Страница 18 из 61
Наконец, в июне 1938 года разразился удар грома. В управлении морской разведки, том самом управлении, которое считало сведения о германских морских вооружениях преувеличенными, были похищены чрезвычайно важные чертежи. Какие именно это были чертежи, так и осталось неизвестным. Однако осведомленные люди утверждали, что это были чертежи нового вида оружия, предназначенного для борьбы с подводными лодками.
Кража произошла на борту корабля «Оспри», который использовался Адмиралтейством как учебное судно. Документы исчезли из корабельного сейфа. Было проведено тщательное расследование и даже произведен ряд арестов; но все арестованные оказались ни в чем неповинными людьми и были вскоре освобождены. Внезапно чертежи вновь появились; их прислали начальнику морской разведки в простом конверте почтой из Эдинбурга.
Примерно в тот же период был нанесен второй удар. Уже видавшей виды разведке министерства иностранных дел снова пришлось встретиться с необъяснимым провалом. На этот раз дело шло о поездке лорда Рэнсимена в Чехословакию.
Этот визит был устроен Чемберленом и некоторыми из его близких сотрудников. Он держался в тайне от всех, за исключением, конечно, некоторых членов «клайвденской Клики». Некий капитан Фриц Видеман, личность весьма подозрительная, посетил в ту пору Чемберлена и предложил устроить эту поездку. Даже Франция — союзница Англии — не была поставлена об этом в известность. Даже Роберт Ванситтарт узнал об этом плане только за несколько дней до отъезда лорда Рэнсимена.
Подобный визит явно противоречил и не соответствовал линии Идена — Ванситтарта; более того, он был продиктован тем курсом внешней политики, который в докладах разведки министерства иностранных дел расценивался как преступный и нереалистический.
Ванситтарт отлично знал, что Рэнсимен выезжает для того, чтобы уговорить чехов сдаться на милость Гитлера. Как только Ванситтарт услышал о предполагавшейся поездке, ему стало ясно, что Чехословакия обречена. Однако он также понимал, что условия ее капитуляции будут находиться в прямой зависимости от осведомленности Берлина в том, насколько уступчиво настроена Англия. Берлин, разумеется, ни в коем случае не должен был знать о готовности Рэнсимена уступить по любому пункту. Его миссию нужно было сделать как можно более таинственной, с тем чтобы о его действительных намерениях Берлину ничего известно не было. А потому Ванситтарт предложил Чемберлену отправить для сопровождения Рэнсимена большую группу своих агентов.
Чемберлен затребовал список лиц, которые, по мнению Ванситтарта, должны были бы сопровождать Рэнсимена, и сократил его наполовину. Ужаснувшемуся Ванситтарту он заявил, что немцы могут неверно истолковать то, что Рэнсимен привезет с собой «армию» британских агентов.
Те несколько агентов Ванситтарта, которые прибыли в Прагу, вскоре обнаружили, что сами немцы вовсе не проявляют подобного такта и не стремятся к этому. Прага кишела германскими шпионами. Многие из них приехали в Прагу задолго до того, как Ванситтарт узнал о предполагавшейся поездке. Среди этих германских агентов были два специалиста по установлению микрофонов для подслушивания радио — и телефонных переговоров. Один из них, путешествовавший с британским паспортом, выдавал себя за туриста. Он снял номер в той самой гостинице, где намерен был остановиться Рэнсимен. Администрация гостиницы была с ним более чем любезна, ибо — ирония судьбы — она считала его агентом английской разведки. И только благодаря счастливой случайности агенты Ванситтарта обнаружили этого субъекта и удалили из комнаты лорда Рэнсимена уже установленные там микрофоны еще до того, как они были использованы.
