Страница 44 из 82
К обвинительному заключению добавили завершающие штрихи, дело приведено в соответствие с приказом № 00447. Был сформулирован вывод, что в трудпоселках вскрыты «вражьи гнезда», организованные «бывшими кулаками», враждебно настроенными к советской власти, решившими объединиться для борьбы против нее в большую повстанческо-вредительскую организацию. Во главе встали директора соответствующих предприятий, на которых при их прямой поддержке и произошло организационное оформление повстанцев из рабочих, имевших за собой различные грехи, в основном — кулацкое прошлое.
В целом работа по методу социальных сетей оказалась слишком медленной для операции, когда в течение нескольких месяцев следователи должны были оформить дела на тысячи человек. Недостатки устранялись на ходу, в процессе операции рождались новые модели ведения дел о повстанцах и диверсантах из рабочих.
Вредители и диверсанты
В отличие от кампаний по выявлению вредителей конца 1920-х — начала 1930-х гг., в 1937–1938 гг. главным источником контрреволюционной опасности выступает уже не только инженер, который нарочно плохо управляет производством, а рабочий-диверсант, действующий самым примитивным образом — ломающий электромоторы, бросая в них гайки. Из материалов архивных дел видно, что НКВД и ранее занимался проблемами поломок оборудования на уральских предприятиях.
В феврале 1936 г. начальник Лысьвенского горотдела УНКВД по Свердловской области Давыдов информировал секретаря горкома ВКП(б) о многочисленных фактах аварий и происшествий, происходивших в январе-феврале 1936 г. на Лысьвенском металлургическом заводе. Причинами неполадок, как было установлено, была «погоня за рекордами» и «некачественный ремонт», что ставило под угрозу срыва работу по стахановскому методу:
«Печь № 4 находилась в ремонте около месяца, производили перекладку сводов, пола и задней стенки. Работой руководил молодой техник Степанов. Заднюю стенку печи и притолоки выложили из мороженого кирпича, при кладке был сделан неправильный уклон самой арматуры, стенка оказалась не наклонной а прямой. Печь достаточно не просушили, в результате 16 февраля, при первой плавке в смену сталевара Труханова произошел обвал половины задней стенки, а также притолоков, произошел поджег свода. Были вынуждены весь металл разлить по коробкам, за исключением 16 слитков, тогда как он должен был быть пущен в изложницы. Металла испорчено 20 тонн. Несколько часов печь простояла»[370].
Для начальника горотдела УНКВД в 1936 г. было очевидно, что причиной аварий стала неправильная организация труда, а не диверсионные действия рабочих. Виновниками объявили специалистов заводоуправления, которые заставляли простых рабочих трудиться до изнеможения:
«Лучшие мастера цеха Стяжкин, Захаров ходят, как тени, а Мальцев имел даже мысли броситься под поезд»[371].
Резюме справки по этому делу звучит как обвинение корыстолюбивых специалистов:
«Стахановское движение прежде всего материально выгодно для специалистов, поэтому каждый стремится к максимальной производительности своего участка, но декада проходит в напряженных условиях, напряжение слишком велико и выдержать такой темп работы едва ли можно в течение продолжительного времени»[372].
Интересно, что трудовые успехи и неудачи в сознании партийных работников тесно переплетаются с условиями труда и быта рабочих. На партийных собраниях при обсуждении аварий и сбоев на производстве в общем потоке критики всплывает тема плохого питания или повседневные проблемы жизни рабочего человека[373].
В 1937 г. ситуация изменилась.
Для следователя НКВД допрашиваемый рабочий является социальным чужаком, каким был ранее инженер, служащий, словом, образованный технический специалист. Рабочие на производстве занимаются вредительством, объединяются в контрреволюционные группы и наращивают масштабы диверсий. Во главе диверсионных групп следователи «ставят» мастеров и другой руководящий персонал, обязанный присутствовать в цехе или на месте диверсий по должности. Находится своя роль и спецам. Инженер, специалист, простой служащий — они организуют из первичных диверсионных групп масштабную территориальную или даже региональную сеть. Тем самым меняется роль этих производственных кадров в следственных сценариях по созданию масштабной контрреволюционной сети на Урале.
