Чэнси

Я подъехал к Ною Гейтсу, который в этот момент вел стадо.

— Впереди Тропа Чисхолма, — сообщил я. — Мы можем повернуть на север, в Абилин.

Нас было девять мужчин и одна девушка. Или, вернее сказать, их — девять, а я один. И мы все знали это. Я надеялся завоевать их расположение усердной работой и старался изо всех сил, но они оставались непреклонны, видя во мне чужака, сумевшего извлечь выгоду в то время, когда они оказались в отчаянном положении и были перепуганы. Они ненавидели меня не только за то, что я не испугался, но и за то, что страх заставил их отступить. От решительных поступков их удерживала моя постоянная готовность драться. Это все, что я мог предложить в качестве ставки в нашей игре, но если бы меня убили, никто из них не пожалел бы об этом.

Я с беспокойством размышлял о том, что нас ждет впереди. Теперь мы попали во владения индейцев, а никто не распознает в человеке слабость быстрее, чем они. Храбрый спокойно проходил сквозь их стаю, тогда как трусу не позволялось ступить и шагу. В том, что мы встретим индейцев, сомнений не возникало даже у них.

Приблизительно в полдень пестрый бычок бросился в кусты. Я как раз ехал верхом на соловом, который действительно оказался отличной пастушьей лошадью. И соловый помчался за бычком, словно койот за кроликом. Бычок петлял, изворачивался, но соловый продолжал наседать на него пока тот не вернулся к стаду.

Выбравшись на опушку тополиной рощи, я достал кисет с табаком и уже закурил самокрутку, когда услыхал тихий голос, зовущий меня из кустов. За высоким тополем стояла Рыжая, ее лошадь находилась поблизости.

— Иди сюда, — позвала она, — нам нужно поговорить.

Я с любопытством огляделся вокруг. Коровы паслись, понемногу передвигаясь вперед. Мы шли по хорошей траве, и Гейтс позволил стаду самому определять скорость. Развернув лошадь, я подъехал к ней.

— Слезай, разговор долгий.

Спрыгнув на землю, я снял шляпу и подошел к ней. Она придвинулась ко мне еще ближе. Это была очень красивая девушка, с таким телом, что рядом с ней даже некоторые наши старики начинали чувствовать себя молодыми. Но я ей не верил.

— Что такое? — насмешливо спросила она. — У тебя нет времени даже перекинуться со мной словцом?

Внезапно она обхватила меня руками. Не за шею, а за плечи. И тут же я услыхал шорох сзади. Пока пытался сбросить ее руки, кто-то подкрался и ударил меня по голове чем-то тяжелым. Помню только, как лежал лицом вниз на пыльной траве и кто-то шарил у меня по карманам.

— Черт возьми, здесь нет! — Голос я не узнал.

Я попытался пошевелиться и поступил, конечно, неправильно, потому что получил новый удар и услыхал, как Рыжая засмеялась.

Когда я очнулся, дождь барабанил по шкурам вигвама и огонь трещал в очаге. Моему взору предстал затянутый дымом костер. Вдруг надо мною склонилось чье-то лицо, и зазвучала невнятная речь на языке шауни. Потом появилось другое лицо — тот самый молодой индеец, у которого я приобрел солового.

— Тебе лучше? — спросил он.

— Где я?

— Недалеко от гор Уашито.

И тут я вспомнил: Рыжая схватила меня за руки, а кто-то молодой, судя по голосу, ударил по голове.

— Где моя шляпа? — спросил я.

Я попытался сесть, но боль стрелой пронзила мне череп, так что я повалился на спину, схватившись за голову.

Молодой шауни принес мне шляпу.

— Это не моя, — возразил я.

— Так себе шляпа, — заметил он. — Может быть, кто-то забрал твою?

— Вы нашли меня. О чем говорили следы?

Он уселся на корточки, жуя вяленое мясо.

— Девушка ждала. Ты подъехал и спустился на землю. Кто-то скрывался за деревом, он ударил тебя. Часа через два-три мы тебя обнаружили.

Я осторожно сел. Голова гудела. Повернувшись к нему, я сказал:

— Благодарю тебя.

Ухмыльнувшись, он ответил:

— Благодари свою крепкую голову. — И мы рассмеялись.

— А ты кто? — спросил я. — Живешь среди шауни, но хорошо говоришь по-английски.

