Московская плоть

– Пля!.. – выдохнул он, посмотрев на часы. Проспать собеседование в интересующей его конторе, где пахло большими непыльными деньгами, было непростительным раздолбайством.

Почему-то Императору никогда не удавалось начать день с хорошего слова. Просыпался он в последнее время поздно, когда в квартире уже никого не было, а говорить самому себе «доброе утро» представлялось ему первым звонком шизофрении. Да и поводов к хорошему слову с утра давно уже не случалось: ни одна байда приключится, так другая. Вот и теперь ни принять душ, ни позавтракать Император уже не успевал. Наскоро почистив зубы и сбрызнув лицо, он влез в куртку с капюшоном, спадавшим на нос, и выскочил во двор. Смахнув рукавом снег с доставшегося по случаю битого в гонках «ниссана», Император помчался в сторону старого Арбата. Он хорошо понимал, какие деньги крутятся в столице, и изо всех сил старался нащупать жилу. Он системно тралил столичные фонды, пытаясь вщемить в мейнстрим свою тощую задницу.

Вообще-то Император мечтал о карьере ресторанного критика на телевидении или в глянцевом журнале. Прежде всего, потому, что ему перманентно очень хотелось есть. Должность же ресторанного критика, по его прикидкам, должна была решить вопрос пропитания раз и навсегда. Но, как выяснилось, одного только чувства голода для обретения этой прекрасной профессии недостаточно. А лицом для телевидения и пером для журнала он, к своему удивлению, не вышел. Поэтому Император возлагал большие надежды на разнообразные фонды, деятельность которых виделась ему туманной для общественности и необременительной для персонала.

Главной внутренней жизнеобеспечивающей задачей комьюнити во все времена оставалась борьба за сохранение и пополнение ресурсов валидной органики. Фонд «За выживание и развитие человечества» был создан по инициативе и при поддержке комьюнити, как и большинство подобных отсасывающих организаций. Новые времена принесли новые технологии. При помощи бледных девочек с ресепшена, вечно тусящих в Сети, руководству Фонда удалось худо-бедно сформулировать, но зато красиво выложить на сайте Фонда в формате pdf набранную 37-м кеглем корпоративную миссию компании, понятную только посвященным. Для непосвященных миссия иллюстрировалась картинками, уводившими в сторону от контекста существования в Москве комьюнити. Миссия была обозначена весьма туманно и лаконично: Synergy Technologies, что означало примерно «технологии совместных действий», и содержала следующие пункты:

1. Формирование банка передовых ресурсо-эффективных технологий и практик.

2. Содействие совершенствованию законодательной базы для продвижения ресурсо-эффективных технологий и практик.

3. Комплексное проектирование и строительство ресурсо-эффективных зданий и сооружений.

4. Модернизация существующих зданий и сооружений.

Создание этого Фонда было самой блистательной затеей Фофудьина по сбережению валидной органики. Наличие Фонда переводило многовековые усилия комьюнити из разряда местечковой самодеятельности во вполне легитимный гуманитарный процесс.

Фофудьин вообще являлся родоначальником всех фондов, в том числе, и Алмазного. Сокровища были давно заложены и перезаложены, затем выкуплены комьюнити и отданы на хранение смертным властям, но уже под маркой Алмазного фонда. Основная часть коллекции приобреталась на средства комьюнити, в том числе, Большая императорская корона, в которую вставлена благородная шпинель – один из семи исторических камней Алмазного фонда. Но переправить коллекцию в Москву удалось только в 1914 году, напугав смертную власть Мировой войной, спровоцированной именно для этой цели членами комьюнити. А что до нынешнего состояния Алмазного фонда, то он давно уже стал виртуальным. Наведенная лазером в музейных витринах трехмерная графика заменила на бархатных подушечках все экспонаты.

Единственный фонд, который, будучи созданным Фофудьиным не в добрый час, вышел из-под его контроля и находился теперь в жестких контрах с комьюнити, был фонд «Московское время». Думы о нем доводили председателя до изжоги. Эта организация вдруг возомнила себя контролером и начала сличать теперешний облик столицы со всеми предшествующими. А пожили бы они в те времена! А понюхали бы, чем малая родина пахнет! В общем, нехорошо получилось. Наверняка без лондонских не обошлось.

