Страница 39 из 85
На командном пункте, возле небольшого костра, сидели несколько человек. На костре разогревался чай. Командир в чине младшего лейтенанта выслушал доклад конвоиров и разрешил нам опустить руки. Он вполне разборчиво, по-немецки, предложил чаю и сигареты. Я воспользовался тем, что командир знал немецкий язык, и рассказал ему о порученном задании и о сумке с документами, оставленной в машине. Младший лейтенант тут же приказал двум бойцам отправиться за сумкой. Не прошло и часу, как они вернулись и вручили мне заветную сумку в полной сохранности.
За это время командир связался по телефону с начальством. Очевидно, он получил соответствующие указания, и нас отправили дальше, сперва пешком, затем на машине, с занавешенными окнами, в сопровождении уже двух полковников. К вечеру нас доставили в какой-то населенный пункт, где я изложил генерал-лейтенанту суть наших предложений. Поздно вечером того же дня нас повезли в Хохволькерсдорф, в штаб фронта, где тут же, не дожидаясь утра, приступили к переговорам. Их вел член военного совета, генерал-полковник Желтов в присутствии генерал-лейтенанта, генерал-майора и двоих старших лейтенантов переводчиков.
Сначала ко мне отнеслись с недоверием. Долго расспрашивали об обстановке в Австрии до 1938 года и моих политических взглядах. Затем перешли к существу дела. Но недоверие еще проявлялось в замечаниях и вопросах генерал-майора[13]. Он все время прерывал меня и своей подозрительностью вывел из себя. Даже заставил повысить голос. После этого, как ни странно, установилась атмосфера нормального доверия. Советское командование тут же связалось со штаб-квартирой фельдмаршала Александера в Италии, и договорилось о приостановке бомбардировок Вены союзной авиацией. Была также гарантирована сохранность объектов и линий высокого напряжения в зоне действия советских войск. После решения этих и других общих вопросов мы перешли к детальному обсуждению предложений по совместным действиям при освобождении Вены.
Суть этих предложений отражена на карте, доставленной Кезом в штаб маршала Толбухина (стр. 151).
Представленная копия карты является одновременно секретным планом обороны Вены и предлагаемым Соколом планом ее быстрого освобождения с малыми потерями и минимальными разрушениями". В этой карте квинтэссенция простого замысла. Тут стоило рисковать. На карте основная линия обороны, со стороны наступающих с юго-востока главных сил 3-го Украинского фронта, и кольцо обороны вокруг города Вены — заштрихованы По предлагаемому плану крепость (заштрихованное кольцо) следовало брать не в лоб (как это часто бывало, и на что рассчитывали немцы) с юго-востока (стрелки А, С и Е), а с запада, откуда удар менее всего ожидался и оборона была значительно слабее. Кроме того, в линии обороны Сокол обозначил участки «а» и «в», обороняемые австрийскими частями. Их командиры были подготовлены к пропуску советских частей без сопротивления К чести маршала Толбухина, он принял во внимание план Сокола, и на его основе был выработан совместный план действий. Из приведенных здесь воспоминаний Кеза следует, что этого удалось достичь в значительной мере благодаря члену военного совета фронта, генерал-полковнику Желтову, которому было поручено вести переговоры с посланцем Сокола. Если бы на его месте оказался начальник политуправления генерал-майор Аношин, то очень может быть, что Кез был бы расстрелян как провокатор или шпион Ну а крепость, как у нас заведено, брали бы в лоб, не считаясь с потерями. И все «За Ро-о-о! За Ста-а-а!»— орут-то не погибшие, не искалеченные, а уцелевшие или вовсе не участвующие в сражении. А потери могли быть огромные. Для обороны Вены была направлена отборная эсэсовская армия, из личного резерва фюрера, под командованием не только опытного, но-и удачлнвоги генерала Дитриха.
