Киллоу

— Вокруг все спокойно… слишком спокойно. Заряжай винтовку на медведя.

Майло Додж и Арон Старк сидели у костра. Они пили кофе, а у Старка под рукой лежал многозарядный «шарпс».

Притопнув надетыми сапогами, я устроился рядом с ними. Кофе был крепкий и горячий. К огню подошел отец, дал мне сухарь.

— Будьте осторожны, ребята. Я никогда не видел, чтобы Тэп нервничал, но сегодня он явно не в своей тарелке.

Том Сэнди уже поймал для меня мышастого жеребца, и, сев в седло, я взглянул на постель Тэпа. Одеяла лежали на месте, а его не было.

— Ты видел Тэпа?

Том отвернулся.

— Нет, не видел, — резко ответил он.

В нескольких шагах от костра ночь сгустилась до черноты, потому что лагерь прикрывали с одной стороны откосы, а с другой — деревья. Мы выехали вчетвером и разъехались вокруг стада.

В такое время все шорохи ночи становятся отчетливыми, а знакомые звуки — странными и таинственными. Но слух человека, живущего на природе, свыкается с ночными звуками и выделяет те, которые настораживают.

Птица в листве, зверек в траве, шелестящие ветки, вздохи коров — все они привычны.

Мы сделали один круг, потом разбились на пары. Как всегда, я ехал с Зебони.

Стало очень тихо. Не слышались даже обычные звуки, и это встревожило нас, потому что птицы и зверушки затихают, когда рядом кто-то чужой.

— Что бы думаешь, Зеб?

— Они постараются подкрасться поближе.

К нам подъехали Майло Додж со Старком.

— Майло, — прошептал я, — мы с Зебом укроемся в деревьях и встретим их там, прежде чем они нападут на нас.

— Ладно, — сказал он, и я показал, где мы спрячемся.

Но было поздно. Послышалось короткое, сильное шуршание травы, и на нас напали.

Они налетели молча, на полном скаку, и тут же прозвучал первый выстрел.

Это стрелял я, вслепую, стараясь не столько попасть в цель, сколько поднять по тревоге лагерь.

Послышался треск ответных выстрелов, я услышал, как кто-то упал, и чей-то крик. Показалась светлая тень — человек на пятнистой лошади, — и я снова выстрелил.

Лошадь резко развернулась, и в этот момент началась настоящая перестрелка. Врасплох были застигнуты и мы, и они. Нападающие не рассчитывали наткнуться на нас четверых, и встретивший их огонь оказался полнейшей неожиданностью. Они свернули и с криками поскакали к стаду, которое разом понеслось по долине в сторону от лагеря.

Поймав в прицел силуэт человека на фоне неба, я выстрелил раз, другой. Затем, перезаряжая на скаку винтовку, бросился за ними. Но все кончилось так же неожиданно, как и началось. Бандиты исчезли вместе с нашим стадом.

Из темноты выехал Зеб.

— Дэн! Дэн!

— Я здесь. Кого-то из наших ранили.

Со стороны лагеря примчались всадники, и отец выкрикнул:

— Дэн! С тобой все в порядке?

Рядом отозвался Зено Йерли.

— Вот он! По-моему, это Арон.

Отец разжег огонь. Да, это был Арон. Пуля попала ему в грудь, он был мертв.

— Они за это заплатят, — сказал отец. — Клянусь Господом Богом, они за это заплатят!

Мы осторожно обыскали местность в поисках убитых или раненых и нашли трупы двух нападавших. Одним оказался Стритер — бездельник, приехавший на Каухаус откуда-то из Ньюсеса, где у него возникли проблемы с техасскими рейнджерами. Второго встречали раньше, но не знали, кто он.

— Двое за одного, — сказал Тэп.

— К черту двоих! — взорвался отец. — Я бы не променял Старка и на десятерых из них! Он был хорошим человеком.

— Подождем до рассвета, — сказал я, — и отправимся на охоту.

Мы возвращались в лагерь с телом Арона, перекинутым через седло. Все были подавлены, и я не завидовал отцу, которому придется сообщать о случившемся вдове Старка.

У костра все молчали. Я подбросил веток в огонь.

— Я уверен, что мы уложили не двух, а больше, — сказал Зеб. — Они неслись прямо на нас, мы стреляли в упор.

