Страница 88 из 117
В течение восьми дней старец нестерпимо страдал и лежал еле живой, не принимая никакой пищи. Отчаявшись за его жизнь, послали за врачами. Те освидетельствовали больного: оказалось, что у него проломлена голова, сломаны ребра, грудь, на теле множество смертельных ран. Братия собрались в его келье, послали за игуменом. В это время преподобный уснул. И вот, в сонном видении, ему вновь, как и много лет назад, явилась Пресвятая Богородица. Она была в царской порфире, следом шествовали апостолы Петр и Иоанн Богослов. Остановившись у постели больного, Пречистая указала на него перстом правой руки и, оборотясь к врачам, произнесла: «Что вы трудитесь?» Затем обратила лицо Свое к старцу Серафиму и повторила те слова, которые произносила уже однажды: «Сей — нашего рода».
Когда настоятель пришел в келью, Серафим уже очнулся. Он отказался от всякой врачебной помощи и твердо заявил, что возлагает упование на Бога и Божию Матерь. С того времени постепенно к нему стали возвращаться силы.
Около пяти месяцев провел преподобный в монастыре. Облик его после болезни сильно изменился: волосы побелели, а спина согнулась так, что до конца своих дней он мог ходить, лишь опираясь на клюку или на топорик. Но дух старца Серафима не был сломлен. Почувствовав, что силы возвращаются к нему и он снова готов к подвигу, преподобный объявил о своем решении вернуться к пустыннической жизни. Старец Исайя и прочие братия пытались уговорить его остаться в монастыре, но преподобный был непреклонен. (Вскоре разбойники, избившие старца, были найдены. Серафим просил настоятеля обители и помещика не наказывать их, объявив, что в противном случае покинет Саровскую обитель. Злодеев простили, но Бог покарал их: вскоре их дома сгорели от сильного пожара. Разбойники совершенно раскаялись, просили у старца Серафима прощение и, как свидетельствует Житие святого, встали на путь добродетельной жизни.)
В 1806 году настоятель Саровской обители, старец Исайя, по болезни и старости лет удалился от дел. Братия избрали на его место Серафима, однако преподобный отказался от этого назначения. Настоятелем был избран отец Нифонт. Исайя прожил в монастыре еще год. Из-за немощи он не мог сам ходить в пустынь к Серафиму, и братия, по его просьбе, возила его туда на тележке. Смерть старца Исайи (декабрь 1807 года) произвела сильное впечатление на преподобного. Это был последний из близких ему людей. До конца жизни Серафим с особым усердием молился о упокоении душ блаженных Пахомия, Иосифа и Исайи и завещал поминать их в молитвах своим ученикам.
По смерти старца Исайи преподобный, не изменяя своего образа пустыннической жизни, возложил на себя новый тяжкий подвиг — молчальничество. Кто бы ни приходил к нему в пустынь, старец не выходил навстречу. Если ему приходилось встретить кого-нибудь в лесу, он падал ниц на землю и не поднимал головы до тех пор, пока встречный не проходил мимо. В таком безмолвии преподобный провел около трех лет. В конце этого срока он из-за болезни ног даже перестал посещать Саровскую обитель по воскресным и праздничным дням. Раз в неделю один из иноков приносил ему пищу — немного хлеба или капусты; потупив голову и не глядя на пришедшего, старец принимал принесенное и не говорил ни слова.
Среди братии нашлись недовольные тем, что преподобный удалился от монастыря. Настоятель обители отец Нифонт, «муж богобоязненный и добродетельный и в то же время великий ревнитель устава и порядков церковных» (слова Жития), также выражал недовольство тем, что старец не принимает причащения в монастырской церкви. Был созван собор из старших иеромонахов, которым представили на разрешение вопрос относительно причащения старца Серафима. Старцы решили предложить преподобному, если он здоров и крепок ногами, по-прежнему приходить в обитель по воскресным и праздничным дням для причащения Святых Таин; если же ноги не служат ему (а после трехлетнего стояния на камне так оно и было), он должен перейти на жительство в монастырскую келью. Брат, носивший по воскресным дням пищу святому, передал ему решение монастырского собора. В первый раз старец ничего не ответил. Тогда, спустя неделю, брат повторил соборное распоряжение. В ответ преподобный благословил инока и вместе с ним отправился пешком в обитель. Это случилось 8 мая 1810 года. Преподобному было пятьдесят лет от роду.
