Страница 23 из 82
Заметим, что взаимоотношения внутри руководящего круга были достаточно напряженными. Люди, прибывшие из разных мест, не слишком доверяли друг другу. Помощники начальника управления открыто враждовали между собой. «Считаю необходимым отметить, — показывал на допросе Д. М. Дмитриев, — что со всеми этими лицами, которые я перечислил [заместителем начальника УНКВД Чистовым, помощником начальника УНКВД — Боярским, другим помощником Ардаевым, начальником отдела Шариковым. — О. Л.], Дашевский находился во враждебных отношениях, что он не скрывал от сотрудников УНКВД и что очень легко подтвердить, расспросив их. С другой стороны, эти лица платили ему таким же отношением». Впрочем, Дмитриев, под начало которого попали самые разные люди, относился к ближайшим сотрудникам в высшей степени лояльно. Арестованный, неоднократно битый на допросах, обвиненный и сознавшийся в контрреволюционных преступлениях, он охотно давал показания против давно ликвидированных сослуживцев по центральному аппарату НКВД, не стеснялся бросить тень подозрения на самого Ежова, тогда еще народного комиссара, искусно подталкивал к расстрельному подвалу своих следователей, но в то же самое время всеми силами выгораживал прежних подчиненных:
«Заговорщиками были только я сам и Дашевский»[200].
Что касается новичков, начальника Ворошиловского горотдела Соломона Исааковича Шейнкмана и Василия Ивановича Былкина — заместителя начальника Пермского горотдела, то оба они до 1936 г. работали в комсомоле. Шейнкман в центральном комитете — ответственным инструктором орготдела; Былкин — секретарем Тульского горкома[201]. Летом 1937 г. они прибыли на место новой службы и тут же активно приступили к подготовке и проведению массовой операции, чем усердно занимались вплоть до собственного ареста. Шейнкман «…был настоящий террорист, он двух сотрудников посадил, их расстреляли», — спустя без малого двадцать лет вспоминал о своем прежнем начальнике Павел Иванович Власов[202].
Бывшие комсомольские активисты новые задачи решали, используя накопленный опыт: убеждали, пропагандировали обреченных арестантов, взывали к их сознательности. «Тюрьма, в которой арестованные находились по 300–500 человек вместе, была превращена в своеобразный „агитпункт“», — ворчал сотрудник Ворошиловского райотдела сержант госбезопасности А. Д. Мочалов[203].
В. И. Былкин организовал социалистическое соревнование между следователями. «Кто давал больше признавшихся, того восхваляли»[204]. Иногда Василий Иванович показывал и личный пример: собственноручно избивал арестованных, если те не поддавались на его уговоры[205]. Находил время заниматься и партийной работой, был членом бюро горкома, регулярно выступал на пленумах. Речи его — по соображениям секретности — не стенографировались. Парторгу ЦК ВКП(б) на заводе им. Сталина Логинову он запомнился «…грамотным, умным, рассудительным коммунистом» и обаятельным человеком[206].
Новички очень старались, но все-таки уступали кадровым чекистам Д. А. Шахову и В. Я. Левоцкому.
Если младший лейтенант госбезопасности Дмитрий Шахов был чекистом нового поколения, да и вообще человеком молодым, то Василий Яковлевич Левоцкий принадлежал к ветеранам: выходец из рабочих, большевик с дореволюционным стажем, участник гражданской войны (командовал партизанским отрядом на Украине), он служил в органах ВЧК — ОГПУ — НКВД с 1919 г. В первые пятнадцать лет его карьера складывается благоприятно: ведомственные почетные знаки, наградное оружие, самостоятельные должности. С 1935 г. он причислен к высшему начальствующему составу ГУГБ НКВД, получив персональное звание майора и ромб в петлицу. Правда, после этого начинаются служебные неприятности: понижение по службе, дурные аттестации. Его непосредственный начальник — руководитель УНКВД Одесской области А. Б. Розанов — отзывается о Левоцком с пренебрежением: «неизлечимый алкоголик, опустившийся человек». После ареста Розанова Левоцкого отзывают из Одессы и спустя три недели откомандировывают в Пермь[207].
Шахов планомерно опустошал Кизел[208].
Левоцкий терроризировал Пермь, Краснокамск, Чусовой и Добрянку.
«На одном из совещаний в кабинете Левоцкого о следствии последний выступил по вопросу о задачах теперешнего положения: „…Возьмем г. Пермь, город оборонный, но в нем много живет татар, мы должны его сделать русским городом, всех татар переарестовать, это такой народ, который нас — русских — предаст“»[209].
