Страница 92 из 103
Вот она, хата, место происшествия. Вот окно, через которое убили Евгения Короля во время сна. Есть следы выстрела в окно. Но эти немые свидетели молчат.
На следующий день по моему вызову в село прибыл судебный медик. При первом осмотре трупа не извлекли пулю, не было выяснено, каким именно оружием убит Евгений Король. Теперь пришлось вырыть труп. Судебный медик извлек застрявшую в позвонках пулю. «Очевидно, стреляли из револьвера «наган». Впрочем, на стенках пули очень резкие следы, будто она прошла через тесный канал ствола… Наверное, не фабричная, а самодельная пуля… Может пригодиться… Вот если бы найти револьвер и сравнить», — думал я.
Вскоре я узнал, что Евгений Король был сельским корреспондентом. Надо было собрать все написанное им, с тем чтобы определить, о ком он писал, против кого направлялась его корреспонденция. Я побывал на квартире, где он жил; у его родителей, собрал все его бумаги. Затребовал корреспонденции из редакции окружной газеты «Червонный край». Заметок оказалось много. Евгений писал красными чернилами, острыми буквами. Небольшие резкие заметки критиковали деятельность сельских организаций и их руководителей.
Но вот клеенчатая черная общая тетрадь. Без всякого заголовка Евгений написал в ней несколько страниц:
«Всю власть в селе захватили кулаки и их прихлебатели. Беднота по старой привычке выбирает в организации села на руководящие должности людей из более богатой части населения. Кулаки, получив полномочия, на каждом шагу обманывают ту самую бедняцкую массу, которая их избрала.
Везде: и в сельсовете, и в кооперации — руководят кулаки. Они поставили своего председателя сельсовета, которому и черт не брат, он в селе — царь, все его должны бояться!» Далее автор с горечью заметил: «Когда вы начинаете работать в общественной организации села, и вам предлагают примкнуть к их методам и практике работы, если вы, честный человек, от этого отказываетесь, верхушка начинает против вас враждебные действия: применяет клевету, стараясь снять с должности, угрожает силою убрать с дороги…»
Что означают эти записи? О каком селе в них говорится? Горькие записи как бы обобщают отдельные заметки Евгения Короля о ненормальностях в родном селе. Как он пришел к такому обобщению? Почему пишет об угрозе, нависшей над честным человеком, несогласным с кулацкой верхушкой? Не здесь ли лежит путь к раскрытию тайны убийства Евгения Короля?
Так создавалась следственная версия.
Следственная версия иногда появляется как искрометная игра воображения следователя; искорка, которая как бы вырывается из цепи установленных им фактов расследования и на мгновение освещает, показывает возможный путь к установлению истины.
Но истина — правда, освещенная со всех сторон не искоркой, а ровно горящим огоньком, он непрерывен; составляющие истину факты сплетены между собой, вытекают один из другого, ни одно звено не выпадает…
Версия становится истиной только тогда, когда пройдет испытание проверкой, когда факты подтверждают ее с такой ясностью и определенностью, что она становится единственно возможной, истинной версией.
Версия о классовой подоплеке убийства покоилась на интуитивном чувстве, навеянном записями Евгения Короля. Надо было еще убедиться в том, что Евгений Король дал правильную картину состояния села Головчинцы. Надо установить, кто конкретно убил Евгения. Вопросы возникали один за другим, они будили мысль, энергию…
На следующий день я выехал в районный центр и зашел к секретарю районного комитета партии Папкову. Рассказал ему о возможной классовой подоплеке убийства, советовался с ним, каким путем можно проверить записи Евгения Короля.
Папков быстро схватил самую сущность дела.
— Кулацкое засилье… Кулацкая расправа с селькором…
Не теряя времени, он организовал комиссию для обследования деятельности всех сельских организаций села Головчинцы и торопил вызванных им лиц:
— Сегодня же, сейчас же выезжайте…
Головчинцы — обыкновенное село, каких много на Правобережье Украины.
До революции здесь господствовал помещик-немец Дербикандер. Он имел больше земли, чем все крестьяне села, вместе взятые. В селе было много батраков, безземельных, немного середняков и кучка зажиточных богатых крестьян, связанных с помещичьим имением.
