Страница 34 из 51
— Федорович, добрый день. Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался состоянием здоровья Чернов.
— Вчера еще так себе, а сегодня все отлично, — бодро ответил старый капитан.
— Рад за тебя. Ты сегодня будешь ждать Лобанова или сразу уйдешь после окончания рабочего дня? — спросил Игорь.
— Да куда ж я уйду? Ключ у нас один. А ты что-то хотел? — без энтузиазма спросил Бондаренко.
— Ты ж мне так и не рассказал рецепт солонины, — напомнил ему Чернов.
— Ну, заходи, — обреченным тоном ответил начальник вычислительного центра и повесил трубку.
"Кажется, я становлюсь навязчивым, — подумал про себя Игорь. — Сегодня верну тетрадь, и надо будет сделать паузу в общении с Бондаренко, а то он скоро будет от меня прятаться".
Затем, обратившись к хозяину кабинета, сказал:
— Витя, спасибо за гостеприимство, но мне надо заскочить домой, а то я сегодня еще не обедал.
— Святое дело, — с пониманием ответил тот.
Игорь быстро оделся и уже на выходе напомнил:
— Виктор, только не забудь о нашем договоре.
— Сможешь потом часы сверить. Ровно в половине седьмого, я зайду на вычислительный центр и совершенно серьезно спрошу у твоего Бондаренко: "Здесь посылают на Марс?" И, услышав соответствующий отзыв, пойду туда, куда он мне укажет.
Они дружно рассмеялись, и Игорь направился домой.
Войдя в квартиру, он услышал стук швейной машинки. Люда, находясь в декретном отпуске, занималась кройкой и шитьем. Хотя на Севере и был полуторный оклад, но там еще не сняли подоходный налог с денежного довольствия офицеров. А учитывая отсутствие северной надбавки, которую Игорь еще не выбрал из-за непродолжительного пребывания во льготном регионе, а также цены в магазинах с северным коэффициентом, то денег в семье хронически не хватало. Поэтому жене приходилось подрабатывать.
Услышав, что домой пришел муж, она вышла в коридор и, не подходя к нему, пошла на кухню. Скандалы в семье Черновых были большой редкостью, но если они происходили, то носили затяжной характер. Игорь также молча проследовал за ней. Люда поставила на стол тарелку с борщом и молча удалилась. На часах было уже около семнадцати часов. Игорь быстро поел, помыл тарелку и вышел в коридор одеваться. В этот момент вышла Людмила и, удивленно посмотрев на мужа, спросила:
— И как расценивать сей демарш?
— Какой демарш? — не понял Игорь.
— Куда ты собрался, на ночь глядя?
— Мне нужно выскочить по делу всего на пару часов, к ужину вернусь, — попытался успокоить ее муж.
— Ну, если у тебя будет такое же дело, как вчера, то можешь ночевать в кабинете, — она демонстративно вернулась в комнату, где стояла швейная машинка, и закрыла за собой дверь.
Игорь взял портфель и направился в вычислительный центр. Он застал там капитана Бондаренко за прежним занятием. Тот сидел в своем кабинете, курил и читал книгу. Увидев Чернова, он не выразил никаких эмоций, а, поздоровавшись, закрыл входную дверь изнутри, вновь сел за стол и уперся взглядом на вошедшего гостя.
— Что с тобой? — глядя на него, спросил Чернов. — Ты сегодня какой-то не такой.
— Мне после вчерашних посиделок жена такую обструкцию устроила! Я же до тебя три дня подряд поддатый домой возвращался, — объяснил свое состояние Бондаренко и добавил: — Игорек, давай сегодня на сухую поговорим?
Чернов облегченно вздохнул, потому что, следуя в вычислительный центр, опасался продолжения вчерашнего вечера.
— Что ты, Федорович, у меня у самого дома режим полного радиомолчания. Жена сутки не разговаривает.
Бондаренко удовлетворенно улыбнулся и предложил:
— Тогда чайку?
Он достал свой двухлитровый термос и налил два стакана.
— Так о чем ты хотел поговорить? — в свою очередь спросил он.
— Ну, конечно же, не о солонине. Просто после утреннего скандала домой идти не хочу.
