Страница 3 из 52
— Алексей Вадимович, можно вас сюда? Тут такое… — раздался из-за двери голос незнакомого молодого мужчины.
«Силовик» оставил Севу, вышел на зов. Что он увидел, похоже, так его поразило, что он не удержался от громкого восклицания. Стеллаж с книгами и запчастями был сдвинут в сторону, за ним виднелась распахнутая дверца вмонтированного в стену сейфа. А в глубине тускло отсвечивало содержимое: десятки, если не сотни различной величины желтых камушков размером от грецкого ореха до кулака взрослого мужчины…
Если бы Сева видел в этот момент глаза Алексея Вадимовича, то подумал бы, что такого человека никогда не возьмут работать в старательскую артель, моющую золото где-нибудь на Алдане или на Ваче.
Часть первая
I. Схватка
1
Вероятно, не много найдется ребят, которые не дрались хоть раз в жизни. Конечно, статистики допускают их существование. Но всё ли фиксируют эти вечные борцы с теорией вероятности? Учитывают ли в своих подсчетах, скажем, отмахивание младенца от нежных маминых рук, когда ограничивают его свободу, натягивая первый в жизни подгузник?
Всеволод, не избежал, разумеется, драк. Правда, последняя была в седьмом классе. А та, что приключилась на втором курсе — это скорее просто пьяная возня. Да что с ним драться? Высок, скорее длинён, и худ. Про таких говорят, что им любой спорт противопоказан, даже домино: стукнет, неровён час, костяшкой о стол покрепче — рука и переломится. Сам же молодой человек, лишенный от природы агрессии и даже чем-то похожий внешне на пацифиста Джона Леннона, выяснять отношения ни с кем не стремился. Он и так, со своих метр девяносто пять, смотрел на мир сверху вниз.
Однако, повальное увлечение восточными боевыми искусствами не миновало Всеволода Кирилловича Юрина, обладателя второго взрослого разряда по шахматам. Он ходил, какое-то время, на занятия в секцию карате, но так и не добрался до полноценных спаррингов. Зато просмотрел все фильмы с участием Брюса Ли и, конечно, его любимым каратистом стал высоченный негр из «Дракон пришел». Сева часто представлял себя на его месте, когда тот остается в обществе кучи красоток. Так что к драке Сева оказался, в некоторой степени, готов. Но всё же…
Внезапно мир вспыхнул буйством красок и звуков. Так бывает, когда, спасаясь от духоты и вони реактивов, заполнивших маленькую комнату во время проявки-печати фотографий, сдергивают одеяло и распахивают окно, выходящее прямиком на облитый майским солнцем палисадник.
К Севе разом пришло ощущение неуязвимости. Он понимал, что не способен, конечно, ни остановить пулю на лету, ни даже перехватить брошенный тренированной рукой утяжеленный у острия десантный нож. А вот предугадать, куда будет направлен ствол оружия, увернуться от приближающегося клинка или уйти с «биссектрисы» за долю секунды до выстрела, как Таманцев в «Моменте истины» — вот что по силам!
— Скорость твоей реакции… Увеличена… Вдвое. Все, что могу тебе. Сейчас…
Юрин видел перед собой вовсе не того моложавого с «благородной сединой» на висках мужчину, каким он знал своего начальника, а человеческую развалину. Егорыч, минуту назад похожий на Тихонова в роли Штирлица, сдал буквально на глазах — часть своей мощи он передал помощнику. Видно, раньше поддерживал внешность магией, а теперь, лишившись магических сил…
— … лучше быть мощным одному. Чем оставаться полусильными вместе, — произнес, словно угадал чужие мысли, Егорыч.
Да чего там: услышал мысли Севы Егорыч, услышал.
За дверью все еще топтались в нерешительности парни Меченого. В другое время или в другой обстановке, наверно, это были отличные ребята. С ними можно играть в футбол, или смело пойти в поход хоть высшей категории сложности, махнуть в горы, на К-2, к примеру. С ними наверняка хорошо быть в одной команде. Но сейчас они по разные стороны. И у парней в руках срезки арматуры.
— Попробуй, сделай что-нибудь.
Сева бросил на Егорыча недоуменный взгляд. Тот, сухо шевеля губами, пояснил:
— Надо привыкнуть к новым возможностям…
Слова давались ему с огромным трудом. Но, видно, Егорыч приноровился к теперешнему состоянию, еще раз доказав, что человек — создание исключительно выносливое, приспособится ко всему. Откуда он выжал чуток сил? То ли напитался серым сумеречным светом из окна, то ли подхватил полной грудью прану из воздуха помещения. Ведь сразу после сброса энергии на Юрина Егорыч был вообще «никакой».
