Утро Судного Дня

— Беги, — согласился Архо. — Пошли, Артём, притащим антилопу.

Гну лежал метрах в ста. На нем уже расположилась пара стервятников.

Архо шуганул их и накинул ремень на шею убитой антилопы.

Вдвоем они приволокли тушу к подножию холма.

Батани сидел на г’ши. Вокруг «истекали слюной» несколько грифов.

— Скоро их будет много, — сказал Архо. — Возьми, — он протянул Артёму его топорик. — Когда одна птица опускается на землю, все другие птицы, которые это видят, летят к этому месту.

Батани соскользнул с туши на землю.

— Возьми, — он протянул свое копье Артёму. — Я полежу пока.

Выглядел он неважно.

Грива взял копье и влез на г’ши. Когда зверь мертв, сделать это намного проще.

«Ну мы и гиганты, — подумал он, устраиваясь на полутораметровой высоте. — Каменными штуковинами завалить такого динозавра».

Однако, что это там делает Архо?

Охотник, отложив в сторону копье, присел на корточки рядом с Батани, положил одну руку тому на затылок, вторую — на ушибленный бок и застыл. Грива увидел, как лицо Батани разгладилось, мышцы расслабились… Минута, другая — и раненый уснул.

«Однако! — подумал Грива. — Что мы, оказывается, умеем».

Интересно, какие еще сюрпризы преподнесет ему белокурый красавец Архо?

А красавец тем временем, не вставая, метнул топорик и сшиб с гну обнаглевшего грифа. Несколько перьев закружились в воздухе, гриф мерзко заорал, но не взлетел: отковылял в сторону, вразвалку, как курица. Его сородичи тоже подались назад. Решили не нарываться. Зато в их команде прибыло: сверху шлепнулись на землю еще несколько стервятников, а чуть позже неподалеку от птиц расположилось семейство шакалов.

Архо подобрал топорик и с его помощью нарубил веток, чтобы соорудить подобие навеса над спящим Батани. Потом Архо внимательно осмотрел копье, что-то пробормотал недовольно, обнаружив, что наконечник затупился и держится на древке не так прочно, как раньше.

— Скоро к нам придет кое-кто покрупнее, — сказал он Гриве, кивнув на стервятников.

— Думаешь?

— Все пожиратели мяса видят, куда слетаются грифы.

Прошло полчаса. Грифов прибавилось. Теперь их было ровно двадцать. И еще марабу.

Солнце ползло вверх. Грива обмотал вокруг головы кусок ткани. Эх, сомбреро бы сюда. А еще лучше — кондиционер.

Приковыляли гиены. Четыре штуки. Мерзко хихикая, сунулись к туше антилопы. Архо показал им копье. Не угрожая, просто демонстрируя: вот смотрите, ребята, что у меня есть.

«Ребята» отступили, потоптались немного… И отправились восвояси. Грива был приятно удивлен.

Затем пожаловал лев.

Грива спрыгнул с г’ши…

— Я сам, — остановил его Архо. — Он старый, драться не будет.

Действительно, стоило охотнику сделать несколько шагов в сторону «царя зверей», как тот совсем по-собачьи поджал хвост и отошел метров на двадцать. Лев был тощий и какой-то очень неухоженный.

Становилось все жарче.

Грифов набралось уже дюжины три. Они расселись кольцом. Воняли, как три помойки. Время от времени стервятники устраивали разборки: орали и дрались. Во время разборок они воняли еще сильнее.

Прибыла новая команда гиен. Пять штук. А может, это были те же самые плюс еще одна.

Посидели немного, всё так же «хихикая», потом проверили людей на вшивость: кинулись скопом на тушу гну.

Но Архо был начеку. Первый брошенный им булыжник угодил одной из пятнистых тварей по голове. Гиене это очень не понравилось. Второй булыжник попал уже не в голову, а в «круп»: гиены временно отступили. И переключились на старого льва. Тому пришлось туго. Он пятился и отмахивался. Наконец забился задом в колючий куст — и гиены оставили его в покое.

— Пойду осмотрюсь, — сказал Грива и полез на холм.

Сверху (о радость!) он увидел километрах в полутора большую группу людей… А с противоположной стороны, втрое ближе — прайд из шести львов, трусящих прямо к ним.

Спустившись, Артём сообщил Архо о результатах рекогносцировки.

