Страница 125 из 129
— Дело в том, что мэлиане никогда до сих пор не воевали, — сумрачно произнес Беляков.
— Так уж и никогда?
— Их общество построено на сугубо мирных принципах. Во всяком случае, такое было до того, как им в руки попали учебники, трактующие об «искусстве» ведения войн…
После этих слов Келли засуетился у пульта управления.
— Пожалуй, ты прав: надо срочно возвратиться на Мэлу и восстановить там прежние порядки.
— Я знал, что в конечном счете ты поймешь меня! Впрочем, не будем забывать, что так будет лучше не только для мэлиан, но и для нас с тобой, поскольку Галактический Совет может взвалить на нас вину за вполне вероятные массовые убийства и резню, порожденные твоим злосчастным подарком. И вот тогда нам светит тюремное заключение лет этак на сто в Рэн-Хэши.
Келли поспешил включить аппаратуру. Корабль выскочил в нормальное пространство. К счастью, на их пути не оказалось ни какой-нибудь шальной планетки, ни огненного светила.
— А теперь держись, да покрепче, — посоветовал штурман. — Сейчас рванем что надо!
— Надеюсь, мы успеем упредить первую в истории Мэлы войну! — тяжко вздохнул Беляков.
Ноб, заметно нервничая, вышагивал по мрачного вида коридору, направляясь в императорские покои. В вытянутых руках он бережно нес небольшой сверток.
Премьер-министр Диктатуры был лыс, обладал внушительным выпуклым лбом и пронзительными черными глазками, которые за стеклами очков в стальной оправе казались еще меньше. Он выглядел как само воплощение «злого гения» и слыл «серым кардиналом» при императрице.
На самом деле это был просто очень славный человечек. Адвокат по профессии, он был известен мэлианам своим великолепным розарием и бесподобной коллекцией земных марок.
Несмотря на свой незлобивый характер и спокойный темперамент, Ноб не считал, что занимает непомерно трудный пост, поскольку при исполнении своих высоких обязанностей ограничивался тем, что скрупулезно следовал предписаниям, вычитанным в книгах с Земли. Всякий раз, когда возникала та или иная проблема, он тут же вопрошал себя: «А как в этом случае поступают земляне?» Покопавшись в книгах, он всегда находил нужный совет и поступал строго в соответствии с рекомендациями.
Но в его отношениях с императрицей возникли трудности особого свойства, и Ноб, как ни старался, так и не смог раздобыть учебника, который просветил бы его насчет того, как следовало добиваться благорасположения ее величества.
И все же, постучав, он смело переступил августейший порог.
Немедленно о стену позади него с грохотом разбилась запущенная в премьера ваза. «Неплохо, — прикинул он. — Императрица Джуза понемногу набивает руку!»
— Ноб, поросячье отродье…
— Рад услужить, ваше величество!
— Где мои жемчуга, зловещий придурок?
— Вот они, ваше величество. У начальника канцелярии возникли серьезные затруднения с их оплатой. К тому же казначей угрожал переметнуться к противнику и все еще не отказался от этих дурных мыслей. Да и широкие слои населения ропщут против роскоши, в которой купаются высшие слои. Но, несмотря ни на что, мы приобрели это жемчужное ожерелье, столь желанное сердцу вашего величества.
— Могу ли я забрать его себе?
— Искренне сожалею, ваше величество, но это никак невозможно.
Ее величество Джуза на самом деле была обыкновенной простолюдинкой-мэлианкой, и роль императрицы ей досталась исключительно благодаря незаурядной внешности. Впрочем, ей нельзя было отказать в живом уме, и она более, чем кто-либо из ее соотечественниц, стремилась во всем походить на жителей Земли. Но согласно прочитанному, императрице Мэлы надлежало быть особой холодной, упрямой, расчетливой до жестокости, оставаясь в то же время любезной и приветливой, а также в высшей степени щедрой. Помимо всего этого от нее требовалось оставаться равнодушной к чаяниям своего народа, одновременно посвящая все свои помыслы только служению ему. Она обязана была поступать так, чтобы ее подданные обожали сразу как ее недостатки, так и достоинства.