После этого В. Я. Левоцкий приказал начать массовую операцию в Краснокамске по изъятию татар, что и было немедленно исполнено. Получилось, правда, неудачно. Подчиненные перестарались, не смогли сохранить секретности. Сотрудники НКВД «…врывались в бараки, арестовывали людей, группировали их в грузовых автомашинах и партиями в 50–60 человек направляли на вокзал, где их должны были ожидать направленные в Краснокамск по инициативе Левоцкого железнодорожные вагоны». Вагонов не оказалось. Вокруг грузовиков собралась толпа. Плач. Шум. Крики. Новые аресты[210]. К тому же во время операции «…некоторых лиц, подлежащих аресту, дома не оказалось». Вместо них — по телефонному указанию В. И. Былкина — взяли других[211].
Городских начальников подбадривали и наставляли областные командиры. Если команду Дмитриева можно упрекнуть в непрофессионализме (слишком доверяли наркому и безоглядно исполняли приказы), то обвинить ее в лени, халатности, скажем мягче, в пристрастии к кабинетным методам работы, никак нельзя. И сам Комиссар (так в служебных помещениях НКВД называли Дмитриева), и его ближайшие помощники — Даниил Михайлович Варшавский, Наум Яковлевич Боярский, Яков Шахнович Дашевский — были деятельны и вездесущи. Они формировали следственные бригады, сами выезжали на места, инструктировали, обучали, разносили туповатых подчиненных, не научившихся работать по-новому, демонстрировали самые современные методы следствия, сами допрашивали, проводили очные ставки, редактировали протоколы, лично отбирали внутрикамерных «наседок», утверждали списки на аресты и представления на награждения отличившихся сотрудников. Я. Ш. Дашевский лично от руки в Соликамске
«…составил типовой протокол допроса в двух вариантах, т. е. на рядового повстанца и организатора. Кроме протокола, Дашевский составил типовое заявление, которое размножено и роздано следователям для руководства»[212].
В Перми Дашевский показывает, как надо добиваться признания от запирающихся арестантов. На заседании бюро горкома ВКП(б), исключавшем Былкина из партии, он расскажет, а Логинов запомнит, как
«…представитель из центра /в звании бригадного комиссара НКВД[213]/ делает разнос нам, как только может, а вечером идем в подвал, где сидят арестованные, и он лично показывает пример, как надо допрашивать. Одним словом, допрашиваемого уносят на носилках»[214].
Дмитрий Матвеевич Дмитриев, возглавивший операцию, также был кадровым чекистом, долгое время работавшим в центральном аппарате под руководством Л. Г. Миронова. После участия в расследовании убийства С. М. Кирова (Дмитриев уговорил Николаева дать признательные показания) его рвение замечают партийные начальники — Косарев и, что важнее, Ежов. Дмитриев закрепляет карьерный успех при подготовке процессов против т. н. «Московского центра» и «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Он с лету улавливает желания начальства[215]. На февральско-мартовском пленуме 1937 г. имя Дмитриева упоминается неоднократно, причем всегда в положительном контексте. В руководстве наркомата за ним закрепляется репутация интеллектуала, способного добиться признательных показаний т. н. психологическими методами: уговорами, камерным давлением, льготами и поблажками, обещаниями и угрозами. «Избранная Дмитриевым тактика давала хорошие результаты, позволяя регулярно отправлять в Москву все новые и новые телеграммы с ходатайствами на арест выявленных контрреволюционеров — большей частью секретарей районных партийных и комсомольских комитетов, председателей райисполкомов и т. д. Со временем, однако, такая результативность начала многих смущать. По НКВД поползли слухи, что Дмитриев арестовывает кого попало, что не может быть, чтобы почти все деревенские партийные и комсомольские секретари являлись участниками заговора. Но у Ежова подобных сомнений не возникало, и он легко давал санкции на арест заявленных Дмитриевым лиц»[216]. Чувствуя поддержку наркома, начальник Свердловского управления не боялся проявлять инициативу. Так, кулацкая операция началась в области раньше директивного срока. За три недели до приказа № 00447 сотрудники Окружного отдела НКВД в г. Кудымкаре приступили к арестам, им предусмотренным. Среди тех, кого они оперировали (так в одном официальном документе назвали лиц, подвергнутых репрессиям в ходе исполнения упомянутого приказа[217]), был главный механик треста «Комипермлес» Парфен Федорович Порсев. Его взяли 18 июля 1937 г. без предъявления ордера, поместили во временный «домзак» — склад возле призывного пункта, однажды допросили, а затем — спустя два месяца — отправили в Пермь, а оттуда — в Сибирь. «Будучи уже в лагере, мне предъявили, что по решению тройки УНКВД Свердловской области мне была определена мера наказания 10 лет ИТЛ, — в 1955 г. рассказал П. Ф. Порсев следователю прокуратуры. — За что и по какой статье я был приговорен к указанной мере наказания, мне не объявили»[218]. Зато объявили Сталину. В меморандуме № 31019, отосланном на имя Н. И. Ежова из свердловского Управления НКВД 11 сентября 1937 г., о следствии по делу повстанческого штаба среди арестованных заговорщиков упоминается и командир взвода, «…бывший белогвардеец, технорук Тукачевской лесотракторной базы Порсев». Информация, пришедшая с Урала, произвела впечатление на народного комиссара, и он спецсообщением переправил ее Сталину. Тот с текстом ознакомился и сделал пометку:
200
См.: Показания Дмитриева Д. М. от 16.10.1938. Лубянка… С. 601.
