Обреченные

Люс едва ли не ощущала запах горелой плоти и смерти, просачивающийся сквозь теневой экран. Смотреть было страшно, но наиболее странным, безусловно, казалось то, что до нее не доносилось ни единого звука. Другие ученики вокруг нее пригибали головы, как будто пытались отрешиться от какого-то воя, каких-то криков, неразличимых для девочки. Для нее же все больше и больше людей погибало в полнейшей тишине.

Когда она начала сомневаться, долго ли еще ее желудок сможет это выдерживать, фокус изображения сместился, как будто уменьшился масштаб, и Люс увидела происходящее с большого расстояния. Пылал не один, но сразу два города. Странная мысль пришла ей в голову, ненавязчиво, словно воспоминание, которое всегда было с ней, но давно не всплывало на поверхность. Она поняла, на что они смотрят: на Содом и Гоморру, два библейских города, разрушенных Господом.

Затем, словно поворачивая выключатель, Стивен и Франческа прищелкнули пальцами, и изображение пропало. Остатки тени рассыпались небольшим черным облачком пепла, со временем осевшим на пол классной комнаты. Ученики вокруг Люс переводили дух.

Девочка не могла оторвать взгляд от того места, где только что был вестник. Как же у него это вышло? Тень начала сгущаться снова, темные клочья стягивались вместе, постепенно принимая более привычную форму. Закончив, вестник медлительно и осторожно пополз по дощатому полу, а затем выскользнул из помещения, словно тень от закрывшейся двери.

— Наверное, вы гадаете, почему мы подвергли вас этому, — обратился к классу Стивен.

Они с Франческой внимательно осмотрели комнату и обеспокоенно переглянулись. Заря за своей партой тихонько хныкала.

— Как вам известно, — подхватила учительница, — на этих занятиях мы в основном уделяем внимание тому, на что способны вы как нефилимы. Каким образом вы можете что-либо изменять к лучшему, вне зависимости от того, как каждый из вас это лучшее определяет. Мы предпочитаем смотреть вперед, а не назад.

Но то, что вы видели сегодня, — вмешался Стивен, — было не просто уроком истории с невероятными спецэффектами. И не просто сотворенными нами картинками. Нет, вы увидели настоящие Содом и Гоморру — как их разрушил великий деспот, когда…

— Но-но! — перебила его Франческа, погрозив пальцем, — Мы тут стараемся не бросаться оскорблениями.

— Разумеется. Она, как обычно, права. Даже я иногда опускаюсь до пропаганды, — улыбнулся Стивен, — Но, как я говорил, вестники — это нечто большее, чем просто тени. Они могут хранить весьма ценные сведения. В некотором смысле они действительно тени — но тени прошлого, давно и не столь уж давно минувших событий.

— Увиденное вами, — подытожила Франческа, — было лишь демонстрацией бесценного умения, которым кое-кому из вас, возможно, удастся овладеть. Когда-нибудь.

— Не стоит пробовать прямо сейчас, — добавил Стивен, вытирая руки выуженным из кармана платком. — Точнее говоря, мы запрещаем вам предпринимать такие попытки, иначе вы можете не справиться и потерять себя в тенях. Но однажды, возможно, вам это удастся.

Люс переглянулась с Майлзом. Он простодушно ей улыбнулся, как будто выслушал это с облегчением. Похоже, он совершенно не чувствовал себя из чего-то исключенным, по крайней мере не так, как Люс.

— Кроме того, — продолжила Франческа, — многие из вас, вероятно, обнаружат, что очень устали.

Пока она говорила, Люс обводила взглядом класс, досматривая лица учеников. Голос Франчески действовал на них, словно алоэ на солнечный ожог. Половина ребят прикрыли глаза, как будто их утешали.

— Это вполне естественно. Теневое подглядывание имеет свою цену. Чтобы заглянуть в прошлое всего лишь на пару дней назад, уже требуется немало сил, что уж говорить о тысячелетиях? Последствия вы можете ощутить сами. В свете чего, — добавила она, оглянувшись на Стивена, — мы собираемся отпустить вас сегодня пораньше — вам нужно отдохнуть.

— Завтра мы вернемся к прежней теме, так что убедитесь, что вы прочли заданное по исчезновениям, — напомнил Стивен, — Все свободны.