Карен и миссис Фоули готовили кофе. Я тщательно почистил «паттерсон» и перезарядил его, затем подошел к мышастому и проверил, не поцарапало ли его в драке. Все оказалось в порядке, и я порадовался за своего крепкого и надежного коня.

Рассвет наступал медленно, черные силуэты деревьев постепенно серели в тусклом сумраке раннего утра. Едва развиднелось, когда мы вновь оседлали коней.

Тиму Фоули, несмотря на все возражения, пришлось остаться охранять фургоны, ему вызвался помогать Фрэнк Келси.

— Тебе лучше остаться, Том, — сказал отец. — Одна семья уже осталась без кормильца.

— Черта с два! — запальчиво ответил Сэнди. Затем нерешительно помолчал. — Тогда надо оставить еще одного. Вдруг они вернутся?

— Фри, — отец посмотрел на Сквайрса, — ты остаешься. Ты дежурил прошлой ночью.

— Послушайте… — запротестовал было Сквайре.

— Я тебя прошу, — сказал отец. — Ты останешься?

Фримен Сквайре пожал плечами и отошел. Мы сели на коней и выехали из лагеря.

След был широкий и заметный. Нападавшие последовали за стадом, которое неслось в обширные пустые равнины по направлению к югу.

Это была земля индейцев племени липаны, но липаны недавно заключили мир с белыми.

Мы ехали быстро — плотная группа вооруженных всадников, ожесточенных потерей друга и стада. Мы перестали быть просто работящими людьми, занятыми лишь повседневными делами. Потому что погоня за преступниками — это не только жажда мести и желание вернуть собственность, это и необходимость. Закон и справедливость должны восторжествовать, а в этих краях нет другого закона, кроме того, что установили для себя здравомыслящие люди.

Прошлогодняя осенняя трава озарилась золотым светом утра, и темная линия деревьев, окаймлявших берега Кончо, исчезла позади. Наша группа распалась и немного растянулась, чтобы легче было читать следы. Во множестве отпечатков копыт, оставленных стадом, мы искали следы и лошадей.

В отдалении я неожиданно наткнулся на отпечатки копыт одинокой лошади с великолепным шагом. Натянув поводья, я внимательно осмотрел следы.

Лошадь была крупная — намного крупнее наших ковбойских лошадок и, судя по глубине отпечатков, несла на себе легкого всадника.

Следы вели на юго-восток, их направление не совпадало с тем, откуда пришли бандиты, если только они не выслали разведчика, который затем присоединился к ним. Но у кого их этих подонков может быть такая лошадь?

Всадник проехал здесь прошлой ночью или вечером, и я двинулся по его следам.

Вдруг отпечатки резко повернули на запад, я остановился и посмотрел в ту сторону.

Там, в прерии, на фоне скудной растительности, выделялось темное пятно… заросли меските? С винтовкой наготове я потихоньку послал мышастого вперед. Постепенно пятно росло и оказалось густыми зарослями деревьев и кустарника, почти полностью закрывавших неожиданную ложбину.

Она обрывалась скалистым откосом, и деревья, растущие на дне, едва доставали до верхнего края. След спускался в ложбину и исчезал в зарослях. Я осторожно двинулся дальше.

Затем послышалось журчание ручейка, впадавшего в водоем. Порыв ветра зашуршал листвой и стих.

Мышастый с настороженно вскинутыми ушами зашагал по узкой тропе, где стремена с обеих сторон касались кустов. Ярдов через тридцать тропа спускалась вниз, проходя под сплетенными ветвями дубов, за которыми открылась поляна футов пятьдесят в диаметре с крохотным озерцом. На поляне стояла великолепная вороная лошадь, которая при виде моего мышастого тихо заржала. На костре закипал кофе и жарился бекон. И вдруг чей-то голос произнес:

— Стойте, где стоите, сеньор, или я всажу вам пулю в живот.

Я осторожно поднял руки. Звук взводимого курка не спутаешь ни с чем, но голос принадлежал женщине.

Глава 3

Она была молода и красива, и солнечные лучи запутались в ее золотистых волосах, но винтовку она держала твердо, немигающий черный глаз дула которой уставился мне прямо в живот.

За ее плечами висело мексиканское сомбреро с плоской тульей. Она была одета в превосходно выделанную замшу, сбоку на юбке был разрез, чтобы ездить верхом, — таких я до этого не видел, хотя и слышал о них.