В документах по делу машиниста Чусовского паровозного парка Якунчикова М. Д. содержится Обзорная справка, подготовленная по делу бывшего начальника Пермского отделения железной дороги им. Л. М. Кагановича Павлова Михаила Андреевича. Сам Якунчиков обвинялся в конкретных диверсионных актах и вместе с группой из шести человек был приговорен тройкой при УНКВД Свердловской области к расстрелу. Интересующая нас справка, видимо, была включена в материалы дела в ходе подбора документов по реабилитации в 1955–1957 гг. Из текста самого документа видно, что арестованные специалисты были нужны следователю для формирования связанной сети из разрозненных групп. Поэтому они подолгу содержались в камерах, к ним применяли особые методы «обработки», их неоднократно вызывали на допрос и когда все же выводили на суд (далеко не всегда это была тройка УНКВД), такой инженер-специалист представал в качестве энергичного организатора Уральского восстания против советской власти. Его связи с заговорщиками распространялись на другие города, вплоть до Свердловска.
Когда репрессии ослабли, арестованный бывший начальник Пермского отделения железной дороги им. Л. М. Кагановича Павлов М. А. смог отказаться от своих прежних показаний. Это произошло на допросе 22 сентября 1938 г. Одной из причин самооговора он назвал влияние со стороны сокамерников: Корчагина (бывшего начальника службы пути) и Тихонова (бывшего начальника планового отдела дороги): +«…Корчагин и Тихонов мне доказывали, что у меня другого выхода нет, как только давать показания, хотя и выдуманные, указав вербовщика и якобы завербованных мною лиц. В противном случае также будет репрессирована моя семья, несмотря на то, что дети малолетние, жена в положении… Кроме того, Тихонов учившийся в школе красной профессуры, политически развитый, доказывал, что сейчас существует особая политика по борьбе с действительными врагами народа, и что наши показания в деле борьбы с действительными врагами будут играть решающее значение, нас направят куда-нибудь на работу, а действительных врагов будут уничтожать. Доводы Тихонова активно поддерживал и Корчагин, заявляя, что наши показания, хотя они и ложные, нужны для партии и правительства. Я поверил Тихонову и Корчагину и начал давать вымышленные показания…, убедившись в том, что мои ложные показания никому не нужны, я категорически отказываюсь от всех мной данных показаний, как в первый раз, так и на очных ставках со Станиным и Суетиным»[374].
Выписка из докладной записки следователя, который вел дело Павлова, позволяет яснее увидеть механизм формирования из специалиста-инженера махрового контрреволюционера и организатора повстанческой сети:
«…Для того чтобы Павлов дал показания, мы поместили его в камеру № 13 к Корчагину и Тихонову, которые Павлова быстро обработали. По приходе на допрос Павлов советовался со мной, как начинать давать показания, что, собственно говоря, нужно писать и просил моей помощи. […] В процессе ведения следствия, вернее после подписания Павловым протокола были получены показания двух машинистов ст. Чусовская — Поздеева, Шихарева, которые показали, что в контрреволюционную организацию они завербованы Павловым, но так как они в показаниях не фигурировали, я уговорил Павлова дать дополнительные показания. На что Павлов согласился, сказав „раз это следствию нужно, то я не возражаю“. Даты вербовки, согласованные с датами из протокола допроса Поздеева, Шихарева […] Приблизительно в июне с. г. оперуполномоченный 2-го отделения Габов неоднократно обращался ко мне и просил, чтобы Павлов дал показания на Суетина /для закрепления дела Суетина/, и чтобы Павлов подтвердил свои показания на очной ставке с Суетиным. Я вызвал Павлова и предложил ему дать нужные Габову показания и подтвердил бы свои показания на очной ставке с Суетиным. Павлов согласился, сказав Раз сказал „А“, нужно сказать „Б“»[375].
370
Справка «О ненормальностях в работе завода тормозящих стахановскому движению». Составлена 27.02.1936 г. // ГОПАПО. Ф. 85. Оп. 18. Д. 6. Л. 5.
371
Справка «О ненормальностях в работе завода тормозящих стахановскому движению». Составлена 27.02.1936 г. // ГОПАПО. Ф. 85. Оп. 18. Д. 6. Л. 4.
372
Там же. Л. 6.
373
См.: «Из информационной сводки по итогам проведения партийных собраний 28.01.37 г. в парторганизациях металлургического куста». Итоги 9-го пленума Свердловского обкома ВКП(б) и облисполкома // ГОПАПО. Ф. 620. Оп. 17. Д. 64. Л. 12–17.
374
Обзорная справка по делу Павлова Михаила Андреевича // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 15008. Л. 153.
375
Обзорная справка по делу Павлова Михаила Андреевича // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 15008. Л. 160.