— Но можно хоть немного его поносить? — умоляюще обратилась она к премьеру, любуясь ломкой игрой света в жемчужном ожерелье.
— Ни в коем случае! У нас огромная нужда в танках и самолетах. А посему мы морально обязаны продать все ваши драгоценности в пользу фронта, как это делали на Земле августейшие особы.
— Тогда зачем потребовалось, чтобы я сначала умоляла его приобрести?
— Но я уже вам объяснял: императрице положено быть легкомысленной, капризулей и никоим образом КС Считаться с чувствами других людей. И обязательно стремиться к самым дорогим безделушкам.
— Отлично!
— Что это значит?
— А то, свиное рыло!
— Вот это уже лучше! Вы совершенствуетесь прямо на глазах, Джуза. Если бы вам еще почаще менять свое настроение…
— Я постараюсь, Ноб. Вот подучусь еще немного, и вы будете гордиться мною.
— Превосходно! А теперь вам следует заняться решением кое-каких государственных дел. Начнем-ка с военнопленных. Есть несколько вариантов решения их судьбы. Во-первых, мы могли бы…
— Нет уж, сами и ломайте голову над этим.
— Позвольте, позвольте! — возмущенно пророкотал Ноб. — Вам не к лицу уклоняться от выполнения прямых обязанностей.
— И не собираюсь. Просто я показываю свои диктаторские замашки. А ну займитесь этим делом, негодяй! И достаньте мне бриллианты!
— Слушаю и повинуюсь, ваше величество, — произнес, низко кланяясь, Ноб. — Вы получите их, но народ…
— Я обожаю мой народ, но пошел-ка он ко всем чертям!
Ноб, по-прежнему согнувшись в три погибели, попятился к выходу.
Оставшись одна, Джуза на мгновение задумалась, но тут же спохватилась, схватила первую подвернувшуюся под руку вазу и швырнула ее что было сил на пол, мысленно отмечая про себя, что не мешало бы заказать их несколько дюжин. После этой разрядки она рухнула на императорское ложе и залилась горючими слезами. Она искренне полагала, что губит свою молодость под непосильной ношей правительственных, политических и стратегических проблем.
Покинув дворец, Ноб уселся в бронированный лимузин и отправился домой. Машину изготовили по спецзаказу, чтобы уберечь его от козней террористов, которые, согласно земным книгам, непрестанно плетут заговоры, особенно против премьер-министров. Впрочем, сам он не очень ясно представлял себе, с какой стати кто-то принялся бы угрожать ему лично. Ведь не будь премьером назначен он, тысячи других мэлиан с не меньшей компетенцией успешно справлялись бы с этими обязанностями.
Едва он вошел в квартиру, как ему навстречу устремилась жена, которая, целуя его на ходу, сразу же поинтересовалась:
— Ну как прошел рабочий день в дворце, дорогуша?
— Исключительно напряженно! Придется основательно потрудиться и после обеда.
— Но это же так несправедливо! — воскликнула госпожа Ноб, приятная, небольшого росточка толстушка, исходившая тревогой за своего супруга. — Тебе не следует так всецело отдаваться работе.
— Ты лучше вспомни, что я тебе говорил, опираясь на земные книги: любой премьер-министр — это обычно чрезвычайно измученный и замотанный человек, раздавленный тяжким бременем общественных забот. Его гнетут многотрудные обязанности, связанные с его высоким положением, и поэтому ему практически не удается расслабиться, особенно во время войны!
— Но это же, повторяю, несправедливо!
— Никто с этим и не спорит, но так уж повелось на Земле.
Жена Ноба повела плечами.
— Ну уж если так принято на Земле, то, понятное дело, значит., так оно должно и быть!.. Пойдем пообедаем, дорогой мой.
После домашней трапезы Ноб с головой ушел в изучение громадной стопки служебных бумаг, но вскоре начал позевывать. Повернувшись к супруге, занимавшейся мытьем посуды, он спросил:
— Милая, а не могла бы ты мне помочь?
— А это удобно?
— Еще как! Во всех книгах утверждается, что жена премьер-министра должна стремиться всеми силами облегчать тяготы, выпавшие на долю ее мужа.