Страница 40 из 129
Он посмотрел на лежавшую девушку. Тип ее худобы был тот же, что и у человека, найденного им мертвым в поле. Пациенты, страдающие одной и той же болезнью, иногда обретают некоторую странную похожесть друг на друга, болезнь у этой девушки, видимо, не зашла еще так далеко, как у того городского служащего. Девушка даже пыталась его убить, но использованное ею при покушении средство не шло ни в какое сравнение с тем. что применяли операторы энергорешетки. Девушка явно была не из их числа. Вполне вероятно, что она даже скрывалась от них.
Кальхаун попытался все логически осмыслить. Он даже ругнулся, охваченный внезапной и горестной яростью. Но тут же взял себя в руки, боясь, что его услышит особа женского пола. Но беспокоился он явно напрасно. Та по-прежнему находилась в глубоком обмороке.
Глава третья
Характеристика поведения человека, которую обычно определяют как «самоуважение», имеет любопытную особенность смягчать неблагоприятные для него последствия, которые пытается породить вероятность, благодаря его отходу от действий, приписываемых «невезению». С другой стороны, та же самая характеристика поведения человека стремится рассеять и разделить неблагоприятные последствия в рамках каждой группы. Члены группы, исповедующие принцип «самоуважения», следовательно, увеличивают математическую возможность благоприятствия для них всех. Это объясняет нестабильность тех культур, в которых перестают действовать принципы, ведущие к такому типу поведения. Декадентствующее общество навлекает на себя «невезучесть» как результат действия законов вероятностей.
Девушка приходила в себя очень медленно. Это было очень похоже на освобождение от абсолютно изматывающего сна. Открыв глаза, она безвольно повела ими вокруг себя, пока случайно ее взгляд не остановился на Кальхауне. И в этом взгляде тут же вспыхнули горечь и неукротимый гнев. Ее рука неловко схватилась за висевший на поясе нож. Но как оружие он явно никуда не годился. Его несомненно взяли с кухни, а ручка для сильного удара была слишком узкой. Кальхаун, наклонившись, изъял его. Оказалось, что нож и заточен был неумело.
— Как врач, — сказал он, — я обязан запретить вам пытаться убить меня этим кинжалом. Это не отвечает вашим интересам. — Он добавил: — Меня зовут Кальхаун. Я из Медслужбы этого сектора Галактики и прибыл на планету для проведения медицинской инспекции. Но, видимо, какие-то парни из города не желают появления здесь медкорабля. Поэтому они постарались уничтожить меня, размазав как масло по стенкам корабля с помощью энергополя посадочной решетки. Мне пришлось спускаться по существу в аварийном варианте, и я хотел бы узнать, что за всем этим кроется.
В глазах девушки все еще продолжал пылать гнев, но появились и признаки сомнения.
— Вот мои документы, — добавил Кальхаун.
Он протянул незнакомке свои бумаги. В них указывалось, что при согласии планетарных властей медик наделялся большими полномочиями.
— Конечно, любые документы можно выкрасть, — заметил он, — но у меня есть доказательство, что я тот, за кого себя выдаю. Вы что-нибудь слышали о тормалях? Так вот, Мургатройд и есть мой поручитель.
Он подозвал своего пушистого дружка. Мургатройд подошел и вежливо протянул лапку-ручонку девушке, приветствуя ее фальцетом: «Чи!»
Он ухватился за запястье девушки и стал с большой торжественностью подражать тому, что проделал перед этим Кальхаун.
Тот наблюдал за ними. Девушка внимательно разглядывала Мургатройда. О тормалях говорили во всей ойкумене. Их обнаружили на одной из планет в районе звезды Денеб. Это были милые домашние зверушки, обладающие исключительной сопротивляемостью к болезням, которые люди в ходе межзвездных перелетов разносили по всей Галактике. Один из исследователей Медслужбы, имя которого теперь уже никто и не помнил, изучил способность тормалей жить в ассоциации с людьми. Он сделал открытие такой важности, после которого использовать их в качестве просто приятных спутников человека стало непозволительной роскошью. Простым смертным пришлось смириться с тем, что они не могут позволить иметь при себе этих очаровательных и изысканных компаньонов. Поэтому-то Мургатройд и выступал сейчас как поручитель Кальхауна.
