Страница 19 из 61
Через час после прибытия этого письма оно было доставлено во 2-е бюро. Было решено подвергнуть Пабста и Грунда предварительному испытанию. Если бы Пабст и Грунд знали истинный характер деятельности фон Кеттелера и обстоятельства его внезапной смерти, они, возможно, были бы более осторожны в предложении своих услуг. Ибо фон Кеттелер, близкий друг и сотрудник германского посланника в Вене, некоторое время сам был агентом 2-го бюро.
Имея своего агента непосредственно в германской миссии, 2-е бюро не должно было оказаться застигнутым врасплох, когда Гитлер захватил Австрию. Для него это не было внезапным ударом. Еще за два месяца — 8 января — Кеттелер информировал Париж о том, что Гитлер вторгнется в Австрию. Днем позже те же самые сведения были получены от разведки английского министерства иностранных дел. В течение последующих недель многие агенты присылали столь же тревожные сообщения. И 12 февраля — в день поездки Шушнига в Берхтесгаден — Кеттелер прислал повторное предупреждение. 9 марта один мюнхенский агент сообщил в отделение конторы «Мюльхаузен» (около Базеля), что Гитлер готовится нанести удар до того, как Шушниг проведет плебисцит, срок которого наступал через три дня. Спустя два дня, в полдень 11 марта, в Париж опять сообщалось, что германские мотомехчасти, расположенные в Баварии, стягиваются к австрийской границе.
Следовательно, 2-е бюро было хорошо информировано о ходе событий. Однако правительство и особенно премьер Шотан сочли за благо не поверить этим сообщениям. Шотан предпочел отнестись с полным доверием к донесениям своего посланника в Вене, Пюо, который сохранил свой наивный оптимизм вплоть до дня, предшествовавшего немецкому вторжению. Тогда он протелеграфировал: «Это — повторение удара 7 марта». 7 марта 1936 года Гитлер вторгся в Рейнскую область. Наконец-то этот слепец прозрел!
Увы, слишком поздно! Если что-нибудь и можно было еще сделать, то уже не французскому правительству, хотя бы по той простой причине, что французского правительства не существовало. После долгого раздумья Шотан решил 10 марта уйти в отставку. Это произошло ровно за 24 часа до получения телеграммы от Пюо. В тот же день в Париж приехал для переговоров о возможных экстренных мерах представитель правительства Чехословакии, но ему попросту не с кем было вести переговоры.
Весь мир с ужасом смотрел на то, что происходит в Австрии. Но Париж был поглощен собственным правительственным кризисом. Да и, кроме того, было немало вещей, занимавших тогда Париж и отвлекавших его внимание. На Елисейских полях в переполненном зале состоялась премьера кинокартины «Мария Валевская» с участием кинозвезды Греты Гарбо. В зале Плейель шли концерты лучшего венского хора. Когда в середине концерта пришло известие о вторжении Гитлера в Австрию, хористы со слезами на глазах запели «Марсельезу».
Неизвестные лица посетили могилу Аристида Бриана, видного французского политика и неоднократного министра, настойчиво пытавшегося установить сотрудничество с Германией. Они возложили на его могилу венок с лентой, на которой была свастика и надпись: «Аристиду Бриану от благодарного Адольфа Гитлера».
Они были арестованы.
Между тем Марсель Саверн продолжал предоставлять 2-му бюро интересные материалы. Под именем Саверна скрывался Вернер Грунд. Его сведения касались хода германских вооружений. В течение первых недель его деятельности 2-е бюро следовало обычному методу ознакомления и проверки, применяемому ко всем новым агентам: их сведения сверялись со сведениями, поступавшими от других агентов. Вскоре было установлено, что данные Саверна весьма достоверны. Он работал быстрее других агентов. В то же время старые агенты не могли добыть никаких сведений о программе германских вооружений и один за другим выслеживались гестапо, после чего вообще прекращалось всякое поступление каких-либо сведений. Что касается Саверна, то он продолжал присылать свои материалы. Пабст и Грунд не лгали, когда они заверяли 2-е бюро в своих хороших связях.