По возвращении в монастырь после пятнадцатилетнего пребывания в пустыни начался новый подвиг преподобного — затворничество. 9 мая, в день перенесения мощей святителя Николая, старец Серафим причастился в больничной церкви святых Зосимы и Савватия Соловецких и, взяв благословение у настоятеля Нифонта, поселился в прежней своей монастырской келье. При этом он никого не принимал к себе, никуда не выходил и не говорил ни с кем ни слова. В келье своей он не держал ничего, даже самых необходимых вещей: лишь икона Божьей Матери, пред которой всегда горела лампада, да обрубок пня, заменявший ему стул, составляли всю его обстановку. Старец не употреблял даже огня. Он носил ту же одежду, что и в пустыни. Под рубашкой на груди у него висел большой пятивершковый железный крест, который старец именовал «веригами». Но собственно вериг и власяницы он не носил. «Кто нас оскорбит словом или делом, — говорил он впоследствии, — и если мы переносим обиды по-евангельски — вот вериги нам, вот и власяница. Эти духовные вериги и власяницы выше железных». Пил преподобный одну только воду, в пищу же употреблял лишь толокно и белую квашеную капусту. Воду и пищу приносил ему живший по соседству инок Павел. В течение всех лет затвора во все воскресные и праздничные дни старец причащался Святых Таин, приносимых ему прямо в келью из больничной церкви. Чтобы не забывать о часе смертном, он попросил поставить в сенях своей кельи гроб, выдолбленный им самим из цельного дуба.
После пятилетнего пребывания в затворе старец несколько ослабил его. Этому предшествовали следующие события. В августе 1815 года в обитель прибыл епископ Тамбовский Иона, желавший повидать чудного старца. Вместе с монастырскими властями он подошел к дверям кельи, и настоятель Нифонт громко объявил о его приходе старцу. Однако Серафим не отворил дверь и ничего не отвечал. Нифонт предложил силой сорвать дверь с петель, но епископ благоразумно отверг это намерение. Так ни с чем он и покинул Саров. Спустя неделю после его визита в Саров приехал тамбовский губернатор Александр Михайлович Безобразов с супругой. Они хотели принять благословение от святого, однако в монастыре их заверили, что это совершенно невозможно. Тем не менее супруги подошли к дверям кельи. К удивлению всех, старец отворил дверь. Он внимательно посмотрел на прибывших и, не говоря ни слова, благословил их. Старец был в чистейшем белом подряснике, весь седой и согбенный. Лицо его, как показалось губернатору и его супруге, излучало свет. С того времени старец отворил дверь в свою келью, но еще в течение примерно трех лет продолжал безмолвствовать. Затем понемногу преподобный стал беседовать с приходящими к нему иноками и мирянами, исповедовать их, все еще не выходя из затвора.
Так святитель принял на себя новый великий подвиг так называемого старчества, всецело посвятив себя служению миру, духовному руководительству и врачеванию иноков и всех нуждающихся в его утешении и совете. Окончательно он оставил затвор только в 1825 году, после нового чудесного явления ему Пресвятой Богородицы. В ночь на 25 ноября 1825 года в сонном видении преподобному явилась Пресвятая Божия Матерь вместе со святителями, память которых отмечалась в этот день, — святыми Климентом Римским и Петром Александрийским. Пречистая разрешила Серафиму выйти из затвора и вновь посещать пустынь. Получив благословение у отца Нифонта, преподобный вновь стал посещать пустынную келью и молиться в ней.
По болезни ног он уже не мог часто ходить в свою прежнюю, «дальнюю пустыньку». Ему полюбился так называемый Богословский родник верстах в двух от монастыря. Он существовал издавна, еще до прихода преподобного в Саров, но давно пришел в негодность. По просьбе старца родник расчистили; Серафим стал повсюду собирать камешки и выкладывать ими дно родника. Впоследствии этот родник получил название «Серафимова» и прославился тем, что от его воды люди получали исцеление от самых различных болезней. На горке возле родника для преподобного был устроен небольшой сруб, без окон и даже без дверей, с земляным входом. Позже поставили новую келью с дверями и печью, но также без окон. В этой келье, получившей название «нижней», или «ближней пустыньки», старец проводил все будние дни, к вечеру же возвращался в монастырь. (Впоследствии эта «ближняя пустынька» была перенесена в Серафимо-Дивеевский монастырь, основанный преподобным.)