Страница 126 из 129
— Ну что ж, тогда я попробую!
Бросив взгляд на ворох громоздившихся на столе материалов, она испуганно воскликнула:
— Но, дорогой мой, я же ничего в этом не смыслю!
— А ты доверься интуиции! — борясь с зевотой, посоветовал ей Ноб. — Как я.
Несколько часов спустя супруга премьера разбудила его со словами:
— Я тут все разобрала, кроме вот этой бумаги…
Ноб посмотрел на протянутый ему документ и проворчал:
— Ах эта, программа официальной пропаганды… Речь идет о том, как подавать народу более или менее точные факты. Это крайне важно в военный период.
— Не понимаю, зачем это нужно.
— Чтобы вести войну так, как это принято у нормальных людей. Мы обязаны столкнуть между собой различные идеологии. Именно поэтому мы выбрали путь диктатуры, в то время как другой континент предпочел демократию. Задача официальной пропаганды — углублять эти разногласия…
— Вот как! — не очень убежденно выдохнула госпожа Ноб. — Да, вот еще что такое. Официальный запрос от генерала Хельма из ведомства безопасности: его интересует, что ты намерен предпринять по части шпионажа. По его словам, вопрос очень важный.
— Он прав: ситуация действительно сложилась критическая. Займусь этим лично прямо с завтрашнего утра.
Следует признать, что госпожа Ноб славно поработала за эти несколько часов: приняла по меньшей мере восемь кардинальных политических решения, сочинила двадцать декретов, провела восемь унификаций и дала три разъяснения. Ноб даже не стал утруждать себя проверкой ее деятельности, целиком положившись на здравый смысл жены. В этот вечер премьер-министр лег спать с чувством хорошо исполненного долга.
На следующее утро все распоряжения Ноба были широко оглашены и встретили полную поддержку у населения, единодушно выступавшего за войну и в пользу правительства ее величества.
Характерная для подобных умонастроений сценка произошла в вагоне-салоне экспресса Чер-Ксил. Его пассажиры — двадцать три торговца, едва получив указания Ноба, тут же наглухо заперлись там и провели стихийный митинг. Наиболее образованный из них, некий Чанг, был единогласно избран вожаком.
— Ребята, — обратился он к соотечественникам, — не буду распространяться насчет важности поступивших приказов, ибо теперь все мы уже знаем, что это за штука — война.
— Яснее ясного!
— Это сущий ад!
— Ее навязал нам смертельный враг!
— Вот именно, — решительно подхватил Чанг. — И думаю, что все мы с самого начала стойко переносим ее тяготы и лишения. Не так ли, парни?
— Кто-кто, а я — то уж точно пострадал, — нетерпеливо вмешался пассажир по имени Дрэксил. — Прослышав про указ премьер-министра об ограничении потребления сигарет, я тут же, не мешкая ни минуты, вывалил в реку Ханто двадцать грузовиков с табаком. И сейчас сигареты выдаются по карточкам!
— Вот вам достойный пример настоящего патриотизма! — возликовал Чанг. — И мне известно, что то же самое проделали с сахаром, сливочным маслом, консервами, мясом и с сотнями других видов товаров. Отныне талоны введены на все! Страдает от этого каждый! И все же этого недостаточно. Мы сталкиваемся с другой острейшей проблемой, которую необходимо самым срочным образом решить, — кризисом шпионажа.
— А не хватит ли жертв? — недовольно пробурчал торговец готового платья.
— Ни в коем случае! В военное время все земляне — как один! — проникаются мыслью, что пределов самопожертвованию нет.
— Ну, раз так поступают земляне, то я пас, — смешался коммерсант. — Так что конкретно нужно сделать для преодоления этого кризиса шпионажа?
— Именно нам, здесь и немедленно, надлежит покончить с ним, — безапелляционно заявил Чанг. — Как сказал наш уважаемый премьер-министр, с самого начала военных действий не было зафиксировано еще ни одного случая шпионажа или саботажа против Диктатуры. Шеф внутренней безопасности чрезвычайно встревожен этим обстоятельством. И в самом деле, ведь на него возложена обязанность бдительно следить за всеми проявлениями подрывных усилии противника, а за отсутствием таковых настроения в его службе просто аховые. А это не может не сказываться на боеготовности и других ведомств.
