Страница 18 из 95
Поскольку Власовское движение, согласно приказу Гитлера, было терпимо только как орудие пропаганды, надо было по его решению от 8 июня 1943 года еще больше утвердить роль пропаганды как единственного задания. Под служебным названием «восточная пропаганда» был создан лагерь для обучения взятых в плен советских солдат, перебежчиков и добровольцев. Для лучшей маскировки эта школа была названа «школой пропагандистов», а на самом деле это было учреждение для подготовки кадров русской Освободительной армии. Она стала составной частью Власовского движения, входя в план, разработанный в Генеральном штабе чинами, поддерживавшими это движение.
С немецкой стороны Дабендорф подчинялся Пропагандному отделу Вермахта и числился там как батальон. Командиром его стал капитан Штрик-Штрикфельдт, а его заместителем ротмистр Эдуард Деллингсхаузен. Ближайшие по штабу сотрудники Власова переселялись в Дабендорф. Эта перемена постоянного пребывания уже представляла собой шаг к свободе. Маленькая группа таких сотрудников перестала числиться за лагерями военнопленных, а перешла в ведение нового учреждения в Дабендорфе. В задание этого учреждения входило создать в согласии с планом посты для генералов и штаб-офицеров и подготовить русский и немецкий преподавательский и административный персонал.
Вначале стали думать о формировании десяти дивизий. Поступавшие заявления из лагерей военнопленных и добровольных формирований обеспечивали пополнение нижними чинами в достаточном количестве. Нужно было только ожидать больших трудностей при заполнении офицерского состава. Поэтому одна из главных задач Дабендорфа состояла в розыске в лагерях военнопленных лиц, могущих быть произведенными в офицеры, и обеспечении для них необходимого военного обучения.
Сперва начальником школы был генерал Благовещенский, которого позже заменил генерал Трухин. Оба они принадлежали к кругам русской интеллигенции и были воодушевленными русскими патриотами. У них имелся большой опыт в обучении и воспитании кандидатов на офицерский чин.
Состав преподавателей был исключительный: главным образом это были русские. В их числе был доцент Александр Николаевич Зайцев, позже принявший псевдоним Артемов, а также председатель НТС[1] Николай Штифанов. Они умели объяснять предметы обучения наглядно и понятно.
Позднее Зайцев избежал покушения на его жизнь со стороны Гестапо, для которого он не подходил как руководитель школы. Благодаря своевременному предупреждению через генерала Малышкина, он с помощью НТС исчез в Берлине. Для подобных целей у НТС был грузовичок с надписью: «Внимание! Опасность заразы: тиф». Такую машину как будто с тяжело больным, пропускали всюду. Когда я встретил Зайцева после войны во Франкфурте на Майне, я рассказал ему о том, что предупреждение об опасности исходило от меня, но не знаю — поверил ли он этому.
Немецким руководителем курсов был балтиец барон Георгий фон дер Ропп, высоко образованный и умный человек. Он был прекрасным переводчиком. До Дабендорфа он работал как руководитель курсов в Вулхейде под Берлином и обучал «пропаганде» русских военнопленных.
Каждый курс, как правило, охватывал от двух до трех тысяч слушателей и продолжался от трех до четырех месяцев. Так как большинство участников после их призыва в красную армию прошло только короткое обучение, то их военная подготовка была полна пропусков. Однако все они были хорошо знакомы с философией Карла Маркса, одни больше, другие меньше были обучены этому в комсомоле первой ступени для молодых коммунистов для вступления в ряды партии, что давало им возможность мыслить философски. Это явление для меня и для немецкого преподавательского персонала было ново. Оно давало возможность создать в умах этих молодых людей новое мировоззрение путем специального преподавания. Преподаватели старались на русско-национальной почве развить у них настоящий, а не советский патриотизм и внушить им любовь к родине. Одновременно преподавание включало и основные сведения по русской истории и литературе.
