Поездка за наследством

Мы повалились в пыль. Я оказалась сверху. Она вцепилась мне в волосы. Тут уж было не до хороших манер. Я двинула ей кулаком по носу и, когда она, захлебываясь в крови, попыталась вырваться, двинула еще раз. Потом поднялась и посмотрела, кого же это я так ловко отделала.

Это была никакая не старая леди, а молодая особа, страшно злющая. Весь ее грим стерся, а волосы растрепались. Ее ридикюль порвался, и на землю высыпались два золотых и сколько-то мелочи. Я подняла монеты.

— Столько тебе дали за то, что ты ограбила бедную девушку? И не стыдно?

Новенькие золотые монеты — я была уверена в том, что это — мои. Убрала их в ридикюль и взялась за уздечку.

— Забрала все деньги, — заныла она. — Не на что вернуться в город.

— Не ври, — ответила я. — Вон мелочь валяется, хватит с тебя. Вообще-то тебе не вредно было бы и пешком прогуляться — будет время поразмыслить о содеянных грехах.

Я подошла к лошади и сунула ногу в стремя.

— Куда он подался?

— Не твое дело!

— А теперь, мэм, — спокойно, как говорил бы Регал, произнесла я, — вы мне скажете, куда он направился, или я еду прямо на вас!

Она стала подниматься, но мой конь толкнул ее и сбил наземь. Девица перекатилась и уселась прямо на земле, опершись на руки и раскинув ноги.

— Даю тебе одну минуту, — предупредила я. — Потом снова пущу лошадь!

Злобно глянув на меня, она заныла:

— Он обещал мне сорок долларов! Это целая куча денег!

— Моя лошадь очень тяжелая. Куда он едет?

— Ладно, я ему ничего не должна, — наконец решилась она. — Этот парень направляется куда-то в Гиблые горы. Раньше там было логово Дэйви Льюиса!

Даже в горах Теннесси мы слыхали о Дэйви Льюисе, грабителе из Пенсильвании. Сперва он был фальшивомонетчиком, но после того как бежал из тюрьмы, стал чем-то вроде разбойника с большой дороги.

Говорили, что Дэйви — вроде Робин Гуда, который отбирал у богатых и отдавал бедным. Если он был как большинство тех бандитов, которых у нас звали робин гудами, то бедняком, которому он все отдавал, был скорее всего он сам или же хозяин ближайшей таверны.

Теперь след упряжки можно было разглядеть без труда. Я спешилась и немножко прошлась пешком, изучая следы лошадей. След копыт — все равно что подпись: раз увидев, легко узнаешь. Я хотела получше их запомнить и, что не менее полезно, определить размер шага, чтобы потом проще было искать следы.

Нет никакого сомнения в том, что Хорст тоже замешан в этом деле. А тот, что впереди, с ним заодно.

Пистолет «даун», что был со мной, — однозарядный. Пороху и пуль еще на пять зарядов, но если подойти достаточно близко, то мне этого хватит. К тому же я надеялась, что стрелять не придется.

В голове засела одна мысль. У меня отняли деньги, и я должна их вернуть. Хорошо бы, чтоб на моем месте оказался Регал, или мой брат Этан, или кто-нибудь еще… Но в том и беда, что никто, кроме меня, не мог этого сделать, а обратись я к властям, будет поздно. Да и откуда взяться властям там, у черта на куличках — куда они направляются?

Я проезжала мимо огороженных жердями полей, бревенчатых хижин, при виде которых мне так хотелось домой, в горы. Теперь я ехала быстро, не теряя следа, высматривая то тут, то там отпечатки копыт.

Куда они едут? Далеко ли? Почему я думаю о «них»? Но ведь кто-то же должен править лошадьми, кто-то ждал грабителей в коляске? Может быть, Хорст? Я ничего точно не знала. Знала лишь одно — не могу вернуться домой без этих денег, они нам отчаянно нужны.

Не то чтобы мы голодали — горы давали нам пропитание. Дичь, зелень и орехи, иногда фрукты. Огород и поле снабжали нас овощами и зерном. Но сколько еще всего было нужно. Мама старела, и мне не хотелось, чтобы она слишком много трудилась. Нуждались мы и в мелких удобствах. В новом постельном белье, например, в новой одежде, в каких-то скромных радостях жизни. Нам нужны были книги, что-нибудь еще, что будоражило бы мечты. С деньгами бы все переменилось. Старого дряхлого мула можно было бы отправить на пастбище, сносившийся плуг заменить новым. Нам нужно было не много, но больше всего мне хотелось, чтобы мама на закате жизни хотя бы немножко посидела, отдыхая, слушая звуки гор, любуясь пробегающими светом и тенью.