После революции от помещичьего имения не осталось и следа: крестьяне разобрали его «по кускам». Они поделили и землю по душам. Если до революции крестьяне владели всего 900 гектарами земли, то после раздела помещичьей земли они имели уже 2022 гектара. Батраков и безземельных вскоре не стало, село, как говорили тогда, осереднячилось.
В первые годы революции и гражданской войны селом заправляли кулак Тимофей Свистун, лавочник Кузьма Дацюк, бывший волостной старшина Трофим Козуля. Последний организовал кулацкий отряд и захватил несколько сел в окружности. Кулаки образовали здесь так называемую «Головчинскую республику» с «президентом» Трофимом Козулей во главе. Эта «республика» пыталась вести «самостоятельную политику», отказывалась подчиняться Советской власти, выполнять продовольственную разверстку, не пропускала через «свою территорию» войска.
Во время советско-польской войны, когда белопольские войска захватили эти места и возвратились представители помещика Дербикандера, крестьяне восстали против них. Белополяки сожгли село. Потом возвратились советские войска, вновь установилась Советская власть. Кулацкий отряд Трофима Козули выродился в бандитскую шайку, которая нападала на советские организации, а то и просто грабила проезжающих и проходящих по дороге. Вскоре банду ликвидировали, «самостийная республика» прекратила свое существование, ее «президент» бежал, а остальные участники банды после амнистии возвратились в село.
В первые годы новой экономической политики кулаки и зажиточные середняки села, имевшие лошадей, машины, посевной материал, успешно стали заниматься хозяйством и увеличивать его доходность. Бывшие батраки и бедняки также вгрызались в хозяйство, но они не имели средств для успешного его ведения. Государство в то время не могло оказать им достаточной помощи. Многие бедняки и середняки вынуждены были идти на поклон к богатым, сдавали им землю в аренду, а то и незаконно продавали.
Вот почему те же самые, что и прежде, Тимофей Свистун, лавочник Кузьма Дацюк и новые кулаки, народившиеся в годы нэпа, продолжали играть главную роль в селе и теперь.
Во главе потребительской кооперации стоял Василий Любарский — представитель нового кулачества. В прошлом он состоял в банде. С жадностью захватывал он один кусок земли за другим, тайно арендовал землю бедняков и вскоре стал одним из самых богатых крестьян села. Хотя среди пайщиков кооперации было 50 процентов бедняков и только 9 процентов зажиточных крестьян, в правление бедняков не избрали. Председателем стал Василий Любарский, а его заместителем — Тимофей Свистун, который совмещал эту работу с должностью церковного старосты.
Во главе садово-огородного товарищества воцарился кулак Аким Максимов. В сельском Совете, состоящем из двадцати двух членов, оказалось только три бедняка. Председателем сельского Совета был кулацкий подпевала Григорий Ковальчук. Таким образом, записи Евгения Короля о кулацком засилье в селе были правильны.
Во время расследования дела в село вернулся местный молодой человек, Андрей Куценко, отбывший военную службу на территориальных сборах в районном центре. В первый же день он пришел ко мне. Смуглый, загорелый, по-военному подтянутый. Говорил волнуясь, торопливо:
— Я хочу рассказать вам, товарищ следователь, о Жене Короле. Я его товарищ… Я знаю, кто его убил… Я уверен: его убил председатель сельсовета Ковальчук!
Об Андрее Куценко как близком друге убитого я уже знал и ждал его возвращения в село. Но такой встречи не предвидел.
— Спокойнее, Андрей… Расскажите не торопясь…
Евгения Короля хорошо знали в селе. Отец его из местных бедняков, в годы гражданской войны выехал в Одессу, работал там на заводе и вернулся с семьей в село в 1921 г. Спустя пять лет семнадцатилетний Евгений начал работать в канцелярии сельсовета. В 1927 г. его послали в Винницу на курсы секретарей сельских Советов, где он познакомился с основами политики партии и советского строительства на селе. А когда, окончив курсы, вернулся в село, его избрали секретарем сельского Совета. Со всей энергией нерастраченных сил молодости, с увлечением он окунулся в общественную жизнь села, стал преданным и верным Советской власти работником.