Страница 87 из 103
Шеф кивнул и вновь улыбнулся, затем нажал на кнопку на переносном пульте, включая видеомагнитофон, и на большом экране настенного телевизора появилось изображение беседы двух офицеров специальной службы с Джимом. Запись длилась более двух часов, и все это время Шеф периодически бросал взгляд на своего подчиненного, удивляясь перевоплощению этого обычно очень общительного человека в безмолвную мумию, уставившуюся в экран. Несколько раз молодой человек брал пульт и, отмотав пленку назад, еще раз просматривал заинтересовавший его фрагмент и вновь безмолвно впитывал информацию с экрана.
Запись закончилась. Генерал попросил принести две чашечки кофе, и, когда его секретарь, сама когда-то служившая офицером, принесла кофе и поставила перед молодым офицером небольшую вазочку с белым молочным шоколадом и печеньем, генерал улыбнулся. Неожиданно улыбнулся и молодой человек, улыбнулся той улыбкой, которой улыбаются дети, когда им приносят любимые сладости без предупреждения…
Дверь мягко закрылась, и разговор продолжился. Ароматный напиток, раздражая обоняние, требовал внимания к себе. Генерал сделал несколько глотков обжигающего ароматного напитка, не добавляя ни молока, ни сахара, и отодвинул от себя чашку. Все знали эту привычку Шефа и в шутку поговаривали, что Шеф растранжирил на недопитом кофе больше денег, чем на всех операциях за свою долгую службу.
Молодой человек добавил в кофе сахар и кусочек лимона и, не торопясь, размешивал ароматный напиток ложечкой, добиваясь одному ему известной кондиции, когда напиток можно будет выпить. Все также знали, что лишь несколько человек отдавали предпочтение кофе по-венециански, добавляя в кофе лимон или натуральный лимонный сок. Сторонников этого напитка в службе Шефа было немного, и всех их называли в шутку «камикадзе». Теперь, глядя, как мерно движется ложечка внутри чашки и как спокойно глядит на напиток его молодой подчиненный, генерал подумал, что это действительно «камикадзе», с той только разницей, что его подчиненным надо, идя на смерть, всеми силами сохранить жизнь.
Разговор продолжался долго, и, когда молодой человек, взяв папку с материалами, вышел из кабинета, Шеф достал носовой платок и вытер взмокшее внезапно лицо. Чувство, что он отправил на тот свет еще одного своего подопечного, не покидало генерала, но это было одно из условий его работы, и он всю жизнь пытался скрыть свои чувства от подчиненных, но, оставшись один, сразу представлял себе одного из своих троих сыновей или дочь и взмокал от волны бессилия. Легче было самому вернуться к тому, что он делал, будучи в том же возрасте, чем теперь посылать «мальчишек», как он называл своих подчиненных.
На часах было уже девять, когда Он вышел из ванной, вытирая лицо мягким полотенцем и ощущая свежесть тела, омытого водой и тем, что цивилизация приспособила для ублажения обоняния и гигиены. Мысли внезапно вернули его на несколько лет назад. Тогда еще был жив Учитель, и, приезжая в маленький монастырь в отдаленном городке в предгорьях крохотных японских гор, Он принимал ванну с настоем из трав после каждой тренировки. Тело горело от обжигающе горячей воды, и хотелось мгновенно выскочить из этой водяной клетки, наполненной кипятком, но Учитель молча проникал в его взгляд, и вода становилась прохладнее, а тело постепенно наполнялось легкостью. Затем Учитель опускал голову так, что его глаз не было видно, но оторваться от тела Учителя было нельзя. Сколько времени продолжались водные процедуры, знал лишь Учитель, ощущая связь со своим учеником и чувствуя тончайшие изменения в его теле…
Стакан апельсинового сока, чуть разбавленный соком грейпфрута, и пара ломтиков, подрумяненных тостером, вернули Его к реальности. Он еще раз посмотрел на часы и быстрым шагом направился в комнату.
