Обреченные

— Простите, — выпалили они хором, разом отодвигаясь от широкого подлокотника, каждый на несколько дюймов в свою сторону.

В иллюминаторе открывался поразительный вид. Самолет снижался к Сан-Франциско. Люс никогда прежде не видела ничего подобного. Они летели вдоль южного берега залива, а внизу извилистая река прорезала сушу на пути к морю. Синяя лента отделяла живое зеленое поле по одну сторону от переливов чего-то ярко-красного и белого — по другую. Люс прижалась лбом к пластиковой панели, пытаясь разглядеть получше.

— Что это? — вслух удивилась девочка.

— Соль, — пояснил ее попутчик, подавшись ближе, чтобы указать рукой. — Ее добывают в Тихом океане.

Его ответ оказался таким простым, таким… человеческим. Почти неожиданным после всех словесных хитросплетений в общении с Дэниелом и остальными — она все еще не привыкла воспринимать эти понятия буквально — ангелами и демонами. Она перевела взгляд на темно-синюю реку, на западе как будто уходящую в бесконечность. Для выросшей на атлантическом побережье Люс солнце над водой всегда означало утро. Но здесь уже почти наступила ночь.

— А ты не из этих краев? — спросил ее сосед.

Люс покачала головой, но промолчала. Она продолжала смотреть в окно. Утром, перед тем как она вылетела из Джорджии, мистер Коул объяснял ей, что не следует привлекать к себе внимание. Остальным учителям сообщили, что родители Люс потребовали перевести дочь в другую школу. Это была ложь. Насколько было известно ее семье, Келли и всем остальным, она по-прежнему числилась в Мече и Кресте.

Несколькими неделями раньше это привело бы ее в ярость. Но события тех последних дней в школе научили Люс воспринимать мир серьезнее. Она краем глаза заглянула в иную жизнь — одну из многих, что они с Дэниелом делили прежде. Выяснила, что любовь куда важнее для нее, чем она могла себе представить. А затем увидела, как всему этому угрожает безумная старуха с кинжалом, которой Люс имела неосторожность доверять.

И девочка знала, что мисс София такая не одна. Но никто не научил Люс, как узнать подобных ей. Мисс София казалась вполне обычной, вплоть до самого конца. Будут ли и остальные выглядеть столь же невинно, как… скажем, этот брюнет в соседнем кресле? Люс сглотнула, сложила руки на коленях и сосредоточилась на мыслях о Дэниеле.

Дэниел вез ее куда-то в безопасное место.

Люс представила, как он ждет ее в одном из серых кресел аэропортовского зала ожидания, опираясь локтями на колени, опустив светловолосую голову. Как покачивается с пятки на носок в своих черных кедах. Как через каждые пару минут вскакивает, чтобы пройтись возле багажного транспортера.

Самолет тряхнуло при посадке. Внезапно девочка разволновалась. Будет ли он так же рад встрече, как она сама?

Она сосредоточилась на коричневом с бежевым узоре на чехле переднего сиденья. Шея у нее затекла за долгий перелет, а одежду пропитал душный, застоялый самолетный запах. За иллюминатором наземная команда в темно-синей форме, казалось, противоестественно долго направляла их лайнер к «рукаву» — телескопическому трапу. Колени Люс подрагивали от нетерпения.

— Я так понимаю, ты на некоторое время задержишься в Калифорнии?

Сосед лениво улыбнулся, отчего девочке лишь еще отчаяннее захотелось вскочить с места.

— С чего ты взял? — быстро переспросила она. — Почему ты так решил?

Он моргнул.

— Ну, эта огромная красная сумка и все такое.

Люс слегка отодвинулась от него. Она даже не замечала этого парня до того, как пару минут назад он ненароком ее разбудил. Откуда же он узнал про ее багаж?

— Эй, ничего криминального, — спохватился он, бросив на нее удивленный взгляд. — Я просто стоял в очереди на регистрацию сразу за тобой.

Люс неловко улыбнулась.

— У меня есть парень, — сорвалось у нее с языка.

И ее щеки залила краска.

Сосед закашлялся.

— Усек.