Сева нагнулся за обгорелой спичкой, лежащей на полу… И пребольно стукнулся рукой о паркетину, хрустнувшую от удара. Неожиданно.
— Привыкай быстрее… Они ждать не будут.
В самом деле, молодцы, вооруженные железными стержнями, перешли к решительным действиям. На счастье Севы и Михаила Егоровича дверь открывалась наружу, так что амбалам пришлось минуту, а то и полторы, биться в неё с разбегу плечами, прежде чем удалось сокрушить «внешнюю линию обороны», на поверку оказавшейся не столь уж и хлипкой.
Первым в комнату ввалился парень, которого друганы звали Питон. Кличка как нельзя лучше подходила верзиле одного с Севой роста, но имеющему кулаки размером с пивную кружку каждый. При взгляде на этого бугая, поражающего воображение налитыми кровью глазами, сразу становилось ясно, что определение «отличные ребята» подходит мальчикам так же, как «Шарик» матерому волчаре. Питон быстро огляделся, и, не мудрствуя лукаво, замахнулся арматуриной. Сева сделал то, что ни одному обычному человеку не под силу: в один миг подскочил и ударил. Ударил неумело, в грудь. И тут же отскочил.
Впечатление, что осталось у Севы — будто он со всей дури врезал кулаком по бетонной стене, покрытой тонким слоем поролона. Ощущения Питона вообще не поддаются описанию: пробитая грудная клетка, поврежденное легкое, хлещущая из пробоины кровь… Он, несмотря на рану, махнул железякой, но скорее «на автопилоте». Кусок арматуры выпал из разжатых пальцев, зазвенел по полу. Парень схватился за грудь и завалился на бок, освобождая дорогу дружку.
Отличительными особенностями Шнапса были: «боксерский» нос, — приплюснутый, словно вдавленный в переносице, — и белесые, навыкате глаза. Внешность и повадки громилы вызывали сильное сомнение в наличии у него сколько-нибудь развитого интеллекта. Максимум — жать педаль акселератора.
Да, Сева, неважную команду ты бы выбрал, если б на свою беду примкнул, скажем, по малолетству, к такой компании.
Мельком бросив взгляд на упавшего, и решив, что того кольнули чем-то острым, белоглазый пришел в ярость: рот искривился, руки задрожали, в голове исчезли последние проблески разума. С неистовством взбешенного буйвола ринулся он на обидчика, пнув, походя, ногой оказавшийся на его пути стул. Сева сумел избежать столкновения, уклонившись от этой живой торпеды, словно матадор. Правда, никто из матадоров не успел бы вот так развернуться и отвесить удаляющемуся быку веский пинок. Витька Шнапс получил солидную прибавку к набранной скорости и не успел остановиться. А даже многослойный череп троглодита не предназначен таранить капитальную, довоенной кладки стену. Что говорить об обычной, хотя и тренированной лобовой кости Шнапса?
От страшного удара всем живым весом по штукатурке зазмеились трещины. Несколько мгновений Витька оставался недвижим, как натурщик для скульптуры «Мужчина, пытающийся заткнуть дыру в плотине головой», затем отклеился и, по балетному плавно взмахнув руками, рухнул на спину. Стену окрасили темно-бардовые разводы.
Третьим и четвертым номерами на сцену явились накаченный крепыш Тайсон и тощий вертлявый Глист. Разгоряченный схваткой и легкими победами, пьяный от выплеска адреналина Сева сам бросился на бандюганов.
Тайсон не даром носил такую кличку — железные кулаки и отменная реакция делали его весьма опасным соперником; но, по сути, остерегаться стоило, в первую очередь, не его. Мерзкий и злобный Глист, презираемый даже своими, очень хотел отличиться, заработать у братков авторитет каким-нибудь кровавым «подвигом». Не ярость и безрассудство, как у Витьки Шнапса, руководили им, а холодный расчет, которые большинство назвали бы подлым. Держа правую руку за спиной, он сжимал в кулаке рукоять выкидного ножа. Когда Тайсон привлек внимание Севы, Глист бросился вперед, стремясь оказаться у противника за спиной. Сухо щелкнула пружина, предъявляя в качестве весомого аргумента лезвие из крепкой, пусть и не закаленной стали, но отточенное так, что можно резать аппендиксы. На свое счастье Сева краем глаза уловил блеск у руки подонка, отреагировав молниеносно, ударив, как в «крутых» боевиках, ногой. Попал по запястью. Тяжело гудя, словно сорвавшийся ненадежно закрепленный пьяным токарем в кулачках болт, нож пересек комнату и угодил в оконное стекло, но не выбил, а лишь оставил дыру с кулак размером. Глист дико завыл.