Страница 35 из 51
Он посмотрел на часы, стрелки часов показывали 18.55. Игорь улыбнулся. Кажется, сегодня он сдержал свое слово перед женой.
Игорь зашел домой, открыв дверь своим ключом.
— Игорь, это ты? — услышал он голос жены.
— А кто ж еще, — снимая обувь, ответил он.
Людмила вышла в коридор и удивленно посмотрела на мужа. Она не ожидала, что сегодня он придет так рано.
— Ужинать будешь? — спросила она.
— Я еще не проголодался, — ответил Игорь, — давай лучше посидим, посмотрим телевизор. Кстати, сейчас должно быть какое-то кино.
— Ага, твой любимый сериал "Рабыня Изаура", — с иронией в голосе ответила Людмила.
Услышав название фильма, Игорь вспомнил о Мухине. Тот сегодня вечером собирался смотреть его вместе с женой. "Надо поблагодарить товарища за помощь", — подумал Чернов и стал набирать номер телефона своего коллеги.
— Витя, большое тебе спасибо за содействие, — сказал Игорь, услышав ответ в трубке.
— Служу трудовому народу, — бойко ответил Мухин и, усмехнувшись, добавил: — За канистру обещанного "шила" я для тебя и не такое сделаю.
— Ты молодец, отлично придумал, я все слышал, когда ты заходил к Бондаренко. Феллини отдыхает.
— Еще бы, — довольно ответил майор, — прослужишь с мое в контрразведке — и у тебя фантазия работать будет.
Он засмеялся и, попрощавшись, положил трубку.
Игорь сел на диван, обнял жену, следуя совету капитана Бондаренко, и стал смотреть бразильский сериал. Ему показалось, что более нудного испытания в его жизни еще не было, но вина перед женой обязывала разделить с ней сегодняшний вечер.
ГЛАВА 18
Следующий день вернул Чернова к повседневной рутине. Нужно было согласовать с командованием списки экипажей, запланированных на предстоящую боевую службу в Средиземном море, оформить ряду офицеров допуска к секретным документам и работам, а также продолжить отбор кандидатов из числа офицеров и матросов для работы в органах КГБ. Несколько месяцев назад Игорь подобрал одного матроса в качестве кандидата для поступления в Высшую школу КГБ СССР. Им оказался паренек из Ленинграда — Евгений Корякин. Он вырос в семье подводника, капитана второго ранга. После школы поступал в Военный институт иностранных языков, хотел быть военным переводчиком, но не прошел по конкурсу. По результатам проведенной спецпроверки причин для отказа от дальнейшего его оформления не было. Настал этап, когда нужно было проверить его пригодность к оперативной работе на выполнении отдельных поручений. В связи с этим оперрабортник рекомендовал ему установить дружеские отношения с матросом Лобановым и выяснить возможные изменения в его поведении и дальнейших планах. Для обеспечения их конспиративных встреч Чернов договорился со старшиной полка, что тот еженедельно будет направлять именно этого матроса для уборки служебного кабинета. Такая практика существовала во всех частях ВМФ. Более того, на кораблях за каждым офицером был закреплен матрос, в обязанности которого входила ежедневная приборка в его каюте.
В десять часов от работы с документами Игоря отвлек вошедший матрос Корякин.
— Товарищ капитан, матрос Корякин для приборки прибыл, — доложил он.
— Заходи, Женя, присаживайся. Убирать сегодня не надо, давай лучше поговорим о наших делах, — капитан поздоровался с матросом и предложил присесть на свободный стул.
Они обменялись несколькими ни к чему не обязывающими фразами, а затем Чернов задал вопрос в отношении Лобанова:
— Ну, как там поживает наш академик? Жаловался, что я поймал его со спиртом?
