Счастье Рейли

За прожитые годы он испробовал все криминальные виды деятельности, которые существуют на белом свете, но больше всего ему нравились те, что не требовали от него усилий. После некоторого увлечения контрабандой и угоном скота он решил, что легче зарабатывать на жизнь, продавая индейцам виски и оружие. Но в стране постепенно устанавливался порядок, и Шайенну это занятие стало казаться чересчур рискованным, поэтому он открыл салун, в котором торговал самогоном.

Однажды к нему подошел скотовод, которого донимали переселенцы с Востока, захватывавшие его земли. Он спросил, не знает ли Шайенн человека, который метко стреляет и умеет держать язык за зубами. Шайенн знал, и его человек оказался именно таким, как он обещал. Скоро Доусон стал известен, как надежный посредник, через которого можно нанять ганфайтера или бандита, готового на все. Теперь он имел приличные комиссионные, не покидая привычное и удобное кресло в салуне.

Последнее время Шайенн начал получать записки с заданием. Ему поручали раздобыть информацию по тому или иному вопросу, труды его хорошо оплачивались. Первая просьба была связана с результатами лабораторных анализов золотоносной руды, добытой в одной из шахт. После его отчета источник финансирования шахты, находившийся на Востоке, иссяк. Шайенн с любопытством наблюдал за результатами своей деятельности и вскоре уяснил себе, что тот, кого интересует информация, обладает значительными финансовыми возможностями и, более того, отлично знает Запад и особенности характера населяющих его людей.

Часто, когда его просили найти нужного человека, в записке указывалось, кого именно, как, например, в случае с Генри Зонненбергом. И всегда таинственная персона с Востока выбирала лучший вариант.

Шайенн Доусон являлся совладельцем салуна, конюшни и нескольких комнат в районе, где перед дверьми зажигались красные фонари. Причем к последним его тянул не только финансовый интерес. Но за минувшие десять лет прибыль от поручений таинственной персоны с Востока стала такой значительной, что он, используя женщин или выпивку, завел многочисленных помощников, через которых собирал информацию.

Записки всегда печатались на машинке, но однажды он получил листок с несколькими строчками, написанными торопливой рукой.

Он читал эту записку, когда Лайла Марш, одна из девушек со стажем, случайно заглянула в нее через плечо.

— Что, она хочет получить работу? — спросила Лайла. — Я ее сто лет не видела.

Шайенн напрягся, но усилием воли заставил себя спокойно сложить листок бумаги.

— Кто? О ком ты говоришь?

— О Майре Корд. Я хорошо знаю ее почерк. Одно время мы вместе работали в Пайоше, а потом в Огалале.

Шайенн выудил из просторного кармана огрызок сигары и прикурил.

— Ну и как она?

— Ничего. У нее лучше всех получалось выманивать деньги у клиентов. Но она очень холодна. Ее волновали только деньги. Бедняга Вэн Клеверн, так, кажется, звали ее дружка. Уж он от нее натерпелся. У нее был дом в Дедвуде, потом она его продала, и больше я о ней не слышала.

— Сколько ей сейчас?

Лайла колебалась. Сказать правду означало признаться, что и ей не так уж мало лет.

— Она была старше всех. Сейчас ей, наверное, сорок с лишним, но Майра всегда отлично выглядела. Она о себе заботилась.

Шайенн направился к двери.

— Ты приведешь ее к нам? — спросила Лайла.

— Не знаю. Вряд ли.

На улице он задумчиво пожевал жирными губами сигару. Лайла лишь мельком видела почерк и могла ошибиться. С другой стороны, осведомленность его клиента. Девушка, долго проработавшая на Западе, могла знать всех, чьи имена упоминались в записках. Шайенн двинулся по улице, на ходу заправляя рубашку в брюки.

В течение следующего года он собрал довольно полное досье на Майру Корд, хотя не имел понятия, как его использовать… если его можно использовать. Туда он занес несколько слухов. Например, о некоем скотоводе, который продал большое стадо, расплатился с ковбоями и направился к станции с шестьюдесятью тысячами долларов. В разговоре с одним из ковбоев он заметил, что нашел себе девушку и собирался весело провести время в Канзас-Сити.

Скотовод исчез, и расследование ничего не выявило, кроме факта, что после прибытия в город бедняга по меньшей мере два раза заходил к Майре.