Девушка еле слышно прошептала:
— Если бы вы прибыли чуть раньше… а теперь уже слишком поздно. Я… думала, что вы явились сюда из города.
— Я иду туда, — отозвался Кальхаун.
— Они вас убьют.
— Ну что же, — согласился он, — возможно, так и будет. Но в данный момент для меня важно только одно: вы больны, а я — сотрудник Медслужбы. Я подозреваю, что на планете свирепствует какая-то эпидемия и что по неизвестным мне причинам люди, находящиеся в городе, не хотят, чтобы Медслужба знала об этом. Судя по всему, эпидемия, какой бы она ни была, затронула и вас. Помимо всего прочего имеется и это весьма любопытное оружие, из которого вы стреляли в меня.
Девушка, явно в испуге, пояснила:
— Этим занимается один из членов нашей группы. Речь идет о старинных видах оружия — луках, стрелах… Против вас я применила арбалет. Ему не нужно дополнительной энергии, даже взрывчатых веществ. Когда мы убежали из города, он рискнул вернуться туда и вооружил нас тем, что смог там достать.
Кальхаун утвердительно кивнул. Разговор на несколько отвлеченную тему всегда полезен, когда врач начинает беседовать с пациентом. Но то, что она рассказала, представлялось не лишенным интереса. Какая-то группа людей бежала из города. Они нуждались в оружии, один из них вернулся туда, чтобы его раздобыть. Этому человеку было известно, где он может найти модели старинного оружия. Наверняка у какого-нибудь коллекционера. Кажется, он имеет дело со служащими. На самом деле к этому времени уже не существовало классов, четко различимых по характеру труда, по крайней мере в большинстве миров. Но имелись социальные группы, объединенные общностью вкусов, что вело к сходным видам деятельности и создавало близость по духу. Теперь Кальхаун знал, к какому социальному слою относилась его пленница. Он вспомнил о давно устаревшем термине «высшие слои среднего класса», который с чисто экономической точки зрения уже ничего не значил, но для медицины был вес еще важен.
— Я бы хотел узнать о вас поподробнее, — очень спокойным тоном попросил Кальхаун. — Как вас зовут?
— Хелен Джонс, — ответила та, превозмогая слабость.
Кальхаун записывал ее ответы на карманный магнитофон. Профессия: статистик. Входила в состав административного персонала, необходимого в период строительства города. Когда оно было завершено, большинство рабочих вернулись на родину — планету Деттра, но служащие остались для решения организационных вопрошало прибытия поселенцев.
— Минуточку, — сказал Кальхаун. — Вы входили в группу служащих, оставшихся в городе в ожидании колонистов. Но вы только что сказали, что бежали из него. В то же время там до настоящего времени находятся люди, во всяком случае, те, кто обслуживает энергорешетку. У меня достаточно веские основания считать именно так. Они что, также являлись частью административного персонала? А если нет, то откуда они появились?
Девушка слабо покачала головой.
— Так кто же они? — повторил Кальхаун.
— Не знаю, — печально отозвалась она. — Они прибыли уже после того, как разразилась эпидемия.
— Так! — воскликнул Кальхаун. — Продолжайте. Когда эта эпидемия начались? Каким образом?
Она продолжала еле слышным голосом:
— Болезнь появилась в группе работников, которые последними ожидали прибытия корабля для возвращения на родину. В тот период в городе насчитывалось около тысячи человек самых различных профессий и социального статуса. Сначала заболели те, кто был занят в сельском хозяйстве.
Распространялось заболевание быстро, почти стремительно, а вскоре возникли первые подозрения, что речь идет об эпидемии. Начальные симптомы болезни проявлялись очень скрытно. Те, кого она настигала, чувствовали упадок сил, затем у них появлялось равнодушие ко всему. Они уходили в себя. В первую очередь это выражалось в том, что люди переставали чем-либо интересоваться.