Страница 91 из 103
— Всыпь ему за обложение!
— Не забудь за товарищество!
— Пусть помнит, как наш хлеб заготовлять!
Кулак Тычкин отвез на сдаточный пункт хлеб в количестве, назначенном бедняками, и на обратном пути на том же возу привез прутья для порки бедняков.
Руководители порки послали сельских исполнителей за активистом Ульяном Мараткановым, участвовавшим ранее в собрании бедноты. Тот спрятался в крапиве. На следующий день, 27 июня, Маратканова выволокли из крапивы, жестоко выпороли «на сходе» и под угрозой вторичной порки заставили принести прутья для избиения других бедняков.
Зачинщики порки не забыли выпороть и Алексея Соколова — сына расстрелянного кулаками в 1919 г. председателя сельского Совета.
Активные участники порки крестьян в декабре 1928 г. были строго наказаны по приговору Вотского областного суда.
4 июля 1929 г. в селении Милонфан Лебединской волости (неподалеку от г. Фрунзе), в Киргизии, был созван сход дехкан (крестьян) у главного арыка. Обсуждался вопрос о якобы плохом ремонте арыка. На сход были принудительно доставлены местный советский активист Боллод, член сельского Совета Метило и еще несколько бедняков. Всех приведенных тут же на сходе публично выпороли кнутом, а затем бросили в арык, наполненный водой до 1,5 метра глубины.
Потерпевший Боллод, с трудом выбравшийся из арыка, вскоре явился в г. Фрунзе к прокурору и рассказал о происшедшем. Началось расследование, а затем состоялся суд над виновниками этого преступления.
Судебный процесс в Главном суде Киргизии вскрыл, что зачинщиком порки являлся местный богатей Желяз Вудунян и его сообщники-кулаки, которые таким путем пытались сохранить господствующее положение в селении и дореволюционные способы эксплуатации бедняков. Желяз Вудунян до революции был управляющим, а затем и компаньоном богатого бая Сусуза Матинью, владевшего многими торговыми предприятиями в Пишпеке (ныне г. Фрунзе). После революции, лишившей Матинью и Вудуняна их владений, они занимались в Пишпеке спекуляцией, особенно расцветшей в годы нэпа. В конце концов их проделки были раскрыты, «предприятия» закрыты, и в 1928 г. Вудунян переселился в селение Милонфан. Предприимчивый делец организовал здесь сельскохозяйственную лжеартель, в которую входили его родственники и друзья, и пышно назвал ее «Красная нива». Постепенно, не занимая никаких официальных постов, будучи лишь заместителем муллы, Вудунян «завоевал» высокое положение в селении. Он даже содержал за свой счет председателя и секретаря сельского Совета. В найденных при расследовании документах были обнаружены регулярные записи Вудуняна о том, что он выплачивал «в дополнение к зарплате» этим должностным лицам «дотации», равные размерам получаемой ими зарплаты от государства. Таким образом, Вудунян получил возможность влиять и на сельский Совет.
Советские законы уничтожили существовавшую до революции эксплуатацию бедноты богатеями, владевшими источниками искусственного орошения полей, водоснабжением. Советская власть передала это дело в ведение специальных должностных лиц. Однако местные богатеи «по обычаю» не выпускали из своих рук этого важнейшего жизненного производственного нерва местного крестьянского хозяйства. Он был для них источником наживы. В это-то дело и включился Желяз Вудунян. Опираясь на феодальный «обычай», при поддержке кулаков селения Вудунян захватил в свои руки ремонт арыков. Он по старым дореволюционным порядкам «облагал» население поборами за «уборку и ремонт арыка». Собранные деньги поступали непосредственно к нему, он нанимал рабочих, привлекал население к бесплатной работе и т. п. Никакой отчетности в израсходовании денег он не вел и основную часть средств присваивал. Кроме «налога» Вудунян брал с лиц, которые отказывались его платить, еще и «штрафы». Особенно тяжелой эксплуатации подвергались бедняки-дунгане, недавно переселившиеся в Милонфан. Советское правительство освободило их от всех налогов, а Вудунян взыскивал с них незаконные поборы.
Весною 1929 г. бедняк-дунганин Боллод выступил против незаконных поборов на очистку арыка. Его поддержали бедняки, и было принято решение производить эти работы самим водопользователям без оплаты «сборов». Эта мера опрокидывала систему эксплуатации бедноты на водоснабжении, которая была выработана феодально-байскими элементами.
И тогда Вудунян объявил, что те дворы, которые не уплатят установленный им «сбор», воды не получат. И эту угрозу он осуществлял. Мало того, он стал налагать и «штрафы» на тех бедняков, которые самостоятельно производили очистку арыка без оплаты «сборов». Мотивировал он наложение «штрафов» якобы некачественностью их работы. «Штрафы» начислялись от 20 до 110 рублей со двора. В первую очередь такому «штрафу» подвергли Боллода, который был инициатором нового порядка ремонта арыка.
Наконец Вудунян и другие кулаки самовольно созвали сход, на котором и была учинена по феодально-байскому «обычаю» порка бедняков, не желавших платить незаконные поборы.
Главный суд Киргизии, рассматривавший это дело, в приговоре отметил: «Принимая во внимание… отношение Вудуняна к населению, и в частности к бедноте, и принимая во внимание, что избиты и брошены были в арык исключительно беднота, и притом же Боллод является активным общественником, а Метило — членом сельсовета, а также принимая во внимание, что штраф был наложен исключительно на бедняков… нельзя эти действия рассматривать как общеуголовное преступление… эти действия являются террористическим актом против бедняков и дунганской общественности».
Суд приговорил Желяза Вудуняна и его сына Нухеза Вудуняна (принимавшего активное участие в избиении бедноты) к 10 годам лишения свободы, а остальных троих сообщников Вудуняна — к 4 годам лишения свободы.
Автору этих строк довелось лично расследовать дела о кулацком терроре против советских людей. Поэтому представляется не лишним заключить изложение этого раздела книги воспоминаниями о расследовании автором дела об убийстве Евгения Короля — секретаря сельского Совета села Головчинцы Жмеринско-го района Винницкой области, на Украине.
Приступил я к расследованию этого дела примерно 20 июля 1928 г., когда первоначальные следственные действия были уже проведены, а труп захоронен. У работников уголовного розыска, выезжавших на место происшествия, никаких данных о виновниках убийства не было. Милиция задержала несколько парней, которые в вечер убийства поздно гуляли в селе.
Настойчиво допрашивал я сельских парней и девушек. С трудом наконец выяснил, что позже других гулял в селе Иван Дацько. Он показал, что слышал слабый выстрел и видел проходящих мимо председателя сельсовета с Любарским.
— Сколько вы слышали выстрелов? — допытывался я.
— Так я ж говорю — один слабенький выстрел. А еще с вечера мы на дубках слышали ружейный выстрел, будто возле лавки кооперации. А больше выстрелов не было…
Сторож кооперации, старый Панас, рассказывал:
— Хто стреляв коло кооперации? Да то шуткувал наш староста. Стрелял по цели на лету. А затем с Василием Любарским они пошли в лавку и там сидели… Потом еще до них пришли учитель и Михайло Иванович… Правда, ничего плохого не скажу, и мне чарочку поднесли… Потом вышли вчетвером и пошли. Было тихо… Может, я немного заснул… только услыхал треск…
— Кто такой Михаил Иванович?
— Михайло Иванович Ковальчук… (Это был заместитель председателя Винницкого окружного исполнительного комитета — выдвиженец из крестьян села Головчинцы.) А староста — председатель сельсовета Григорий Ковальчук.
Хозяйка квартиры, в которой жил Король, показывала:
— Вечером Евгений пришел домой, постоял около ворот… Еще тогда проходили по улице наш председатель с Любарским… Потом я слышу выстрел около лавки кооперации. Евгений засмеялся и сказал, что «наверно, опять балуются возле кооперации», и пошел в хату… Скоро я заснула. В ночи проснулась, мени показалось, будто окно у нас выбито, — стукнуло… Я прислушалась… тихо. Я была одна в доме, боялась выйти на улицу и только утром узнала, что убили через окно Евгения…