— А нам действительно так уж нужны эти шпионы?
— Они-то как раз и играют главную роль, — терпеливо разъяснил Чанг. — Все имеющиеся в нашем распоряжении книги о ведении войны дружно сходятся в этом. Из-за вражеских агентов страна вынуждена постоянно находиться в состоянии неусыпной бдительности. Акты саботажа срывают процесс производства вооружении, и без них оно быстро станет избыточным. Подрывные действия противника обеспечивают работой ребят из спецслужб: поставляют им лиц для допросов, в ходе которых удается вырвать у них признания в содеянном, позволяют идейно их перевоспитывать и перевербовывать…
— Вот уж не подозревал, насколько это сложно! — простодушно признался Дрэксил.
— Именно в этом вся прелесть земных войн, — с пафосом воскликнул Чанг.
— Ну и прохвосты эти земляне! — восхитился Дрэксил.
— Хватит разводить тут говорильню, пора браться за дело! Итак, нужны добровольцы. Я обращаюсь к вам, соотечественники: кто из вас желает стать шпионом?
Воцарилось молчание.
— Ну что же вы, — отечески пожурил Чанг. — Неужели так уж никто из вас и не вынашивал изменнических настроений? Не стыдитесь, признавайтесь в этом. Не забывайте, что в войне все средства хороши!
Коротышка Херг, коммивояжер по сбыту застежек-молний из Зкота, робко подал голос:
— Мой двоюродный брат — военный министр у противника.
— Превосходный мотив для предательства! — возликовал Чанг.
— Я так и подумал, — расцвел Херг. — Да, теперь я уверен, что могу взяться за эту работенку.
К этому моменту поезд подошел к станции назначения. Пришлось отомкнуть двери, чтобы участники ассамблеи могли разойтись по своим рабочим местам. Некоторое время Чанг следил взглядом за торговцем застежками-молниями, затем решительно втиснулся в толпу, двинувшись за ним следом.
Буквально тут же он столкнулся нос к носу со здоровенным верзилой в фетровой шляпе и темных очках. На лацкане его пиджака отсвечивала серебром бляха с надписью: «Тайная полиция»…
— Видите этого человека? — возбужденно обратился к нему Чанг, показывая пальцем на отважного коммивояжера.
— Ну и что?
— Это вражеский шпион! Быстрее организуйте за ним слежку!
— Уже сделано, — лаконично отреагировал представитель спецслужб.
— Ах! Вот так и надо…
Мгновение спустя Чанг почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то тяжелая длань, а с обеих сторон его подперли два крепких молодца, оба — в фетровых шляпах, в черных очках и с бляхами «Группа захвата». С ними оказался и тот субъект из «тайной полиции».
— Вы арестованы, — торжественно провозгласил он.
— В чем дело? Что я такого натворил?
— Насколько нам известно, ничего, — снисходительно признал один из членов «группы захвата». — И тем не менее мы обязаны вас арестовать.
— Понимаете, это называется полицейским произволом, — пояснил секретный агент. — Задержание и обыск без предъявления санкции прокурора, бесцеремонное вторжение в частные дома и много еще чего. Времечко-то военное, согласитесь. И в мобилизации всех сил на войну вам придется сыграть особо важную роль.
— Какую же?
— На вас выпал жребий стать великомучеником национальной идеи.
Высоко подняв голову, Чанг гордо двинулся навстречу судьбе.
Вскоре вся планета Мэла была буквально наводнена литературой по военному делу. Среди книг, в частности, были такие шедевры, как «Война и вы» — рассчитано на массового читателя; «Война как сексуальная отдушина» — для элитарных слоев населения; «Врожденная страсть к разрушению» — для философов; «Война и цивилизация» — для ученых. Особым спросом пользовались книги, написанные на основе личного опыта прошедших горнило войны. Среди них — повествование о дерзкой акции саботажа, предпринятой бывшим торговцем застежками-молниями, а также драматическая история о муках и страданиях Чанга.