Костер в ночи

– Тем лучше для рыбной ловли", – сказала спокойно миссис Каудрей-Симпсон, но Роберта застонала.

– О нет. Я хотела действительно начать завтра заниматься альпинизмом.

– Совершенно решительно настроены покорить Куиллин?" – спросил Родерик Грант.

– Совершенно.

– А где начнете?

– Не знаю. Полагаюсь на Марион.

– Карсвен не трудный, – сказал кто-то, кажется, Альма Корриган. – Есть дорога у конца Корциска…

Марион прервала:

– Лучшие первые восхождения – это Бруач на Фриз и Сгар на Баначдич, но они слишком далеко. Карсвен в пределах досягаемости, но, конечно, это просто откровенно скучно.

Ее ровный голос и бескомпромиссная манера почти вплотную приближались к грубости. Альма слегка сжала губы. Роберта покраснела и наклонилась вперед.

– Марион, я уверена, что миссис Корриган права. Гора не кажется труднодоступной. И с нее должен быть прекрасный вид.

– С каждой скалы Куиллина открывается прекрасный вид, – отрезала Марион.

– А вы на них взбирались? – мягко спросил Родерик.

– Если вы хотите сказать, что я не знаю, о чем говорю, то да.

Наступила небольшая пауза, каждый почувствовал себя неловко. Хотела бы я знать, что заставляет людей вести себя так без уважительной причины. Полковник с женой вернулись к кроссворду в «Таймс», Родерик зажег сигарету и принял вид чрезвычайно погруженного в собственные мысли и хорошо воспитанного человека. Николас выглядел скучным, это означает, что он раздражен. А Марсия, подмигнув мне, сказала ему что-то такое, что его рот свело судорогой. Несчастная, покрасневшая Роберта сидела очень тихо. Неплохой практикум по человеческому общению.

И тут в первый раз заговорил Губерт Гей, совершенно не замечая ни грубости Марион, ни паузы в беседе. Я вспомнила, что Марсия называла его сорбо, и развеселилась.

– На вашем месте, – сказал он ободряюще Роберте, – я бы попробовал Дурной Шаг. Дождитесь, чтобы прилив достиг верхней точки, и тогда не сломаете шею, если упадете. Попросту утонете. Говорят, намного комфортабельнее.

Его забавный веселый высокий голос и странная внешность производили комическое облегчение.

Роберта засмеялась:

– Я умею плавать.

– В альпинистских ботинках и с рюкзаком?

– О, может быть, нет.

– А что такое Дурной Шаг? – поинтересовалась я.

Губерт Гей указал на западные окна.

– Видите скалу за устьем реки, между нами и Куиллином?

– Да.

– Это Сгар на Стри – большая коса между отелем и заливом у подножия Карсвена. Можно просто пересечь ее. Но если вы хотите следовать вдоль побережья вокруг озера и Куиллина, придется пересечь Дурной Шаг.

– Звучит устрашающе. Это что-то вроде Прыжка Влюбленных?

– Нет, совсем в другом роде. Глубинная пластина горной породы, наклонившаяся под углом почти шестьдесят градусов.

– Ну, не настолько, – сказал Родерик Грант.

– Нет? Может, вы и правы. Во всяком случае, она висит над морем, и ее пересекают по трещине в скале, где есть за что зацепиться шипам".

– Шипам? – в ужасе спросила Марсия. – Боже мой! Неужели там растут розы и по ним нужно ползти?

Николас ухмыльнулся.

– Нет, мадам, идти. А шипы на ботинках.

– Это в моем вкусе, – сказала Роберта с энтузиазмом. – В конце концов, подумаешь, утонуть. Давай пойдем туда, Марион, и вернемся по Сгар на Стри.

– Я уже решила куда мы пойдем, – произнесла Марион скучным твердым голосом, в котором чувствовалась обреченность. – На Блейвен.

Немедленно наступила тишина. Я посмотрела по сторонам. Значит, я права, странная реакция возникает каждый раз при упоминании этого названия. На этот раз уж точно. И я не выдумала надрыв в голосе Марион Бредфорд. Она знала, что ее заявление вызовет такую тишину.

Застенчиво заговорил Рональд Бигл:

– Это вполне… э, разумно, мисс Бредфорд? Это совсем не для начинающего, не так ли?

Она кратко ответила:

– Это достаточно легко, если идти вверх по ущелью с этой стороны.

– О, вполне. А если будет плохая погода?..

