проще. Случись чего – искать никто не будет. Они исполнительные, не бухают почти, вопросов не задают. Ширево, правда, у них в ходу – но так даже лучше, они мне как псы преданы! Безжалостные они, наших нет-нет, да на слезу пробивает! И кроме как стрелять, они по жизни ничего не умеют, и отцы их не умели, и деды. Вот и пусть делают то, что умеют – “во благо Родины!” Между тем, бородатый боевик Крапа, Хабиб, расчехлял тент “Т-3”. Вокруг микроавтобуса, закиданного слоем грязи, собрались почти все боевики обоих бригад. Ловко запрыгнув в кузов, Хабиб, покопавшись в ящиках и свёртках, принялся извлекать оружие, и раздавать его собравшимся, тем, кто ещё не был вооружён. -Откуда у тебя “НУРС-ы”? – вернулся к теме вертолёта Крап, – Про “ДШК” и не спрашиваю! -Купил; – слегка уклончиво, как показалось Крапу, ответил Чех. -В магазине? – спросил Крап, вложив в вопрос еле уловимую иронию. -Крап, ты знаешь, что поставщик – это святое! Если надо чего, ко мне обращайся. Это не потому, что я тебе не доверяю, наоборот – это чтобы тебя не подставить. В посредниках быть – западло, поэтому обращайся ко мне как к другу – я тебе так достану, то, что нужно будет! Там контингент своеобразный – “сапог” он и есть “сапог”. -Ну-ну... и всё же, ракеты в нашей стране не так просто купить! И вертушка эта... Чех выставил руки, ладонями вперёд, как бы сдаваясь: -Хорошо, вертолёты я купил, один – “афганский”, его там подбили, но он ещё мог летать. Военные техники, там, в “Афгане”, не захотели с ним ковыряться, им проще было его списать, и получить новый. Так и сделали – сами расстреляли его, подкоптили, и в утиль списали. А подбитую вертушку отправили на свалку техники. Я был на той свалке. Есть такое место в России, думаю не одно. Та свалка огромна – километров двадцать. Там куча ржавого железа, искорёженные танки, “бэтэры”, “шишиги”, “Уралы”. Обломки фюзеляжей, скрученные словно фантики, от вертушек и самолётов. Зачем держать кучу металлолома под открытым небом? Стратегический запас металла? Проще было всё это железо переплавить! Это было в начале девяностых, я тогда ещё не был бугром. Мы хотели на той свалке цветняком по дешёвке разжиться, набить им несколько товарняков и двинуть это дело за бугор. Деньги хорошие перед нами маячили. Там и стоял этот вертолёт, выглядевший, на фоне других машин, довольно целым. Мы разобрали его по винтику, оформили как лом, погрузили на поезд, накрутили с других вертушек деталей запасных, ещё три вертолёта из них собрать можно было бы. Так, этот “Миша” попал ко мне. Он, вместе с запчастями, стоял лет десять в моём ангаре, местные кулибины крутили на нём потихонечку гайки – собирали машину. Затем таким же макаром собрали ещё два вертолёта, только уже из Чечни. -То есть у тебя три своих вертушки? -Да. Один на ремонте, два – работают. У нас тут типа колхоз, свой, частный, на нём вертушки и висят. Документы – левые, но всё в цвет, в масть всё получилось. Вопросов никто не задаёт. С виду – обычные вертолёты, но стоит с ними пару часов повозиться – и это уже боевая машина! Снаряды я брал через одного серьёзного человека, соседа по области. Он может достать любое вооружение. Правда, денег много берёт, падла! -Мне бы с ним повидаться! – сходу попытался оседлать тему Крап. – Сможешь нам стрелу забить? -Это опасный и осторожный человек, он не будет встречаться с незнакомыми людьми. -Но с тобой он встретился, и дела ведёт, – возразил Крап, – Или ты думаешь, что я дела вести не умею? -Не дави, Крап! – спокойно сказал Чех. – Я не тот человек, на которого можно давить! Сказал – нет, значит – нет! Ломать меня не