Страница 93 из 106
Тактика поведения агентов-парашютистов, забрасываемых на территорию нашей страны, была известна работникам управления. Сразу после приземления, практически на том же месте, они стремятся закопать парашюты и тотчас удаляются на несколько километров. Подобрав удобную лежку, ожидают рассвета. Утром, осмотревшись на местности, организуют тайники, прячут в них радиостанции и остальное снаряжение, запасные документы, деньги. Приведя в порядок одежду, они выбираются по тропам и проселочным дорогам, а там, где продвижение таким путем опасно, через лесные чащи и закрытые массивы к автомобильным трассам и железнодорожным станциям. Билеты, как правило, приобретают на поезда и автобусы, следующие в другие области или к месту, назначенному разведцентром, которое также находится обычно на значительном расстоянии от района заброски.
После непродолжительной акклиматизации, когда, по их расчетам, активный поиск советских чекистов в зоне выброски несколько притухает, агенты возвращаются к местам захоронения снаряжения, изымают его и доставляют в новые, уже более основательно подобранные тайники.
Такова была общая схема, и работники краевого управления придерживались ее в организации поиска. При этом в своих действиях они учитывали и фактор времени — с момента нарушения государственной границы самолетом истекали сутки…
5
День 5 сентября успехов не принес, хотя прошел в еще большем напряжении, чем предыдущий. К опросу населения и осмотру территории в зоне полета самолета были привлечены сотни активистов. Все оперативные группы организовали посты для проверки документов граждан, вызвавших подозрение необычным поведением или оказавшихся в лесу вдали от населенных пунктов. О том, насколько тактично это делалось, свидетельствовало возрастающее число добровольных помощников оперативных групп. Те, у кого проверяли документы, узнав о причине, сами начинали присматриваться к людям и сообщать чекистам обо всем подозрительном.
Именно так случилось с рабочим Абинского леспромхоза Иваном Зозулей. Предъявив свои документы проверяющим и подтвердив, как он выразился, «сто пять процентов алиби», он вечером, уже укладываясь спать, вспомнил, что накануне, 4 сентября, рано утром действительно встречал в районе реки Шибик на опушке леса троих мужчин.
Мысленно воскрешая подробности той встречи, Иван старался понять, почему она показалась ему странной. Это ощущение возникло в то же мгновение, как он увидел незнакомцев. Похоже, что они его не заметили, по крайней мере, ничем не выдали этого и спокойно удалялись с опушки в лес. Зозуля обратил внимание, что шли они не по тропе, а напрямик, по уже жесткой осенней траве, причем в том направлении, где делать человеку, не связанному с лесным хозяйством, нечего — негустой лес тянется впереди на многие километры, ни дорог, ни туристских троп, ни жилья поблизости. Вот это как раз и показалось Ивану странным: он не мог сообразить, зачем они туда пошли. Правда, за спиной у каждого был огромный туристский рюкзак, но туристы очень редко забираются в эту глухомань. Кроме того, чтобы так рано оказаться в лесу, надо было ночевать где-то поблизости. А следов костра Зозуля по пути сюда не заметил ни на одной из полян, на которых обычно останавливаются туристы.
Чем больше задумывался Иван над встречей, тем тверже убеждался, что никак не может объяснить, даже предположить причину, приведшую незнакомцев в неурочный час на опушку, недалеко от которой работала бригада леспромхоза.
Едва дождавшись утра, Иван Зозуля разыскал работников оперативной группы и рассказал о своих подозрениях.
В район реки Шибик была направлена специальная поисковая группа. Однако осмотр окрестного леса на значительной территории положительных результатов не дал — следов пребывания здесь агентов обнаружить не удалось. На следующий день поиски в этом районе были свернуты: встретив в лесу двух студентов-биологов Ростовского университета, проводивших отлов насекомых в порядке полевой практики, руководители решили, что Иван Зозуля видел именно их. Тому, что рабочий сообщил о трех мужчинах, а практикантов было двое, значения не придали. Впоследствии, при итоговом разборе всей операции, это будет квалифицировано как «недопустимо халатное отношение к проверке поступивших сведений, непростительное отсутствие бдительности».