В одном отношении сотрудники британской разведки потерпели полную неудачу: они не смогли удержать лорда Рэнсимена от болтовни. Право же, Берлину незачем было посылать в Прагу своих агентов. Было совершенно излишне устанавливать микрофоны и вербовать шпионов среди обслуживающего персонала гостиницы. У лорда Рэнсимена не было секретов ни от кого. Во время посещения словацких промышленников и чешских магнатов, давно уже продавшихся немцам, Рэнсимена не сопровождал ни один из агентов Ванситтарта. И с этими людьми он говорил совершенно откровенно и свободно. Итак, о готовности Чемберлена принести Чехословакию в жертву Берлин узнал от… самого Рэнсимена!
Агенты Ванситтарта вернулись в Лондон, зная, что они потерпели поражение. А сознание того факта, что они были побиты не шпионской организацией врага, а представителем своего собственного правительства, сделало это поражение еще более тяжким.
Дело о германских танках
17 сентября 1938 года полковник Гоше и его сотрудники по 2-му бюро пережили самое крупное потрясение в своей жизни. Это было через три дня после съезда гитлеровской партии в Нюрнберге, где Гитлер в своей речи потребовал для судетских немцев «права на самоопределение».
В тот же день один из бывших видных немецких офицеров передал в Париж сведения о том, что Германия концентрирует свои войска неподалеку от чешской границы. Спустя 24 часа агенты 2-го бюро в Чехословакии подтвердили правильность этого донесения.
И все же военное министерство не проявило озабоченности. Генеральный штаб также не придал этому значения, считая такие действия «пустой демонстрацией». Ход мыслей был следующий: «Сейчас Гитлер не может идти на такое рискованное предприятие, как война. В конце концов, у него же негодные танки». Генеральному штабу это было известно на основании донесений Саверна, тех самых донесений, которые содержали столь успокоительные данные о качестве германских танков.
И вот события начали развертываться. Главарь судетских немцев Генлейн предъявил ультиматум правительству в Праге. 17 сентября Чемберлен совершил полет в Берхтесгаден и имел беседу с Гитлером, а затем от Саверна были получены новые донесения….
В субботу 12 марта 1938 года двум неизвестным удалось избежать ареста и спастись бегством уже после того, как германские войска вошли в Вену. Они перешли через австрийскую границу и очутились в Швейцарии.
Одного из них звали Вольдемар Пабст, другого — Вернер Грунд. Пабст был немцем, Грунд — австрийцем. И оба были ярыми врагами гитлеровцев. Пабсту было около 50 лет. До прибытия в Вену он был связан с реакционной германской партией националистов. В Вене он стал офицером хеймвера, возглавляемого князем Штарембергом. Грунд был на семь лет моложе. Он был личным секретарем барона Штукли, начальника управления агитации хеймвера. Помимо этого, он был директором первого и единственного в Австрии завода, производившего противогазы.
Среди тех, кто, подобно Пабсту и Грунду, предпочли покинуть страну в тот момент, когда германская армия входила в Вену, не было фон Кеттелера. Кеттелер был атташе германской миссии в Вене и считался одним из ближайших друзей германского посланника Франца фон Папена.
И все же фон Кеттелер совершил непоправимую ошибку; в последний раз его видели в понедельник 14 марта. Он вышел из здания миссии в 6 часов 30 минут вечера. Домой он больше не возвращался. Три дня спустя тело его выловили в Дунае. Некоторые люди полагали, что он стал жертвой мести со стороны австрийских патриотов. Весьма показательно все же, что гитлеровцы никогда не пытались использовать эту смерть в целях своей пропаганды. Они вообще умолчали о ней, ибо сами убили фон Кеттелера как шпиона, работавшего в пользу иностранной державы.
Ни Пабст, ни Грунд никогда ничего не слыхали о фон Кеттелере и его деятельности. По прибытии в Швейцарию они направились в Базель. В тот же вечер их посетил торговец мехами, который вел дела со всей Европой. Между ними и меховщиком имела место продолжительная беседа. Пабст заявил, что он до последнего момента поддерживал близкие отношения со своими коллегами по немецкой армии, которые теперь занимают высокие посты. У Грунда были столь же хорошие связи. Через несколько часов после этой беседы меховщик послал длинное письмо своему другу в Париж. Он подробно писал о мехах, новых ценах и новых фасонах.