— Если львы придут раньше, гну придется отдать, — сказал Архо.

«Прощай мой арбалет», — огорченно подумал Грива.

Архо тем временем тоже вскарабкался на холм и заорал, привлекая внимание охотников.

Прайд пришел раньше. Четыре львицы и два льва.

Старый лев при появлении сородичей вылез из кустов… и бросился наутек. Львицы улеглись поодаль, а львы уселись шагах в двадцати и жадно уставились на гну. Выдержав паузу, хищники одновременно, как по команде, поднялись и двинулись к антилопе.

Архо встал между львами и гну, вытянулся во весь рост, замахал копьем и издал пронзительный вопль.

Львы остановились, замотали хвостами, тот, что покрупнее, опустил голову и заревел. Голосок у него был повнушительнее, чем у человека.

Грива достал топорик и хотел метнуть, но Архо удержал.

— Если ранишь — они сразу нападут, — совершенно спокойно произнес он. — Не торопись: они не слишком голодны. Не хотят драться. Хотят, чтобы мы ушли. Мы с ними еще поговорим, а тем временем поспеют охотники.

И он опять закричал и замахал копьем. Артём тоже набрал в грудь побольше воздуха и издал самый лучший боевой клич рукопашника-«стеночника», на который был способен.

Хорошо получилось. Львы опешили. Стервятники, которые, воспользовавшись тем, что люди отвлеклись, переместились с земли на тушу г’ши, взлетели шумной кучей, роняя перья и помет.

— Хорошо кричишь, — похвалил Архо. — Одно мое ухо теперь почти не слышит.

В общем, львам ничего не обломилось. Через несколько минут подоспели охотники, и львы с гиенами с разочарованным видом растворились в бескрайних просторах саванны. Остались лишь грифы да несколько шакалов. Но и падальщикам досталась только кровь на траве.

Тушу г’ши оплели ремнями. Сверху на нее уложили продолжавшего спать Батани. Затем из ремней соорудили подобие сбруи, в которую впряглись два десятка охотников покрепче. Тем, кто пожиже, таким, как Артём, достался гну. И на этот раз никто из четвероногих любителей поживиться за чужой счет не пытался украсть человеческую добычу.

— Хороший день! — сообщил Артёму пыхтящий рядом с ним Хаала. — Ни в одном из племен Реки нет убийц г’ши. Мы — первые. Ты — великий охотник, пришедший из саванны. И ты сегодня не дал г’ши убить меня. Когда-нибудь я тоже не дам тебя убить.

Глава восьмая

Тропка, по которой еще никто не ходил

Артём сидел на мелководье. Даша, стоя рядом с ним на коленях, обрабатывала его царапины кусочком меха, смоченным в жгучем, неприятно пахнущем настое. Грива стоически терпел процедуру. Впрочем, боль он всегда переносил неплохо. Куда труднее было переносить близость очаровательной девушки, которая, в отличие от настоя, пахла просто потрясающе, а выглядела даже лучше, чем пахла.

Но Артём, сжав зубы и сцепив за спиной руки, чтобы те ненароком не проявили инициативы, терпел.

Правда, некоторые вещи скрыть довольно трудно, но если Даша и заметила некую неумышленную реакцию организма Гривы, то виду не подавала.

Руки ее порхали, как бабочки, а сама она напевала монотонно что-то вроде: «Храбрый охотник, добывший много мяса, возвратился домой и отдыхает…»

Позже Грива узнал, что эта «колыбельная», слова в которой не имели особого значения, — составная часть местной медицины. Что-то вроде слабого обезболивающего. Более эффективным обезболивающим была какая-то наркотическая настойка, которой напоили Батани. Раненого охотника врачевал сам Шадаква. Грива не ошибся: у парня действительно оказалось сломано ребро. И повреждено что-то внутри. Но Шадаква заявил, что пройдет месяц (лунный, естественно), и Батани снова будет охотиться.

Что же касается Гривы, то Шадаква глянул на него мельком и переадресовал Даше. Артём этому был только рад.

Даша закончила и встала. Грива остался сидеть, любуясь ее ножками.

— Пойдешь со мной за лыком? — спросила девушка.

— Да.

«Лыко», строго говоря, было не лыком, а мягкой волокнистой корой одного дерева. Именно из этой коры изготовлялась местная «ткань».