Теперь, пять лет спустя после получения той записки, ему принесли новую, написанную от руки. Но этот листок бумаги был бланком отеля «Виндзор». Пославший записку аккуратно согнул бланк и оторвал шапку, однако Доусон узнал сорт бумаги с водяными знаками. Кроме отеля, в городе никто больше не пользовался такой бумагой. Значит, эта женщина, Майра Корд, или как там ее звали, приехала в Денвер и остановилась в отеле «Виндзор».

Шайенн Доусон устал зависеть от мелких разрозненных подачек. Как и большинство людей до него, он хотел сорвать куш поувесистей и уйти на отдых. Похоже, что это ему удастся. Он наконец засунул рубашку в брюки, потушил окурок сигары, сунул его в карман и, надев узкополую шляпу, зашагал к «Виндзору».

Облокотившись на стойку портье, Шайенн посмотрел на него своими водянистыми голубыми глазками.

— Здесь остановилась женщина… хотела купить у меня лошадь. Забыл, как ее фамилия. Майра… Майра какая-то.

— Вы, наверное, имеете в виду миссис Фоссетт. Но мне ничего не известно о покупке лошади. Как о вас доложить?

Доусон покачал головой.

— Я вернусь, — пообещал он и неуклюжей походкой направился к выходу.

Шайенн уже был почти за дверью, когда из ресторана в фойе вошла Майра. Она мельком глянула ему в спину, а портье воскликнул:

— О, миссис Фоссетт, я не знал, что вы в ресторане. Только что приходил человек, сказал, что вы хотите купить лошадь.

— Я подумывала об этом, — ответила она. — Он назвал меня по фамилии?

— Не совсем. Имя он знал, а фамилию — нет.

— Понятно. Большое спасибо.

Оказавшись в своем номере, Майра бессильно упала в кресло, ноги ее не держали. Какая же она дура, что поехала на Запад! Трижды дура! Но как же он мог узнать? Даже если она написала из города…

Она попала в беду, в настоящую беду.

Глава 26

Вэл завязывал перед зеркалом галстук. На душе у него кошки скребли — нет, неприятностей не избежать. Однако пора. Ему следовало переодеться в дорожную одежду и спешить к лошади, которую приготовил для него Дьюб. Но решение принято. Он не простит себе, если отступит.

В его комнате что-то изменилось. Все вещи целы и в порядке, но в воздухе витал едва уловимый запах духов, будто здесь побывала женщина. Духи напоминали те, какими пользовалась его мать. Но нет, исключено.

Он оценивающе посмотрел на себя словно со стороны. Высокий, стройный, мускулистый, может, чуть-чуть суховат. Ладно пригнанный костюм, импозантная внешность. Даже револьвер за поясом не выделяется.

Сейчас он похож на Уилла Рейли. Такого же роста, немного тяжелее и шире в плечах. Он похож на Уилла, и в этом ему повезло, поскольку Уилл был красивым мужчиной. А сегодня, если все пойдет как надо, Павел заплатит свой долг Уиллу. Он навел оружие убийц. Эвери Симпсон и Генри Зонненберг лишь инструменты в его руках.

Как только он скинет с себя тяжесть долга, немедленно женится на Бостон, и они останутся жить на Западе. Но прежде всего надо рассчитаться с Павлом.

Вдруг у него появилось чувство, словно попался в сеть, которая сжимается все туже и туже. Возникла неуверенность, сердце захлестнул холодок, который, как говорят, приходит, когда кто-то наступил на твою могилу. Ему не хотелось умирать. Он всегда верил в собственные силы, знал, что хорошо владеет револьвером. Но погибают и такие. Малыш Билли мертв, Хикок тоже, смерть может настигнуть любого, в том числе и его. Так что, значит, бежать?

И все же, взглянув в зеркало, Вэл поправил галстук, застегнул жилет и одернул его… но не прикрыл револьвер. Последний раз оглядев комнату, он вышел в коридор.

В пятидесяти футах от него шла женщина. У Вэла внезапно пересохло во рту — он узнал походку, плечи, осанку. Хотел было окликнуть, но вместо этого вернулся в номер и принялся копаться в своих вещах. Он нашел книгу там, куда ее положил, — на дне чемодана, и спустился в фойе. Было время обеда, и он вошел в ресторан.