Была еще одна причина, делавшая их данные особенно ценными для генерального штаба и военного министерства. Данные эти носили весьма успокоительный характер. Высокопоставленные французские офицеры только самоуверенно и спокойно улыбались, когда Геринг и Геббельс произносили речи о «непобедимости германского оружия». Они-то знали наверняка, что все это была только комедия!
«Мы не должны позволить Гитлеру загипнотизировать нас», — сказал кто-то в военном министерстве. И эта крылатая фраза повторялась на все лады во 2-м бюро.
Саверн присылал исключительно ценные материалы относительно плохого качества германских танков. В июле 3938 года он прислал обширный доклад о маневрах, происходивших в Шварцвальде. В докладе указывалось, что сами германские военные эксперты были удручены низким качеством германских танков. Саверн присылал даже фотографии, полученные от «старого армейского друга»; на них был изображен танк, застрявший в грязи и, видимо, никак не могущий выбраться.
Все военное министерство было в восторге от этих документов. «Фашисты не смогут начать войну с подобными танками», — утверждали они. Правда, были и другие данные на этот счет; имелся, к примеру, опыт войны в Испании. Немцы применяли здесь в основном 6-тонные танки с экипажем из двух человек, броней 0,3–0,6 дюйма и с двумя пулеметами в башнях. Броня эта легко пробивалась французской 25-мм противотанковой пушкой. Такие танки, несмотря на их скорость в 30 миль в час, не могли прорвать мощную «линию Мажино».
Множество донесений касалось многочисленных поломок и неисправностей, обнаруженных в немецких танках во время вторжения в Австрию. На главных дорогах образовались многочасовые заторы и пробки. 2-е бюро получало от своих агентов детальные донесения по этому вопросу. Интересно, что агенты могли бы вообще не тратить время на составление такого рода сообщений. Спустя два дня после того, как были получены их донесения, все газеты мира опубликовали те же факты. Два или три человека во 2-м бюро удивились тому, что немецкие фашисты не предупредили появление в печати такого рода скандальных фактов. Однако сами факты были слишком аппетитны и приятны для того, чтобы их всерьез подвергать сомнениям.
В Париже признавали, что у немцев отличные зенитные орудия и истребители; что же касается бомбардировщиков и танков, то они несовершенны и пригодны лишь для целей обороны. Так утверждали в военном министерстве. Им придется пустить свои танки на лом и построить полторы — две тысячи новых танков. На это уйдет 18 месяцев. Кто знает, будет ли тогда все еще Гитлер у власти?
Это откровенное удовлетворение и даже радость крупных французских офицеров по поводу низкого качества германских танков объясняется тем, что вопрос о танках был жгучим вопросом для французской армии в течение долгого времени. Здесь следует сказать несколько слов о Шарле де Голле.
В первой мировой войне он участвовал в чине лейтенанта. Трижды был ранен. Попав в плен, он несколько раз пытался бежать. После войны он начал быстро продвигаться, хотя его необычайные идеи о методах ведения современной войны вызывали неудовольствие среди его коллег. В 1934 году де Голль издал книгу, посвященную профессиональной армии. Генерал Вейган, в ту пору главнокомандующий французской армией, был весьма недоволен этой книгой и приказал написать о ней в одном из военных журналов отрицательный отзыв. В этой книге де Голль говорил: «Профессиональная армия завтрашнего дня будет наступать на колесах. Ни один человек, пушка, снаряд, ни один кусок хлеба не будет доставляться иными средствами… Огромные войсковые соединения покинут свой бивак утром с тем, чтобы вечером расположиться на ночлег уже за 150 миль».
Книгу прочло всего несколько сот военных экспертов. Один из них — член палаты депутатов Поль Рейно, использовавший ее в качестве основы для своего предложения о создании моторизованных дивизий. Это было в мае 1938 года. Предложение было отвергнуто. Де Голль продолжал защищать свои взгляды. После одной из его лекций в Сорбонне произошел крупный скандал. Он был удален из генерального штаба, понижен в должности и назначен в Мец.