Фофудьин смотрел на неопрятного, попахивающего чем-то вчерашним, молодого человека с красными глазами, выдававшими заядлого геймера, и никак не мог взять в толк, на кой тот ему сдался. Единственное, что разобрал из его сбивчивых объяснений председатель, что оный молодой человек может средствами SEO разогнать сайт Фонда, поднять его на небывалую высоту в поисковиках, а с такими параметрами уже не то что выборы выигрывать – миром править можно.

– Так-так, что тут у вас, – председатель вертел в руках лист бумаги сомнительной чистоты, – «знание ПК»… хм… занятно… «целеустремленность, усидчивость, коммуникабельность, ответственность, аккуратность, стрессоустойчивость»… Что это за семь смертных грехов?

– Так это мое резюме.

– Точно – ваше?

– Ну да… – неуверенно ответил Император. – Я сам его набирал.

– Оставьте, пожалуйста, ваше резюме, молодой человек, у секретаря на ресепшене. Если у нас в ближайшем будущем возникнет необходимость поучаствовать в выборах или поправить миром, мы вам обязательно позвоним, – произнес Фофудьин, особой интонацией обозначив конец беседы.

Сволочь жирная, подумал Император, дождешься, придет наше время – байта на байте не оставим от твоего фонда.

Император пока не представлял, в какой именно форме может случиться приход его времени, хотя и не исключал, что в роли Мессии может выступить он сам. Что-то такое тлело в его подкорке, некий неясный пламень вождизма и мессианства. Но многочисленные победы над виртуальными врагами никак не способствовали лаврам в его реальной жизни. Выйдя за порог, соискатель доходного места услышал за спиной респектабельный «бьюиковский» чмок закрывшихся за ним внушительных дверей, достал из прорванного кармана куртки завалившуюся за подкладку банку пива и отправился восвояси.

8

История, как обычно, ничему не учит, а приносится в жертву текущему моменту и сложившимся обстоятельствам. Машенька, или как ее называли дома – Марья Моревна, была девочкой московской, влюбленной в этот город, в его дух и ландшафт. Москва на ее недолгой памяти претерпела такие разительные перемены, что девушка зачастую не узнавала места своего детства. Казалось, что на старую Москву идет целенаправленная охота. Из расщелин городского пейзажа вылущиваются призраки былой, дореволюционной жизни. Недрогнувшей рукой из старых купеческих особняков и дворянских усадеб вырывается сердце. Волк рядится в овечью шкуру и пожирает всю отару – дом за домом. Сопротивленцев инвестиционная инквизиция сжигает, как еретиков. И на их пепелище вырастают, как чертополох, высотки бизнес-центров, похожие на водонапорные башни для лучшей циркуляции крови экономики.

Бабушка часто рассказывала Маше истории из старой московской жизни. Она была заядлой театралкой, входила в кружок «центровой» московской интеллигентской среды: посещала тогдашние модные места столицы, где сиживала с поэтами и художниками, с читающей и пишущей столичной публикой. Бабушка собирала московские «преданья старины глубокой» и рассказывала их внучке. Больше некому было. Родители Маши погибли при странных обстоятельствах. А теперь умерла и бабушка, едва дожив до блистательной защиты дипломной работы внучки. Наверное, она держалась, пока внучке была нужна ее помощь и поддержка, а увидев в Марье серьезного дипломированного специалиста в области экономики, она решила, что теперь внучка справится и сама. Новая психологическая установка сработала самым прямолинейным образом: сформулировав тезу, бабушка легла спать и больше не проснулась.

Девушке тогда показалось, что уходящая натура старой Москвы уносит с собой всех, кто ее любил, ценил и защищал. Она отняла у Маши всех ее близких. И Марья Моревна разлюбила старую Москву и полюбила новую, со всем ее хайтеком и гламуром. Будучи экономистом, она теперь оценивала архитектурные объекты исключительно с точки зрения их прибыльности: сколько можно снять с каждого квадратного метра. Это ничего, что «снимала» пока не она. Девушка твердо верила, что придет и ее час. Эта уверенность позволила ей занять перспективную и хорошо оплачиваемую должность в крупной строительной компании и мстить Москве за утрату семьи.