Вокруг Люс ученики медленно поднимались из-за парт. Они выглядели ошеломленными, измученными. Когда встала она сама, колени у нее слегка подкашивались, но почему-то девочка ощущала себя менее разбитой, чем, как ей казалось, были остальные. Она поплотнее запахнулась в кофту и следом за Майлзом вышла из класса.

— Непростой материал, — заметил тот, спускаясь по лестнице через ступеньку. — Ты в порядке?

— Со мной все хорошо, — отозвалась Люс, поскольку так оно и было, — А с тобой?

Майлз потер лоб ладонью.

— Чувствую себя так, как будто мы действительно там побывали. Рад, что нас отпустили пораньше. Похоже, мне стоит вздремнуть.

— В самом деле! — вмешалась Заря, объявившись позади них на извилистой тропинке, ведущей к общежитию. — Вот уж чего я меньше всего ожидала в среду утром. Я просто измотана.

И действительно — разрушение Содома и Гоморры ужасало. Оно казалось таким реальным, что кожу Люс все еще жгло тамошним жаром.

Они срезали путь к спальному корпусу, обогнув столовую с севера и пройдя под сенью секвой. Было странно видеть школьную территорию такой пустой — остальные ребята из Прибрежной все еще сидели на уроках в главном здании. Один за другим нефилимы сходили с тропинки и направлялись прямиком в спальни.

За исключением Люс. Она совершенно не устала. Наоборот, чувствовала непонятный прилив сил. И снова пожалела, что здесь нет Дэниела. Ей отчаянно хотелось обсудить с ним демонстрацию Франчески и Стивена — и выяснить, почему он прежде не говорил ей, что в тенях скрывается больше, чем она может разглядеть.

Перед Люс была лестница, ведущая к ее комнате. За ее спиной — роща секвой. Она прохаживалась мимо входа в здание, не желая заходить внутрь, не желая ложиться спать и притворяться потом, будто она ничего такого не видела. Франческа и Стивен не стали бы просто запугивать класс, они наверняка хотели чему-то научить своих подопечных. Чему-то, о чем не могли сказать прямо. Но если вестники несли в себе послания и эхо прошлого, тогда в чем заключался смысл показанного?

Девочка направилась в лес.

Часы показывали одиннадцать утра, но под темным пологом рощи с тем же успехом могла царить полночь. Когда Люс углубилась в тенистую чащу, ее голые ноги покрылись гусиной кожей. Ей не хотелось всерьез задумываться о том, что она делает, — это лишь увеличило бы шансы струсить. Она приближалась к неизведанной территории. Запретной территории.

Она собиралась призвать вестника.

Люс и раньше случалось что-нибудь с ними делать. Впервые — когда она ущипнула одного из них на занятии, помешав забраться к ней в карман. И был еще тот случай в библиотеке, когда девочка ударом отшвырнула другого от Пенн. Бедная Пенн. Люс невольно задумалась, что за послание нес в себе тот вестник. Если бы она знала, как с ними обращаться — тот способ, каким Франческа со Стивеном управлялись с одним из них сегодня, — не смогла бы она помешать тому, что произошло?

Она зажмурилась. Увидела Пенн, сползающую по стене, с залитой кровью грудью. Ее покойную подругу. Нет. Воспоминания о той ночи слишком болезненны и ничем не помогут. Теперь остается только смотреть вперед.

Ей пришлось перебороть холодок страха, пронзивший ее изнутри. Знакомое черное пятно, подкравшись, затаилось в настоящей тени низкой ветки дерева всего лишь в десятке ярдов впереди.

Девочка шагнула к нему, и вестник отпрянул. Стараясь не делать резких движений, Люс двинулась вперед, все ближе и ближе, в надежде, что тень не ускользнет прочь.

Вот так.

Тень извивалась под своей веткой, но не трогалась с места.

Сердце Люс билось часто-часто. Она попыталась успокоиться. Да, в этом лесу темно; и да, о том, где она, никто не знает; и, разумеется, вполне возможно, что ее еще долго никто не хватится, если что-нибудь случится, — но незачем впадать в панику. Верно? Так почему ее гложет страх? Почему ее руки дрожат, как в детстве, когда она еще не знала, что по сути своей тени безвредны?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте