Служба

И совсем уж по-глупому сыпется ЧК на вовсе уж смешных мелочах: пишут, что Пасько уединялся с шефом бюро NHK в его кабинете. Но нет в офисе телекомпании никакого кабинета, одна большая комната, где уединяться? Можно продолжать до бесконечности: все одно и то же.

Кстати, а где «резидент»? Если Пасько добывал информацию, кому же он ее передавал? В деле есть имена и фамилии японцев, но, парадокс, как раз к ним-то у ФСБ никаких претензий нет! Спохватившись, уже в ходе процесса чекисты спешно заводят дело против японского журналиста. Вестимо, он уже давно у себя дома, и ни на какой суд, будучи в здравом уме, не поедет. Однако этот ход позволяет «в связи с открытием новых обстоятельств» и «необходимостью объединения дел» отправить рассыпавшееся «дело Пасько» на доследование. Каковое может длиться много-много лет, а все это время журналист будет сидеть за решеткой…

Лично для меня весьма показательна позиция общественного защитника Пасько контр-адмирала Юрия Максименко. Его аргументы звучат очень весомо еще и потому, что это говорит бывший начальник разведки Тихоокеанского флота:

— Он не нанес никакого ущерба государству, наоборот, он приносил только пользу, называя вещи своими именами. Почему именно Пасько попал сюда? Он, сам того не сознавая, оказался на перекрестии очень важных политических и экономических интересов различных группировок. Он бился за Отечество, бился за наш Тихоокеанский флот, за его процветание, но бился в одиночестве — оказался вне команды, которая его бы защитила. Говорят, что он выдавал секреты японцам. Мы посмотрели: кроме трех надуманных эпизодов, все связано с ненадлежащим хранением опасных радиоактивных отходов. А по закону РФ о гостайне эти вещи секретить нельзя! Когда Григорий писал об этом, он, естественно, задевал интересы высшего флотского руководства.

Можно ли представить, чтобы начальник РАЗВЕДКИ флота, пусть и бывший, взялся бы защищать человека, если бы хоть на йоту в нем сомневался? Не могу даже вообразить. Уж Максименко по долгу службы прекрасно разбирается в хитрых спецслужбистских вопросах, от агентурного проникновения до контрразведывательного обеспечения и пр.

Заметим: начальник разведки ТОФ — номенклатура ГРУ. И если офицер военной разведки берет на себя ответственность защищать обвиненного в измене родине, это говорит о многом. Несомненно, что это ведомство по своим каналам тоже провело проверку. Не усмотрев в действиях Пасько криминала! В противном случае там нашли бы способ дать понять контр-адмиралу Максименко, что он не прав…

Задумайтесь: стала бы военная разведка компрометировать себя, не будь абсолютно уверена в своей правоте?

В принципе, дело Пасько вовсе не какой-то особый, из ряда вон выходящим случаем. Оно вполне вписывается в определенную систему. Так уж вышло, что именно Григорий оказался очередным «подопытным», на котором «доводят до ума» старую чекистскую технологию, примеряя ее к новым условиям. В рамках этой традиции в измене может быть обвинен практически любой. Грубовато? Ну, уж как умеют… Впрочем, это почерк фирмы — тем же грешат многие дела такого жанра.

Первый залп из нагана Дзержинского в новые времена произведен осенью 1992-го: дело Вила Мирзаянова (см. выше материал «Инструкцией по Конституции»). Следующий удар пришелся опять по химику — Владимиру Углеву, работавшему на Шиханском военно-химическом полигоне. И опять за связи с прессой. Сценарий все тот же, разве до суда так и не дошло. За «разглашение гостайны» пытались посадить и саратовского журналиста Сергея Михайлова, опубликовавшего старую инструкцию о работе со стукачами…

Летом 1994-го дело о разглашении гостайны нижегородские чекисты завели против частного акционерного общества «Технологии и транспорт». Там, правда, они скорее сыграли роли арбитра на разборках конкурентов: вышеназванные частники отделились от КБ, занимавшегося проблемой экранопланов. Камнем преткновения стала подготовленная к печати книга. Тайн там не было, но неведомым путем экземпляр рукописи попадает сначала в старое КБ, оттуда в контрразведку. Получив по пути гриф «Совершенно секретно». Эксперты в один голос трубят о несекретности книжки, но нижегородские чекисты неспешно шьют дело: им же тоже надо перед своим начальством отчитываться…

Но стоило чуть видоизменить тактику, появились успехи: в 1995-м в чекистские сети попался Виктор Орехов. Впервые он сел (на 8 лет) будучи капитаном КГБ: предупреждал диссидентов о готовящихся против них акциях. В постсоветские времена его бывших коллег крайне раздражали выступления Орехова в прессе. И когда Виктор поделился подробностями биографии тогдашнего шефа московской ЧК, генерала Трофимова, в его машине как-то очень кстати нашли пистолет и патрончики. Итог: три года лишения свободы. Потом, правда, скостили до года… Отсидев положенное, Орехов покинул страну.

Потом пришла очередь бывшего морского офицера Александра Никитина. Криминал — сотрудничество с норвежской экологической организацией «Беллуна», которой Никитин якобы передал секретные материалы по Северному флоту. Без особых церемоний Никитину сначала впаяли статью разглашение гостайны, а потом уже и «измену Родине в форме шпионажа». Самое интересное, что собственно к «Беллуне» у контрразведчиков претензий нет! Дела Никитина и Пасько похожи друг на друга — чисто близнецы-братья. Что неудивительно: технология-то фабрикации одна. Единственное отличие: суд все же изменил Никитину меру пресечения, выпустив его из СИЗО. Но оправдывать не спешит, отправляя дело на доследование. А доследовать можно годами (впоследствии капитан 1-го ранга Никитин полностью оправдан. — авт.)

Кому и зачем нужен владивостокский цирк? По Владивостоку гуляет экзотическая версия: японцы делали вербовочный подход к Григорию, напоровшись на отказ. С тем же успехом подъезжали и к высокопоставленному флотскому чину. И тогда, мол, обозленные самураи решили отомстить, показав своим потенциальным агентам: вот, что с вами будет, если не хотите с нами сотрудничать. Адепты версии утверждают, что наводку на Пасько японцы сделали аж через ЦРУ и Москву. Любопытно? По-моему, не очень: бред сивой кобылы в классическом варианте. Кто же будет устраивать шум вокруг своего вербовочного подхода?! И кто же будет с тобой работать, зная о привычке сдавать своих людей?! Нет, шумиха во Владивостоке противоречит канонам профессии, больше напоминает наше родное и традиционное «бей своих, чтобы чужие боялись».

Логику местной ЧК понять можно: японская, американская, китайская, северокорейская, южнокорейская и черт еще знает, какие разведки довольно спокойно пасутся в Приморье. Неровен час, они разведают самую главную военную тайну: Тихоокеанский флот небоеспособен. Они тут шныряют по кустам, а Москва ставит тебя в известную позу: «Что, адмирал, не можете от потенциального противника укрыть наши боевые потенции и импотенции?!» И ничего этим шпионам проклятым не сделать! Американцы, например, в самые интимные места влезают без мыла на вполне законных основаниях: шпионаж у них инспекцией зовется. Китайцев же с северокорейцами трогать ни-изя: друзья-союзники, почти «братья-славяне»! Да и не шастают ныне любопытные в джеймсбондовской манере: работают бизнесменами, журналистами, врачами без границ, экологами — беллунами и гринписами всякими. Ходят себе под песенку «и Ежка Фишер — наш рулевой…» (министр иностранных дел ФРГ, лидер партии «зеленых») и хрен, что им сделаешь! Разве ж за каждым уследишь?! Классическая ситуация: видит око…

Да и не всегда видит, ибо не учили тамошних чекистов (особенно особистов) профессионально работать по главному и неглавному противнику, не учили! А чему учили? Своим рога обламывать, стукачей в кубриках, кают-компаниях да студенческих аудиториях плодить. Наплодили и толку-то?

Конечно, и на окраинах не без талантов, но подающих надежды Москва неизменно забирала к себе. И кадрово-профессиональный уровень стражей священных дальневосточных рубежей хирел на глазах. Но раз рассчитывать на поимку реального ворога не приходится (а Центр требует!), остается его придумать.