6
Навсегда сохранив армейскую привычку рано, в одно и то же время вставать, Иван Николаевич был верен ей и в эти дни, хотя каждый раз добирался до своей кровати в гулком гостиничном номере далеко за полночь. Энергично выполняя упражнения короткого утреннего комплекса, он поглядывал из открытого окна на памятник Лермонтову в недавно заложенном сквере, бескрайне струящуюся за ним лазурь моря.
Погода была на диво, но замечал ее Позднеев только в минуты утренней физзарядки, удовлетворенно прислушиваясь к тому, как с каждым движением тело привычно наливается бодростью.
Истекали пятые сутки работы оперативной группы, а его ежедневные доклады по телефону начальнику краевого управления заканчивались одной и той же набившей оскомину условной фразой о безоблачном небе.
В штабе поисковой группы Ивана Николаевича встретили утром 9 сентября без обычной приветливости. Он понимал причину этого, но делал вид, что ничего не замечает. Накануне был закончен осмотр всей территории зоны — от Кабардинки до Пшады с углублением на двадцать километров от береговой линии. Никаких признаков и следов пребывания агентов-парашютистов обнаружено не было. Люди устали и надеялись наконец отдохнуть. А Иван Николаевич распорядился осмотреть местность еще раз, убеждая, что теперь такие следы обязательно будут найдены. Приказ был согласован с краевым управлением, и его надлежало выполнять.
А через несколько часов Позднеева разыскал нарочный поисковой группы, обследовавшей окрестности поселка Афонка.
— Место попалось необычное, — сообщил он. — Может, мы и ошибаемся, но, когда проходили там первый раз, третьего дня, ничего особого не заметили. Теперь же есть признаки, будто кто-то ночевал да еще постарался всякие следы за собой скрыть.
Позднеев вместе с начальником погранотряда тотчас выехали в район Афонки. Затерянная в кустарнике на склоне горы полянка, совершенно незаметная с пролегающей внизу тропы, давала прекрасный обзор местности. Это была лежка — место отдыха нарушителей, и в этом теперь уже никто не смог бы переубедить Позднеева. Высокая трава была примята, выдавая следы пребывания двух или трех человек.
После осмотра полянки стали осторожно (могло быть и заминировано) прощупывать почву штыками. Небольшая металлическая коробка вывернулась из-под колючего кустарника в конце площадки. В коробке оказалось несколько окурков и остатки пищи — колбасы в целлофановой обертке, мясных концентратов. Других предметов ни на поляне, ни вокруг нее найдено не было.
Коробку с нарочным отправили в Краснодар, а Иван Николаевич заспешил к ближайшему телефону доложить Усову, что над поселком Афонка появилось наконец долгожданное облачко, о чем подробно расскажет выехавший в управление товарищ.
Лабораторный анализ показал, что по дозировке и пропорции специй представленные пищевые остатки не совпадают с продуктами, выпускаемыми отечественными предприятиями. Табачные изделия с подобными фильтрами в нашей стране также не производятся и за границей не закупаются. Экспертная комиссия дала заключение, что найденные предметы находились в земле не более десяти дней. Таким образом, время захоронения пищевых остатков совпадало с появлением над территорией края самолета-нарушителя и возможной остановкой в месте лежки иностранных агентов.
— Молодец, Иван Николаевич, — крепко пожимая ему руку, басил Усов, когда Позднеев прибыл для доклада в управление. — Первейший ты у нас оказался синоптик. А начало, как говорится, половина дела. Сдвинул ты его с мертвой точки.
7
Факт пребывания на территории края иностранных агентов, подтвержденный обнаруженной лежкой и теперь уже не вызывающий сомнения, потребовал от сотрудников краевого управления незамедлительного изменения методов дальнейших действий.