Люс поморщилась. Она не знала, зачем вообще это сказала. Ей не хотелось грубить, но огонек, требующий пристегнуть ремень безопасности, погас, и она всей душой мечтала только об одном — протиснуться мимо этого парня и рвануть прочь из самолета. Должно быть, он об этом догадался, поскольку чуть отступил в проходе и жестом пропустил ее вперед. Так вежливо, как только смогла, Люс просочилась мимо него и заторопилась к выходу.

Лишь для того, чтобы намертво застрять в мучительной медлительности «рукава». Молча кляня всех случайных калифорнийцев, бредущих впереди, девочка то привставала на цыпочки, то переминалась с ноги на ногу. К тому времени, как Люс вышла в зал прибытия, она едва с ума не сошла от нетерпения.

Наконец она смогла идти быстрее. Девочка ловко протискивалась сквозь толпу, напрочь позабыв о парне, которого только что встретила в самолете. Она не волновалась из-за того, что никогда в жизни не бывала в Калифорнии — никогда не бывала западнее Бренсона, штат Миссури, куда родители вытащили ее посмотреть на выступление Якова Смирнова[1]. И впервые за несколько дней хоть ненадолго забыла ужасные события, свидетельницей которых стала в Мече и Кресте. Впереди ее ждала единственная встреча, способная принести облегчение. Только это убеждало в том, что стоило вытерпеть все навалившиеся страдания: тени, ужасную битву на кладбище и худшую из всех бед — гибель Пенн.

И он был там.

Он сидел именно так, как она себе представляла, на последнем в ряду унылом сером кресле, рядом с автоматическими раздвижными дверями, которые постоянно открывались и закрывались за его спиной. На секунду Люс замерла на месте, просто наслаждаясь тем, что видит его.

На Дэниеле были шлепанцы, темные джинсы, которых она раньше не видела, и растянутая красная футболка, продранная у нагрудного кармашка. Выглядел он все тем же, хотя и в чем-то иным. Более отдохнувшим, чем был, когда они прощались на днях. И в том ли дело, что она так сильно по нему соскучилась, или его кожа действительно светилась еще ярче, чем ей помнилось? Он поднял взгляд и наконец-то заметил ее. Его улыбка буквально ослепляла.

Люс бегом бросилась к Дэниелу. Одно мгновение — и она утонула в его объятиях, зарылась лицом ему в грудь и протяжно, глубоко вздохнула. Их губы встретились, и оба растворились в поцелуе. Девочка счастливо обмякла в его руках.

До сих пор Люс не отдавала себе в этом отчета, но какая-то ее часть гадала, увидятся ли они снова и не приснилось ли ей все это. Особенно ее любовь — любовь, на которую Дэниел отвечал взаимностью, но которая тем не менее казалась нереальной.

Не прерывая поцелуя, Люс легонько ущипнула его за плечо. Не сон. Впервые за долгое время — она сама не знала, насколько долгое, — она чувствовала себя дома.

— Ты здесь, — шепнул он ей на ухо.

— Это ты здесь.

— Мы оба здесь.

Они рассмеялись, не переставая целоваться, смакуя каждое мгновение сладкой неловкости от новой встречи. Но когда Люс меньше всего этого ожидала, ее смех вдруг перешел во всхлипы. Она хотела объяснить, как трудно ей дались последние несколько дней — без него, без кого бы то ни было, в полусне, со смутным пониманием того, насколько все изменилось, — но сейчас, в объятиях Дэниела, ей не хватало слов.

— Я знаю, — заверил он Люс. — Давай захватим твои вещи и выберемся отсюда.

Люс обернулась к багажному транспортеру и обнаружила прямо перед собой соседа по самолету, сжимающего в руках ремни ее огромной спортивной сумки.

— Я заметил, как она проезжает мимо, — пояснил он с вымученной улыбкой, как будто мечтал любой ценой доказать свои добрые намерения, — Это же твоя?

Прежде чем Люс успела ответить, Дэниел одной рукой перенял у парня громоздкий багаж.

— Спасибо, приятель. Теперь об этом позабочусь я, — заявил он в достаточной мере решительно, чтобы положить конец беседе.

Свободной рукой он приобнял Люс за талию и увлек за собой, а парень из самолета смотрел им вслед. И впервые со времен Меча и Креста она смогла увидеть Дэниела таким, каким его видел весь остальной мир, — впервые задумалась, могут ли прочие люди по одному только его виду догадаться об исключительности этого парня.