201
См.: Протокол судебного заседания. 21–23 августа 1939 г. в Военном Трибунале Московского военного округа войск НКВД // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 6857. Т. 6. Л. 176–177. Из протокола допроса обвиняемого Шейнкмана Соломона Исааковича. 2.02.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1.Д. 15357. Т. 2. Л. 157.
202
Протокол № 25 заседания партийного бюро партийной организации Областного Управления милиции УМВД // ГОПАПО. Ф. 1624. On. 1. Д. 50. Л. 166.
203
Мочалов А. Д. — Сазыкину. Г. Соликамск. 22.11.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 15357. Т. 2. Л. 134.
204
Рапорт сержанта госбезопасности Окулова С. Н. особоуполномоченному УНКВД по Пермской области лейтенанту государственной безопасности Мешкову// ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 9108. Т. 3. Л. 195.
205
Протокол допроса обвиняемого Аликина Аркадия Михайловича 17.02.1939 г.//ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1.Д. 11925. Л. 118.
206
Логинов — Аликиной. 5.02.1988 // ГОПАПО. Коллекция.
207
См.: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотаръов В. ЧК — ГПУ — НКВД в Україні: особи, факти, документа. Київ: Абрис, 1997. С. 498–499. Дополнительные данные любезно сообщены В. Золотаревым.
208
«Всего по Кизеловскому Горотделу НКВД было арестовано около 2000 человек», — утверждается в официальном документе Наркомата внутренних дел СССР, составленном в январе 1940 г. См.: Заключение по материалам расследования о нарушении социалистической законности […] Шаховым Дмитрием Александровичем // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12837. Л. 185.
209
Выписка из рапорта особоуполномоченному УНКВД по Пермской области лейтенанту государственной безопасности Мешкову сержанта госбезопасности Окулова С. Н. // ГОПАПО. Ф. 641/2. On. 1. Д. 26356. Т. 2. Л. 312. Обвиняя татарское население в измене, Левоцкий просто пересказывал директиву Дмитриева на этот счет. См.: Выписка из протокола допроса Голдобеева Николая Павловича. 6.03.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 13864. Л. 2.
210
См.: Выписка из протокола допроса Аликина Аркадия Михайловича. 9.05.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 13864. С. 46–47.
211
Выписка из протокола допроса арестованного Тюрина Михаила Александровича. 4.05.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 9108. Т. 3. Л. 180.
212
Из протокола допроса обвиняемого Шейнкмана Соломона Исааковича. 2.02.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 15357. Т. 2. С. 155.
213
Такого звания не было. Логинова — человека штатского — ввел в заблуждение ромб, который носил в петлицах майор госбезопасности Дашевский.
214
Логинов — Аликиной. 5.02.1988 // Личный архив Г. Ф. Станковской.
215
См.: Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин… С. 89.
216
Павлюков А. Ежов. Биография. М.: Захаров, 2007. С. 443.
217
«В настоящее время бывших кулаков, повстанцев, членов следственных комиссий при белых, служителей культа и др. оперировало (!) 24 чел.». Накаряков — Новоку. С. Орда. 21.08.1937 г. // ГОПАПО. Ф. 946. Оп. 5. Д. 1260. С. 2 об.
218
Выписка из протокола допроса свидетеля Порсева П. Ф. 31.08.1955 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 10397. С. 376.