– Капля дождя нам вреда не принесет. А при угрозе тумана мы не пойдем. У меня хватит ума.

Бигл больше ничего не сказал. Снова на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Николас беспрестанно двигался. Мне казалось, что у него, как и у меня, беспокойство сильнее, чем могла бы вызвать грубость Марион.

По-видимому, сама женщина почувствовала сгустившееся напряжение, потому что вдруг зло загасила в пепельнице сигарету и встала.

– В любом случае, – сказала она напряженно-агрессивно, – самое время, чтобы кто-нибудь нарушил табу насчет этой проклятой горы, не так ли? Идешь, Роберта?

Марион надменно вышла из комнаты. Ее молодая подруга печально улыбнулась и встала. Сначала мне хотелось посоветовать ей остаться, но я решила, что какие бы подводные течения ни ломали покой компании, не следует добавлять новых. Я только улыбнулась ей в ответ, и она последовала за подругой.

Наступила неизбежная неуклюжая пауза. Каждый безумно хотел поговорить о вышедших учительницах, но, естественно, не мог. Затем Марсия, у которой, как я очень быстро обнаружила, совсем не было предрассудков, сказала:

– Ну правда! Я должна сказать…

Полковник поспешно откашлялся и громко спросил Рональда Бигла:

– Куда предполагаете пойти завтра?

– Если позволит погода, сэр, собираюсь на Сгар на Джилен. Но боюсь…

Я встала. С меня хватит. После поездки болела голова и хотелось помыться. И если Мурдо и Бигл правы, и утром будет дождь, вдобавок следует часок прогуляться. Когда я повернулась, чтобы поставить чашку кофе на поднос, Николас двинулся через комнату в моем направлении. Очень походило на то, что у него возникло желание поговорить или даже последовать за мной из отеля. Вдруг я почувствовала, что беседа с ним с глазу на глаз будет последней соломинкой. Я быстро повернулась к ближайшей женщине, которой оказалась Альма Корриган.

– Иду на короткую прогулку, – сказала я, – и пока не знаю дороги. Не хотите присоединиться ко мне?

Она удивилась и, мне показалось, была слегка довольна. Затем обиженное выражение снова появилось на ее лице, и она покачала головой.

– Я бы очень хотела, – ответила она очень вежливо и категорично. – Но простите, немного устала. Знаете, мы же целый день были на свежем воздухе…

Перед обедом она говорила, что весь день сидела на камне, а мужчины рыбачили на Страт на Грейтхич.

– Конечно, – сказала я, чувствуя себя дурой. – Возможно, в какое-нибудь другое время…

Я обернулась и увидела Гранта.

– А можно, я… – Он смотрел неуверенно. – Есть очень хорошая дорога для прогулки к озеру, если позволите быть вашим гидом. Но, возможно, вы предпочитаете идти одна…

– Ни в коем случае, – заверила я его. Николас остановился и нахмурился. Я улыбнулась. – Большое спасибо. Буду рада компании.

Николас не шевелился. Я прошла мимо него к двери. Его глаза, упрямые и без выражения, удерживали мой взгляд секунды три, затем он слегка неестественно улыбнулся и нарочно повернулся к Марсии Мэйлинг.

Я отправилась за своим пальто.

Глава пятая

Летом в половине десятого вечера на Гебридских островах сумерки только начинают сгущаться. Ослабевает яркость дня, мрачный оттенок приглушает ясные краски песка, травы и скал, будто упала тонкая голубая вуаль. Ночь на острове Скай – это просто день, покрытый тонким слоем пыли, все еще горячее полуденное золото, омытое серебром.

Вечер выдался очень тихим. Хотя на юго-западе собирались угрожающие дождем облака, небо ясно сияло. Над грядой Сгар на Стри и зубчатыми вершинами Куиллина, который виден за ней, тепло солнца все еще задерживалось в щедром воздухе. В ярком небе мрачно пролегла длинная полоса облаков, тонкая линия пурпурной тени, окрашенная снизу лучами невидимого солнца во все оттенки расплавленного великолепия.

Мы повернули на север по долине, шаги по короткой, общипанной овцами траве не нарушали тишины. Заливной луг занимает примерно полмили, затем земля поднимается, круто и изломанно, образовывает уступы и бугры – предгорья Блейвена. Один из них, самый большой, лежал прямо перед нами. Эта крепкая небольшая скала, покрытая вереском, закрывает центр лощины и удерживает южную часть озера. На востоке гряда скал и вереска присоединяет ее к отрогам Блейвена, а слева течет река.