Костюм придал телу модный в этом сезоне силуэт, а галстук сфокусировал любой встречный взгляд на мерцающей булавке, дополняющей живописный рисунок ткани. Шестнадцатизарядный «брюннер» привычно разместился под левым плечом, а легкий «смит-и-вессон», отлитый из специальной стали и воплощающий в себе последние достижения оружейной мысли и фантазии, почти игрушечный, но обладающий почти фантастическими огневыми возможностями, надежно «утонул» в специальной кобуре, вшитой в пояс брюк. Несколько секунд Он смотрел на себя в зеркало. Дыхание было спокойным, постепенно точка Дан-тян наполнилась тяжестью, ноги приросли к полу, глаза мгновенно расширились и вновь стали бесстрастными, не было ощущения тяжести одежды, утяжеленной убийственными игрушками. Тело уже привыкло никогда не расставаться с этой ношей и не считало ее тяжестью.
Он вышел из квартиры, закрыл дверь, спустился вниз, оставил консьержке ключи, попросив ее присмотреть за оставленными цветами и не дать пыли поселиться в квартире надолго. Вместе с этим Он оставил пожилой женщине маленький сувенир и несколько банкнот, отчего она, как всегда, зарделась и, благодарно кланяясь, заверила Его, что к возвращению все будет как всегда. В доме все привыкли к тому, что квартира подолгу пустует, а иногда в нее наведываются Его друзья и после короткого пребывания опять исчезают. Поначалу консьержка очень волновалась, но позднее поняла, что молодые и по большей части экстравагантно одетые мужчины не устраивают вечеринок, не водят девиц и очень аккуратно оставляют чаевые за внимание к их квартире. Фирма, которая оплачивала квартиру, была хорошо известна своей солидностью, счета всегда гасили все расходы на много месяцев вперед, и молодые менеджеры, которые приезжали по делам фирмы, предпочитали, по их словам, уютную квартиру гостиничному номеру. Кроме того, в квартире было все необходимое для работы, и консьержка, убираясь после очередного отъезда, могла убедиться в том, что двухкомнатная квартира представляла собой миниатюрный рабочий офис, снабженный почти спартанской спальней и небольшой уютной кухней, превращенной в столовую. Соседи никогда не жаловались на молодых и вежливых клерков, а те всегда охотно рассказывали о своих маленьких успехах в продвижении по служебной лестнице в солидной фирме и мечтали, что когда-нибудь займут место в совете директоров. При этом они постоянно шутили и оставляли у пожилой консьержки самые приятные впечатления.
Он вышел на улицу. Свежий воздух приятно ласкал волосы и лицо, солнце нежно освещало листву и яркие одежды прохожих, играя на блестящих боках проезжающих автомобилей. Солнечный зайчик медленно проплыл мимо, и почти мгновенно чувство опасности заняло свое место. Оно не раздражало его, оно просто привычно заняло свое место, как постоянный посетитель занимает приглянувшийся ему много лет назад столик в кафе. Он не обернулся, не ускорил шаг – все это ни к чему. Он знал, что за ним следят, и следят чужие. Мозг работал, быстро анализируя события последних суток. Кто-то очень оперативно и точно вывел чужих людей именно на него. Это мог сделать Старик, как называли Шефа, или кто-то из привлеченных к работе по этой линии. О том, что Он будет заниматься этим делом, кроме шефа, не должен был знать никто. Значит, если Старик чист, кто-то аналитически высчитал Его участие. Мадам не могла знать о характере разговора в кабинете Шефа, к тому же ее прошлое в системе не оставляет ей возможности так рисковать, хотя… Не хотелось верить, что Шеф и его секретарша могли сдать информацию. Но надо было срочно прокручивать все версии, чтобы определить источник угрозы. Это очень важно сейчас для того, чтобы просто выжить в ближайшие пару часов, а не превратиться в то, что недавно сам видел на фотографиях.
Ни жалость, ни удивление не закрадывались в Его сознание. Он знал, что в жизни бывает даже то, чего практически не бывает, или то, чего даже невозможно предположить, а предательство или продажа информации – это обычные вещи. Страшные для любой секретной службы, но обычные для любой сферы человеческой деятельности, и для этой тоже. Жизнь приучила не удивляться, а школа – целостно охватывать ситуацию, если ее нельзя было просчитать логически…