— Мое полное имя Джим Бигбеа, и я чистокровный индеец. Беда в том, что, еще будучи ребенком, я нанялся объезжать лошадей. С тех пор так и пошло. Работал либо на скотоводов, либо в транспортной бригаде. Несколько месяцев был следопытом в армии. Как видишь, отбился от стада. Не белый, но больше и не индеец.

— Прямо как я. Мы с тобой из одного теста… И вот еще что, — спросил я, — кто это меня стукнул?

Угостившись моим табаком, он ответил:

— Один из тех, кто идет следом за вашим стадом. Парень ездит на вороной лошади. — Я задумался. В нашей команде нет ни одного парня и ни одной вороной лошади. Кто же идет следом за нашим стадом? — Их четверо, — продолжал он. — По ночам один из них подходит к лагерю и разговаривает с девушкой.

Очевидно, во время такой встречи они и решили украсть у меня расписку. Связана ли четверка с Ноем Гейтсом и его людьми? Чем больше я обдумывал ситуацию, тем сомнительней мне казалось это предположение.

— Ты поедешь за ними? — спросил Джим.

Тогда я рассказал ему про скот. Он выслушал меня со вниманием и заключил:

— Мне кажется, тебе потребуется помощь.

— Я не стал бы отказываться, но не могу и просить об этом. Возникнут проблемы — придется рисковать собой.

— Я ходил под стол пешком, а уже работал на ранчо, — ответил он. — Как только будешь готов…

— Тогда едем, — сказал я. — В дорогу!

Взяв вьючную лошадь и двух запасных верховых, мы тронулись в путь и непрерывно скакали вплоть до полудня. Потом Джим сварил кофе, и мы пересели на других лошадей. На закате вновь поменяли лошадей и скакали уже до полуночи. Завертываясь в одеяла, мы смело могли сказать, что за один день преодолели расстояние, которое скот прошел бы за четыре.

Надо ли говорить о том, что путешествие стоило мне большого труда. По дороге меня три раза вырвало, голова постоянно гудела. Большую часть времени я находился в полубессознательном состоянии, но седла не покидал.

На другой день мы сбавили скорость. Пораньше выехав, устроили двухчасовую стоянку по дороге, чтобы дать лошадям возможность попастись на хорошей траве. Когда стемнело, пройденный нами путь увеличился еще на два дневных перехода стада.

На третий день, едва тронулись в путь, как наткнулись на две свежие могилы. Имена на табличках оказались мне знакомы. Эрл Виллистон был самым младшим в команде. Джина Браша я знал плохо.

Джим изучил следы:

— Кайова… человек восемь — десять. Угнали часть стада. Двадцать — двадцать пять голов.

— Как ты думаешь, они ушли далеко?

— Кайова? Никогда в жизни. Их никто не преследует, так что они отправятся в лагерь где-нибудь у воды и поджарят говядину. Они знают, что у погонщиков каждый человек на счету, чтобы управлять стадом.

Да, если раньше их было восемь мужчин и одна девушка, то теперь осталось шесть. Возможно, среди них есть и раненые.

По следу Кайова мы прошли на запад миль семь или восемь и почувствовали запах дыма. Скот пасся на небольшой лужайке, а индейцы уже забили бычка.

— Я погоню лошадей, а ты отправляйся за стадом.

Мы подобрались совсем близко. Поскольку Кайова не предвидели неприятностей, рты их оказались набиты мясом, когда мы, размахивая револьверами, вскочили и погнали коров и лошадей.

Один из них взял меня на прицел, но Джим уложил его. Я заметил, как винтовка вылетела у него из рук, а сам он рухнул на землю и перевернулся.

Отъехав три мили на север, мы согнали коров в одно место и осмотрели. Восемь из них принадлежали мне. Кроме того, нам достались четыре индейских пони, остальные потерялись где-то по дороге.

Пару миль мы гнали стадо рысью, потом милю с лишним вели его шагом, затем снова перешли на рысь. При этом моя несчастная голова стала гудеть сильней, но нам хотелось держаться от Кайова как можно дальше.

Четверо всадников все еще шли следом за стадом, а стадо находилось от нас на расстоянии пятидневного перехода. Когда мы добрались до берега реки Солт-Форк, расстояние сократилось еще на два дневных перехода, но наши бедные коровы чуть не падали с ног.