Страница 75 из 241
В 1970 году римская резидентура располагала девятью сотрудниками линии НТР, которые руководили агентурной сетью, насчитывавшей примерно десять агентов («Чиз», «Эрвин», «Козак», «Метил», «Пан», «Телини» и др.), в основном это были бизнесмены, но было и несколько важных представителей академических кругов.
В конце семидесятых годов прошлого века наблюдалась некоторая активизация операций по линии НТР как в Риме (с 1974 года по 1979 год в ней работало 17 сотрудников), так и в Милане, где высокопоставленный сотрудник данного направления Анатолий Васильевич Кузнецов («Колин») находился в командировке в 1978 году под прикрытием консула.
Одним из важных агентов по линии НТР в конце семидесятых годов — начале восьмидесятых годов прошлого века, вероятно, был «Учитель», который преподавал в одном из крупных университетов и находился на связи у «Колина». Используя широкий крут знакомств в академической и деловой сферах, агент передавал научно-техническую разведывательную информацию в целом из восьми крупных компаний и научно-исследовательских институтов в Италии, Западной Германии, Франции и Бельгии, а также выполнял другие задания советской разведки в США и ФРГ. Наиболее ценная информация, обеспеченная «Учителем», по-видимому, касалась военных самолетов, вертолетов, строительства воздушных двигателей и бортовых систем наведения. В числе переданной им разведывательной информации была информация о новейшем боевом самолете НАТО «Торнадо», который был совместно разработан Великобританией, ФРГ и Италией.
Еще один из его коллег по университету — физик-ядерщик «Марио» с 1972 года сотрудничал с советской разведкой и обычно встречался со своим куратором на территории СССР. Высока вероятность того, что в том же университете работал еще один советский агент — «Каре».
Иногда между советскими учеными — агентами советской разведки и их западными коллегами по научной сфере оформлялись необычные контракты. Юридически их сложно считать классической «подпиской о сотрудничестве», скорее деловой контракт. Такие источники принято называть «доверительные связи». Это когда человек сообщает несекретную, но эксклюзивную информацию. Типичным примером такого контракта можно назвать соглашение, датированное 12 сентября 1976 года. Оно было заключено между профессором Георгием Николаевичем Александровым («Аюн») из Ленинградского ордена Ленина политехнического института имени М. И. Калинина — ЛПИ (сейчас Санкт-Петербургский государственный технический университет) и старшим сотрудником итальянского научно-исследовательского института «Кулоном».
«Принимая во внимание значение обмена научной и технической информацией и своевременного получения информации о научных исследованиях в других странах, ЛПИ, с одной стороны, в лице его проректора по научным контактам с иностранными государствами В. А. Серебрянникова и[486], с другой стороны, в лице советника директора института по научным вопросам профессора („Кулона“) [487] договорились о следующем:
(1) Профессор („Кулон“) согласен использовать свои собственные возможности и возможности ЛПИ для оказания помощи ЛПИ в получении научной и технической информации по основным проблемам электроники прикладного характера. Эта научная и техническая информация должна представляться в форме отчетов и статей, которые не были опубликованы в журналах, или в виде материалов, подготовленных фирмами по результатам исследований, осуществленных этими фирмами и лабораториями научных институтов в Соединенных Штатах Америки, ФРГ, Франции, Великобритании и Японии[488]. Если информация будет носить конфиденциальный характер, она будет передаваться проректору ЛПИ или его представителю на личных встречах, которые могут происходить в одной из трех стран в соответствии с достигнутой договоренностью. Запросы проректора будут оформляться в виде отдельного листа, ЛПИ будет платить в любой валюте за полученные материалы.
(2) Со своей стороны ЛПИ обязуется оказывать помощь профессору („Кулону“) в публикациях в закрытых специальных советских журналах и в получении приглашений для него на поездки в СССР для того, чтобы он мог узнать о деятельности других институтов в СССР и осуществлять совместные исследования, а также для ознакомления с основными гидроэлектростанциями и линиями электропередачи».
Большинство встреч между ученым и его «коллегами» состоялось в Швейцарии. Хотя «Кулон», по-видимому, остался доверительной связью, подобные подходы к другим западным ученым иногда приводили к тому, что их вербовали как агентов[489].
В шестидесятые годы прошлого века легальная резидентура советской разведки в Великобритании располагала как минимум одиннадцатью агентами:
• «Меркурий» — химик, завербован в 1958 году;
• «Сакс» — служащий британской авиакомпании, завербованный в Германии, вероятно, в 1964 году «за материальное вознаграждение»;
• «Юнг» — инженер по аэронавигации и компьютерной технике, завербованный в 1965 году;
• «Нагин» — инженер-химик, завербован в 1966 году;
• «Ас» — инженер по аэронавигации, завербован в 1967 году, поставлявший большое количество документации по авиамоторам и авиатренажерам;
• «Хант» — государственный служащий, завербован в 1967 году;
• «Ахурян» — физик-ядерщик, завербован в 1968 году;
• «Старик» — инженер авианавигационных проектов, завербован в 1968 году;
• «Дан» — инженер британского филиала американской компании, завербован в 1969 году «за материальное вознаграждение»;
• «Купер» — работал в отделе новой продукции фармацевтической компании;
• «Степ» — лаборант, завербован в 1969 году за ежемесячную плату в 150 долларов.
К ним еще нужно добавить троих агентов, которые действовали в семидесятые годы прошлого века, но, скорее всего, завербованы были раньше: вирусолог; ученый, занимавшийся исследовательской работой в фармацевтической лаборатории; инженер, обслуживавший ядерный реактор[490].
И это только вершина айсберга! Звучит странно, но славящаяся своей старинной системой правосудия Великобритания в шестидесятые годы прошлого века не могла эффективно защищаться от атак советской научно-технической разведки. Проиллюстрируем это на простом примере.
Для вынесения обвинительного приговора судье было необходимо получить признания вины от обвиняемого или поймать агентов с поличным на передаче материала. В противном случае большинство судебных процессов заканчивалось вынесением оправдательного приговора.
Эти сложности наглядно проявились в 1963 году, во время суда над итальянским физиком Джузеппе Мартелли, принятым годом ранее на работу в лабораторию Управления по атомной энергетике в Калхэме.
У обвиняемого, арестованного на основании показаний перебежчика из КГБ, были обнаружены записи встреч с Николаем Карпековым и другими сотрудниками советской разведки; частично использованный комплект одноразовых шифроблокнотов, спрятанный в портсигаре оригинальной конструкции; инструкции по фотографированию документов. Но обладание шпионскими принадлежностями (в отличие от инструментов для кражи со взломом) само по себе не является преступлением, и у Мартелли официально не было доступа к секретной информации, хотя он и общался с людьми, у которых такой доступ был. Обвиняемый признал, что действительно встречался с Карпековым, но заявил, что это ему было нужно для того, чтобы осуществить хитроумный план и спутать карты офицеров советской разведки, которые пытались его шантажировать. Суд вынес ему оправдательный приговор.
А ведь такой набор доказательств вины британские контрразведчики могли предоставить не всегда. Не все советские агенты хранили дома комплекты одноразовых шифроблокнотов и инструкции. Поэтому суды часто выносили оправдательные приговоры[491].
486
Итальянский научно-исследовательский институт — название не приводится. — Прим. авт.
487
Кулон — фамилия ученого заменена на его оперативный псевдоним. — Прим. авт.
488
Пять основных объектов Управления «Т» ПГУ КГБ. — Прим. авт.
489
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 627–628.
490
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 539.
491
Там же. С. 540.