Поначалу я просто гналась за ними вслед, но теперь стала думать, что же мне делать дальше? Что я могу? Там будет двое мужчин, и если один из них Хорст, то он заведомый убийца. Очевидно, они специально заманивают меня в горы… Заманят — и что потом?

Другой мой револьвер лежал в саквояже, а саквояж был у них. Револьвер полностью заряжен, и у него нормальный длинный ствол, не отпиленный, как у этого. Может, они уже его обнаружили?

А у меня в запасе был всего один выстрел; потом надо перезаряжать оружие.

Благодаря охоте я делала это ловко и быстро, но под дулом чужого револьвера мне никак не успеть.

Поэтому надо как-то справиться с ними поодиночке. Сразиться с двумя я не отважусь.

«Эхо, — сказала я себе, — тебе надо быть ловкой, хитрой и осторожной, как индеец. Не высовывайся, держись следа и выжидай».

Никто не знал, где я. Финиан Чантри полагал, что я еду домой. Регал и мама думают, что я в Филадельфии или на пути к ним. Прежде чем они заподозрят неладное, все будет кончено. Мне не раз доводилось по-индейски выслеживать дичь. В лесу я становилась тенью. Иначе бы нашей семье пришлось голодать. Теперь от меня требовалось все мое умение. Я вспомнила, как выслеживала оленя, как подбиралась поближе, чтобы не промахнуться. Но я никогда раньше не охотилась на человека. Наверное, это похоже на то, как травят рысь или свирепого медведя-шатуна… только еще хуже. Звери, на которых я охотилась, привыкли уходить от преследования, их требовалось брать хитростью.

Во рту у меня пересохло, гулко стучало сердце. Неужели это и есть страх? Нет, пока еще нет. Они все еще впереди, но надо быть осторожнее. Я полагала, что они ничего не предпримут, пока не отъедут подальше от места, где еще можно встретить людей. Тогда мне придется ехать тише.

«Регал! Регал! — шептала я про себя. — Подскажи, что делать! Я должна пойти на это, но до смерти боюсь. Никогда не думала, что будет так страшно, но вот видишь. Их двое, Регал!»

Я дважды останавливалась у ручьев, чтобы напиться. Ужасно хотелось есть, но я боялась их упустить, а уже приближались сумерки. В темноте мне их не выследить, так что лучше найти, где укрыться, а может быть, и достать чего поесть.

Поля по обе стороны дороги были не вспаханы и выглядели заброшенными, но впереди я увидела дымок. Несомненно, кто-то готовил ужин. Я пустила коня шагом — время поостеречься, могут и подстрелить.

Дважды, в рощицах, одна рука в ридикюле — на пистолете, — я придерживала коня и разглядывала следы.

«Даун» — особое оружие, его в прошлом веке изготовляли шотландцы. Мой пистолет был один из последних, которые изготовила фирма. Это оружие очень любили использовать шотландские горцы, и не один из них сложил голову, встретив пулю «дауна». Мой пистолет изготовил Джон Мэрдок добрых полсотни лет назад. Регал для моего удобства укоротил ствол на четыре дюйма. Моим любимым был тот, другой револьвер, но девушке негде было бы его носить.

Дорога впереди поворачивала, оставляя лишь две колеи, между которыми росла трава. В некоторых оградах покосились жерди; место выглядело заброшенным или по крайней мере запущенным. Придержав коня, я внимательно оглядела местность. Под деревьями сгущались тени, да и сами деревья уже растворялись в темноте. Впереди белели колеи, откуда-то с той стороны доносился слабый запах дыма.

Конь повел ушами. Он тоже почуял запах дыма, запах человека. Может быть, даже запах свежего сена или конюшни. Чувствовалось, что ему не терпится попасть туда, но я еще удерживала его.

Западня — вот чего мне надо было опасаться. Пустив коня вперед, с револьвером наготове, я оглядывала каждый куст, каждое дерево, прислушивалась, не раздастся ли стук копыт, фырканье лошадей, скрип колес или какие-нибудь еще звуки. Вроде ничего не слышно.