надо – не девка! -Я и не думал давить! – удивился Крап. – Я лишь интересуюсь, как вы дела тут ведёте, кое-чему у вас можно поучиться, вот я и спрашиваю! -Я ему, человеку этому, в прокат одного “Мишу” сдаю. Когда ему надо. Потому он со мною и работает. Это стрёмный человек, с большими повязками среди высоких людей, он тут такое вытворял, что его уже несколько раз расстрелять должны были! А всё не трогают, почему-то! Видать есть у него козырь в рукаве! Да какой козырь! За тонированными, забрызганными грязью, окнами их машины бойцы снаряжали патронами полученное оружие. -Понимаешь, Крап, этот человек необычный, и дела он ведёт необычно. С ним трудно работать. – Чех замолчал, наполнил один стакан и залпом выпил. – Он твоих пацанов похоронил! Крап долго молчал. -Теперь ты обязан меня с ним свести. Он должен ответить! -С него не спросишь! И свести я вас не могу – он сам находит людей, которые ему нужны, для выполнения своих задач. А к нему самому в дом без приглашения не ходят! -Да что это за фраер такой, казырный, который уважаемых людей ни во что не ставит? -Его зовут Фриц. У нас с ним уговор – я не лезу к нему, он не вмешивается в мои дела. -Где он обитает? -В лесу. Там, где твои пацаны пропали; – ответил Чех. -Я знаю, где это! У меня есть координаты с машины сопровождения! -У него небольшая, но сильная армия! Там все спецы! -Разберёмся с нашими “баранами”, и займусь этим фраером, – твёрдо решил Крап, – Тебя ни о чём не прошу, лишь не вмешиваться в наш с ним разговор! -Я и не собирался; -Мы готовы! – ожила рация. Чех, взяв пластиковую коробочку с антенной, скомандовал: -По машинам! -Понял! – тут же отозвалась рация. За окном “Ленд-Ровера” забегали вооружённые люди. Сквозь хорошую шумоизоляцию, в салон проникли отдалённые приглушённые звуки захлопывающихся дверей. -За того Фрица мы позже перетрём, – предложил Крап, – Сейчас у нас другое дело! “УАЗ” Тереха тронулся с места. Из боковых форточек торчали готовые к отражению атаки стволы автоматов. Они проехали метров сто, как впереди показалась река. Егеря, не останавливаясь у брода, ехали дальше, не сбавляя скорости. Да и зачем? – на карте это место помечено как “бр.”, колея проходная: входные и выходные следы протекторов есть, значит, река мелкая. Если они на “Ниве” тут проехали, то колонна с лёгкостью должна форсировать водную преграду. И сама река – одно название, скорее ручей. В таких реках если и есть где омут, то не здесь. Тут поле, место открытое. Так думал Терех, подгонявший водителя своей машины вперёд. Хотелось быстрее разобраться с этими поисковиками, получить обещанный баш, и вернутся к своей жизни, к семье. Головная машина егерей неожиданно остановилась в середине реки, по сторонам разошлись сильные брызги, и задняя часть автомобиля задралась к небу. Из-под машины вырвалось белое облако пара. С багажника на крыше в воду слетали какие-то ящики, пакеты. Пьющий пиво Толик-Кардан, водитель машины Крапа, отбросил от неожиданности свою бутылку, из которой, словно из огнетушителя, во все стороны фонтаном разлеталась белая пена. Он пытался тормозить, но тяжёлая машина не желала быстро останавливаться; автомобиль на быстрой для глиняной колеи скорости, неизбежно приближался к ведущему “УАЗ-у”. Время, для Чеха и Крапа, остановилось – словно в замедленной съемке, они приближались к показавшему задний мост “УАЗ-у”. “Ленд-Ровер” влетел в задний мост, – вставшей вертикально, и наполовину ушедшей под воду, машины егерей. Раздались хлопки активировавшейся системы безопасности – повыбивав декоративные вставки, раскрылись подушки. Стакан с виски вылетел