Секретная карта вермахта обороны Вены с предложенным К.Соколом планом ее высвобождения
Не знали и не знают до сих пор наши матери, кому они должны были бы поклониться, не только «За Освобождение Вены!», а за то, что десятки тысяч их сыновей, мужей и братьев не сложили свои головы в последние недели войны, при освобождении столицы Австрии Мы же любим, любим — прямо трясемся, чтоб единственно и только нас благодарили за все и всяческие освобождения.
Странно только, почему же и Толбухин, и Желтов, и тот же Аношин сразу забыли, как вычеркнули из памяти и Сокола, и Кеза, и других австрийских патриотов-антифашистов. в том числе и казненных Бидермана, Гута, Рашке — не доживших до победы всего одного дня и одной ночи,
У каждого из повешенных на груди щиток с надписью: г «Я СОТРУДНИЧАЛ С БОЛЬШЕВИКАМИ» — это для уличного соглядатая, но по суш не в этом было дело: немецкий военно-полевой суд обвинил их в «срыве обороны города и в измене государству».
Традиция у пас, что ли, такая — забывать?.. Или кто-то специально ничего не знает и знать не хочет?.. Чего тогда удивляться, что и своих единокровных постоянно забываем, не то что не чтим, порой и не хороним по полвека… А то и сами казним.
Из рассказа Фердинанда Кеза:
«Переговоры в штабе командующего фронтом генерала Толбухина продолжались примерно до четырех утра 4 апреля. После небольшого перерыва они были продолжены и закончились только к вечеру. Уже темнело, когда мы в сопровождении старшего лейтенанта и около сорока бойцов на грузовиках отправились в обратный путь через Винернойштадт на Зоос. В целях маскировки на нас были советские шинели и меховые шапки.
Поздним вечером того же дня кортеж прибыл в Зоос недалеко от места, где 3 апреля мы пересекли линию фронта. Нам вернули пистолеты и отобранные при пленении вещи. Было решено линию фронта пересечь в районе Линдкогель. Нам дали трофейный немецкий автомобиль той же марки, что и наш подбитый. Но вскоре его пришлось оставить из-за того, что дорога в лощине оказалась заблокированной. Дальше мы пробирались уже пешком. Обошли отступающие немецкие части прикрытия и рано утром 5 апреля вышли к перекрестку дорог. Отсюда на попутной машине добрались до Алланда. Здесь я предъявил свое удостоверение командиру эсэсовской части, они готовились занять оборону, и попытался убедить его дать нам машину для следования в Вену; Я сказал ему, что дело чрезвычайно важное и не терпит ни малейшей проволочки. Я говорил ему истинную правду, но все мои доводы успеха не возымели. Пришлось снова ловить попутную. Вскоре мы остановили автомобиль. За рулем сидел человек в коричневой форме СА, а рядом с ним нацистский крейслейтер[14]. Они бежали из Винернойштадта, Они тоже не хотели… Тогда пришлось вытащить пистолет для большей убедительности, после чего крейслейтер согласился довезти нас до Вены. Днем 5 апреля нас высадили на углу Ринг-Бабенбергерштрассе».
Известие о контактах со ставкой маршала Толбухина быстро разлетелось по отрядам Сопротивления. Вечером 5 апреля Сокол созвал экстренное совещание военных. Обсуждались результаты переговоров. Распределили обязанности в совместных боевых действиях. Последние донесения о том, где проходит линия фронта, свидетельствовали, что советское командование учло сведения австрийской стороны и уже начало действия по срыву плана гитлеровцев. Наступил удобный момент для восстания.
В полночь совещание военных закончилось, и его участники разъехались, чтобы сделать последние приготовления. Майор Сокол отправился на переговоры с представителями гражданских групп движения Сопротивления. Спустя некоторое время в небе вспыхнули красные и белые ракеты. Это был условный сигнал с советской стороны о готовности к началу операции. В ответ, как было условлено, в разных частях города в небо взлетели зеленые ракеты. Соколу доложили о сигналах. Майор сделал несколько распоряжений и снова уехал в штаб гражданских отрядов, чтобы поторопить их с началом выступлений.
13
Бывший начальник политуправления 3-го Украинского фронта И. С. Аношин.
14
Партийный руководитель округа.