— Не просто жаловался, а возмущался, — с улыбкой ответил парень и продолжил: — Я лучше расскажу по порядку. Предпринимать какие-то действия для установления с ним близких отношений мне не пришлось. Знакомы мы около года, он, правда, старше меня на призыв. Но учитывая, что в казарме его почти нет, то и друзей у него мало. Ко мне он сам потянулся, когда узнал, что я из Питера… Извините, из Ленинграда, — матрос смущенно прервался. Коренные ленинградцы всегда называли свой город именно так. — Учитывая, что основная масса матросов у нас либо из Поволжья, либо из Средней Азии, то нам сам Бог велел держаться вместе. Он мне все рассказывал о своей прошлой жизни, учебе в МВТУ, о своей девушке. И скажу, что до отпуска он был открытым и доброжелательным. А после отпуска, особенно после второго, его как подменили. Он перестал со всеми общаться. Отвечает как-то односложно. В казарме старается не задерживаться и сразу бежит в вычислительный центр. Если раньше мы с ребятами вечером иногда приходили к нему в карты поиграть или телевизор посмотреть, то сейчас он никого даже на порог не пускает. Хотя, казалось бы, через пару недель — дембель, а он чего-то боится. Но самое интересное в другом, — матрос сделал паузу и добавил: — Обычно все стремятся попасть в приказ на увольнение в первую партию. А этот сам попросил старшину, чтобы его уволили в июне. Такое ощущение, что у него здесь какие-то дела незавершенные.
— А с чего ты взял, что он просил об этом старшину? — спросил Чернов.
— После "залета" с вами ему объявили три наряда вне очереди. Когда он сходил в караул, то сам сказал, что попросит старшину два последующих наряда заменить увольнением в последней партии.
— И когда он об этом сказал? — уточнил Игорь.
— Да, вчера вечером.
— Хорошо, а в чем заключалось его возмущение после задержания мною? — продолжал допытываться капитан.
— Он нес спирт баталерщику. Тот достал ему две новые майки — тельняшки. Дома он кому-то их обещал. Так вот, сначала он возмущался, что спирт забрали. А потом его понесло. Начал говорить, что армия насквозь прогнила, офицеры — сплошь одна пьянь. Матрос вообще бесправный. Что вся страна такая. Извините, но я все повторять не буду, — парень в силу своего воспитания не хотел повторять услышанное сотруднику КГБ, боясь навредить своей репутации. — Скажу последнее. Он заявил, что, когда закончит МВТУ, то обязательно эмигрирует за границу и будет там заниматься научной деятельностью, потому что в нашей стране для себя перспектив не видит.
Кандидат на учебу закончил свой рассказ. Видимо, не просто было ему все произнести, потому что он весь покрылся испариной, и руки предательски дрожали. Чернов не стал больше задавать ему вопросов. Все, что хотел узнать, он сегодня услышал.
— Спасибо, Женя. Ты успешно справился со своим поручением. А теперь нужно проверить твою склонность к писательской деятельности, — Игорь пристально посмотрел на матроса и пояснил: — Оперативная работа — это не только засады, операции и конспиративные встречи с негласными источниками. Пятьдесят процентов успеха зависит от того, как опер сможет описать полученную информацию и преподнести ее начальству. Поэтому давай посмотрим, как ты справишься с этой задачей. Вот тебе лист бумаги и постарайся последовательно и подробно расписать все, что ты мне рассказал и, может быть, хотел рассказать, но упустил. — Чернов пододвинул Корякину бумагу и ручку, а сам вышел из-за стола и пересел в кресло.
— Я не буду тебе мешать. Считай, что нашего разговора не было, а тебе нужно передать мне эту информацию любой ценой. — Игорь откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.
Матрос в течение двух минут крутил пальцами авторучку, обдумывая текст, а затем, почесав затылок, приступил к написанию отчета.
Игорь молча обдумывал только что полученную информацию. Мотив действий Лобанова теперь был ему понятен. Загадкой оставалось его желание демобилизоваться в последней партии. "Корякин, возможно, прав, говоря о незавершенных делах. Но что же еще держит Лобанова? Что он не успел сделать? — размышлял Чернов. — Пора его остановить, пока он не сделал того, о чем мы догадываемся. Завтра же нужно решить вопрос с руководством о выходе на прямой контакт с Лобановым".
— Кажется, все написал, — прервал матрос размышления Чернова.
Он протянул лист бумаги капитану. Тот быстро пробежал глазами по тексту и остался удовлетворенным. Информация была изложена лаконично, сухо и в то же время объемно.