из рук Крапа. “Всё! – пролетела молниеносная мысль в голове Крапа. – И всего-то!” В этот миг, застывший на уклоне джип сотряс новый, более сильный, чем от лобового столкновения, мощный удар – от громкого скрежета заложило уши. С боку, в лицо, ударили дробью хрустальные брызги осколков разбитых стёкол. В “Ленд-Ровер” въехала машина, идущая следом. Колонна встала. Захлопали дверцы, люди высыпали из своих машин, громко матерясь, и обеспокоенно закружились вокруг машин начальства и егерей. Крап выбрался наружу, из смятой машины, с трудом открыв заклинившую дверь. Толя, освобождаясь от “объятий” системы безопасности, тоже вылез, за ним; через открытую Крапом дверь вылез и Чех. Влетев в “УАЗ”, торчавший из реки, “Ленд-Ровер” ударом перевернул попавшую в западню машину на крышу. Сам джип Крапа наполовину провалился в вырытую в речном русле яму. Взбаламученная, ставшая грязной, вода, закрыла собой капот. Из щелей деформированного капота шёл сильный пар. По щеке Крапа стекала капелька крови, от осколочных порезов стекла. -Падлы рваные! – выругался он, стирая каплю, и разглядывая свою, ставшую красной, ладонь. – Многие люди отдали бы последнее, чтоб пролить каплю моей крови! А эти твари сделали это бесплатно! Ну что, твои егеря фраернулись?! – кричал он, не слышавшему его Чеху. Машина, въехавшая сзади в “Ленд-Ровер”, оказалась “УАЗ-ом”, с высокой решёткой защиты капота, сработанной их толстых, стальных труб. Этими трубами он смял пол салона дорогого джипа, сам оставшись почти невредимым. Разве что “кенгурятник” был скручен винтом, и кроме как, сдать его во вторсырье, с ним больше ничего нельзя было сделать. Лобовое стекло, не пристёгнутого водителя “УАЗ-а”, было покрыто плотной паутиной трещин, которую в некоторых местах прорезали красные нити. Сам водитель сидел около своей машины, заслонив лицо окровавленными руками. Рядом с ним суетился его напарник, с аптечкой в руках. Остальные машины, едущие в колонне, не пострадали. Из открытой двери багажника перевёрнутого “УАЗ-а”, вылез один из егерей, в почерневшей от воды форме. Лицо его было перемазано илом и кровью. Он вытаскивал сидящего рядом товарища, тот кричал от боли. За ними вылез Терех, тянущий за собой водителя, голова которого безвольно болталась на шее – словно на тоненькой ниточке. Водитель был мёртв – одного его вида хватало, чтобы поставить такой диагноз. Глаза его были открыты, зрачки были неподвижны, из носа по неестественно бледному лицу стекала струйка чёрной крови, размазанной по щеке. Несколько боевиков вылавливали упавшие при аварии в воду вещи; у машины, со смятым “кенгурятником”, встал “Ниссан”, и уже цеплял пострадавший “УАЗ” тросом, чтоб оттащить его в сторону. Несмотря на небольшие, видимые повреждения, машина не заводилась. Оттащив её на обочину, “Ниссан” принялся вытягивать внедорожник Крапа. Тонкий трос лопнул, сильно стеганув одного из боевиков Чеха. Тот отпрыгнул в сторону, схватился за ногу, из которой уже шла кровь. Крап, видя всё это, скомандовал: -Так, всем не занятым и не раненым занять оборону по периметру колонны, Хабиб, и Шкас, – он вопросительно посмотрел на Чеха, тот утвердительно кивнул в знак согласия, – Отправляйтесь в разведку, рации чтоб при себе были! Двое боевиков, не сговариваясь, побежали в сторону поля. -Что у нас с потерями? -Саня погиб; – тихо сказал Терех, опустив голову в низ. -Шмыга ранен! – крикнул кто-то из бойцов. -Кто такой? – спросил Крап. -Мой пацан, – ответил Чех, – Егерь. В головной машине ехал. -Что с ним? -Перелом ноги; – ответил кто-то. -Кто ещё ранен, в смысле серьёзно ранен? – продолжал Крап.