— Ну, это ты, парень, зря. Тебе сейчас надо быть повнимательнее к жене. Она ведь к Северу непривычная, целыми днями дома одна с детьми. Подруг, видимо, еще нет. Вот и лезут дурные мысли в голову. Тут порой даже моя такие концерты закатывает, что хоть из дому беги. Это на них так полярная ночь действует. Депрессия у них начинается после нее. Мы приехали сюда в начале 70-х, с работой для жены тяжело было, она первые несколько лет тоже дома сидела. Так вот, когда я приходил с аэродрома, она была вся зареванная. Говорила, что одиноко ей, все к матери хотела вернуться. На следующий год еще хуже было. Ревновать меня стала к официанткам из технической столовой. Я с тех пор даже перестал там завтракать и ужинать, только дома. И так продолжалось до тех пор, пока сама в столовую не устроилась. А когда стала среди людей крутиться, то все и нормализовалось. Так что ты особо не дури, не меня своими байками развлекай, а лучше иди домой к жене. Лишний раз обними ее да посуду по своей инициативе помой. А ссора в семье из-за пьянки — это ерунда. Я думаю, не первый и далеко не последний раз. Привыкнет.
В этот момент раздался настойчивый стук в дверь.
— Ты кого-то ждешь? — настороженно спросил Чернов.
— Нет. Лобанову рано, они должны только оружие сдавать, — ответил Бондаренко.
— Закрой меня в матросской комнате, а то не дай Бог командир приехал, потом устанешь объяснять ему, что мы просто так болтали за закрытой дверью.
Бондаренко открыл комнату Лобанова и пропустил туда Чернова. Тот заскочил в комнату, захватив с собой шинель и портфель. Федорович, закрыв помещение на ключ, пошел открывать входную дверь.
На пороге стоял запыхавшийся майор Мухин.
— Что случилось, товарищ майор? — спросил он вошедшего.
Тот стоял в расстегнутой шинели и держал в руках целлофановый пакет с тюбиком клея.
— Где они? — успокаивая дыхание, спросил Мухин.
— Кто они? — переспросил капитан.
— Матросы. Они побежали в сторону вычислительного центра.
— Какие матросы? Не было здесь никого. Вы можете сказать, что произошло? — недоумевая, спросил Бондаренко.
Мухин, поменяв тон, начал рассказывать:
— Представляешь, Федорович, возвращаюсь я с командно-диспетчерского пункта, смотрю: за тренажерами какие-то тени мелькают. Я туда, а там три матроса, меня увидели и как кинулись в твою сторону. Я подбежал к тому месту, где они стояли, а там вот что валяется, — Мухин показал на пакет и тюбик с клеем, а затем продолжил: — Я за ними, а они свернули за угол твоего центра и как в воду канули, токсикоманы чертовы. Представляешь, кому мы охрану аэродрома доверяем?
— Ужас, — невозмутимо согласился с опером Бондаренко, — но сюда никто не забегал, тем более что и дверь была закрыта.
— Ну, извини за беспокойство, — Мухин сделал растерянный вид, немного молча постоял на пороге и медленно направился в сторону штаба.
Капитан закрыл за ним дверь и выпустил из укрытия Чернова. Пока Бондаренко общался с майором, Игорь аккуратно положил тетрадь на место и спокойно ждал завершения из разговора.
— Кто это был? — спросил он начальника вычислительного центра.
— Твой коллега с соседнего полка. Я смотрю, вам уже совсем нечем заняться. Это же надо, майор КГБ среди ночи за матросами-токсикоманами бегает, — не переставал возмущаться старый капитан. — Вот раньше особисты были! Их вообще не было видно, но зато они все обо всех знали. И боялись их больше, чем командира. Знаешь, как раньше твоих коллег назвали в полках?
Он не стал ждать ответа Игоря, а сразу ответил сам:
— Майор "Добрый вечер", потому что когда они приходили в кабинет или на стоянку, у людей в глазах темнело.
Бондаренко сел на стул и рассмеялся от своей же шутки.
Игорь улыбнулся собеседнику и произнес:
— Да бог с ним, с Мухиным. Ты, Федорович, прав, что касается наших женщин. Спасибо тебе за совет. Пойду мириться с женой.
Он встал, неторопливо надел шинель и, захватив портфель, на прощание крепко пожал руку старому капитану.
"Как жаль, что с этим открытым и добрым человеком приходится вести двойную игру", — про себя подумал Игорь. Он вспомнил училищную жизнь и первые годы офицерской службы. Как было легко и приятно быть самим собой в отношениях с людьми! К сожалению, в жизни часто приходится заниматься не тем, чем хочется, а тем, чем надо. И пока ты носишь погоны, не ты выбираешь, чем надо заниматься, а совсем другие люди и обстоятельства.