Параллельно с этим шло и военное обучение. Руководил им полковник Н. С. Бушманов, крепкий, приземистый человек среднего возраста, с очень энергичными чертами лица и голосом командира. Дальнейшая его судьба, однако, определилась иначе: Бушманов попался в обманчивые сети коммунистического подполья. Очевидно, ему недоставало убеждения его друзей. Вокруг него образовалась коммунистическая ячейка, у которой были связи не только с подобными группировками среди остарбейтеров, но и с немецким подпольем, и даже с французскими рабочими, приехавшими в Германию. При этом шла подготовка к террористическим покушениям. Русская контрразведка в Дабендорфе, под руководством генерала Трухина, напала на след этих махинаций. Я случайно присутствовал при том, когда генерал Трухин сообщал Штрик-Штрикфельдту о результатах произведенного расследования. Действительно, налицо было намерение отравить руководителей школы и немецкий административный персонал.
Следствие продолжалось. Бушманов и его главные заговорщики были арестованы Гестапо, попали под суд и были казнены.
Все слушатели курсов получали новое обмундирование и в кратчайший срок превращались в бравых, хорошо выглядевших и четких в разговорах кандидатов в офицеры. Официально они назывались пропагандистами. Конечно, все это не осуществлялось так скоро и без трений, как вы тут читаете об этом.
Позиция немецких учреждений по отношению к Власовскому движению как к пропагандному начинанию отражалась на внешних отличиях, как например, на форме, кокарде, нарукавной нашивке, флаге и, наконец, на тексте присяги.
Само собой разумеется, что солдаты РОА должны были носить немецкую форму. Это было необходимо, раз они участвовали в боях. Русские не были с этим согласны, но в конце концов необходимость этого была принята. Разница по сравнению с немецкими чинами Вермахта была выражена в знаках отличия чинов, кокардах и широких (как у русских) погонах. Офицеры старших чинов имели на фуражках вместо немецкой, старую кокарду царского времени при цветах: белый, синий и красный. Это соответствовало желанию Власова, и учреждение на Викториа штрассе смогло этого добиться. Кроме того, принадлежность к РОА подтверждалась тремя крупными буквами на рукавах Р О А, что значило Русская Освободительная Армия.
Гораздо труднее была проблема флага. Сперва на всех служебных местах РОА развевался старый национальный русский флаг (бело-сине-красный), пока по приказу его не пришлось убрать. Основанием к этому было то, что этот флаг был введен Петром Великим и являлся символом русского империализма. В конце концов зондерфюрер и пастор Арнольд Шаберт, состоявший в немецкой свите штаба генерала Власова, пришел к мысли предложить Андреевский флаг. На нем на белом поле изображен диагональный синий крест, так называемый андреевский. Это был военный флаг императорского морского флота. Теперь к нему добавили по краям тонкую красную полосу, и он был одобрен немецкими политическими инстанциями, причем мы скрыли от них, что и этот флаг был введен Императором Петром Великим.
И по поводу текста присяги велась борьба. Необходимо было найти такую формулу, которая служила бы целям военной дисциплины и одновременно удовлетворяла бы чувства не только одних русских, но и добровольцев из других народов России. Они хотели присягать «свободному народу и отечеству» и не приносить присягу Третьему Рейху и его вождю. В конце концов, выработали известный компромисс: пришли к соглашению о следующей формулировке. Первый абзац содержал присягу солдат РОА Власову. Во втором упоминалось обязательство служить союзу с Германией под командой Гитлера, главнокомандующего всеми военными антибольшевистскими силами в борьбе против режима Сталина в России. Помимо этого, русские присягали на верность — русскому народу, а солдаты других национальностей — на верность своим народам.
Текст присяга звучал следующим образом: «Как верный сын моей родины, я добровольно вступаю в ряды войск Комитета Освобождения Народов России. В присутствии моих земляков я торжественно клянусь честно сражаться до последней капли крови под командой генерала Власова на благо моего народа против большевизма. Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами под высшей командой Адольфа Гитлера. Я клянусь, что останусь верным этому союзу.»
1
Примечание переводчика: Штифанов никогда не был председателем НТС.