Страница 23 из 145
В те дни тяжелой для нашей родины осени 1941 года гитлеровские захватчики чувствовали себя победителями, мечтали о завоевании России до Урала. В населенных пунктах гитлеровские коменданты действовали грубо и примитивно. Фашистские пропагандисты старались всеми способами деморализовать население оккупированных районов Белоруссии. С этой целью в некоторых местах они бесплатно раздавали населению сахар, белую муку, крупчатку, одежду, обувь и другие товары, награбленные с советских складов. При этом не было недостатка в самой беспардонной демагогии и лжи: берите, мол, такого добра в Германии на сто лет вперед заготовлено.
Колхозы, как это ни казалось на первый взгляд странным, продолжали вначале существовать почти повсеместно. Многих председателей колхозов гитлеровцы оставили на своих местах и даже требовали от населения деревень, чтобы оно работало сообща, прежним артельным способом. В то же время гестапо изощрялось в различных приемах улавливания легковерных. Оккупанты не брезговали никакими методами лжи и провокаций.
Так, например, когда гитлеровцев крепко ударили под Москвой и они были вынуждены снять свои войска, дислоцированные в Витебской области, агенты Геббельса и гестапо собрали бургомистров волостей и председателей колхозов Витебской области и объявили им, что решающие успехи германских армий на востоке позволяют отменить военное положение и приступить к мирному строительству. Что они-де получили возможность распустить своих солдат и офицеров в отпуска…
А чтобы эту ложь как-то обосновать, они показывали проекты различных культурно-просветительных и промышленных зданий, которые ими якобы намечены к стройке. В Лепельоком районе они показывали даже котлованы, подготовленные, как позднее выяснилось, для установки дальнобойных орудий, и говорили собранным на совещании людям о сооружении здесь большого театра для белорусской молодежи, о закладке мощного велозавода и колоссальных цехов мануфактурной фабрики.
Пытались они расположить к себе население всяческими способами, между прочим и через бойцов Красной Армии, попавших в окружение. Захватив в плен окруженцев, пробиравшихся к линии фронта в первые месяцы войны, фашистские завоеватели иногда милостиво отпускали их «до матки». Позднее, узнав, что «матки» у большинства бойцов в Москве, Горьком или на Урале, они поняли свою ошибку и стали отпускать домой только военнослужащих из оккупированных районов, требуя при этом от родителей соответствующей подписки, а остальных направляли в лагери. Но прекрасные белорусские люди нередко брали из лагерей всех, кого можно было взять, объявляя их своими ближайшими родственниками, и немало окруженцев получили благодаря им свободу.
Для своего аппарата управления гитлеровцам не всегда удавалось находить подходящих людей, и поступали они иногда очень своеобразно: старостами деревень или даже бургомистрами волостей назначали первых попавшихся им на глаза колхозников, которых в этом случае заставляли подписывать стандартное обязательство. Подобным методом они иногда вербовали людей и в полицию. Среди партизан хорошо известен был случай, имевший место в поселке Кащенно, Холопинического района. В октябре в поселок нагрянуло несколько десятков гестаповцев и полицейских из Краснолук. Немецкий офицер вызвал по списку тридцать крестьян и объявил им, что они назначены полицейскими. Среди отобранных действительно оказались выходцы из кулацких семейств и люди, судившиеся в разное время за уголовные преступления, но пять человек были патриотически настроенными колхозниками, никогда не высказывавшими никаких симпатий к оккупантам. Вызванным зачитали приказ и предложили взять оружие. Один из колхозников смело заявил, что в полицию не пойдет и оружие брать не будет. Тогда офицер гестапо объявил смельчака красным партизаном, вынул пистолет и застрелил его на глазах у всех. Остальные «согласились»…
Ночью гестаповцы напоили вновь испеченных полицейских самогоном и под утро повезли в Краснолуки. Там им поручили первое «дело»: заставили расстрелять две еврейские семьи. А затем раскрыли сундуки и предложили трофеи. Трое колхозников после этого убежали в лес к партизанам. Они заявили: «Людей расстреливать заставляют, гады. На такое дело пойдешь, как потом к своим обратно вернешься?!»
В этом была определенная система у гитлеровцев: делая завербованных соучастниками своих злодеяний, гестаповцы отрезали им все пути отступления. Всякий спровоцированный ими на варварские акты истребления мирных людей становился уголовным преступником.
Система провокационно-демагогических действий гестапо в первые недели и месяцы оккупации имела некоторый успех. Находились отсталые, слабые, неустойчивые люди, которые соглашались служить гитлеровцам или записывались на работу в Германии. Таких людей было относительно немного, но гитлеровцы их широко рекламировали и всячески пытались морально разлагать население в расчете на то, что советские люди, подавленные фашистской оккупацией, лишенные необходимой организационной связи, не смогут противопоставить им идейную силу советского общественного строя.
Большая часть партийно-советского актива ушла в армию или отступила на восток вместе с отходящими воинскими частями. Часть коммунистов осталась мобилизовать народ на борьбу. Но были и такие, которые в первое время растерялись, не зная, что делать, с чего начать.
Тактика гитлеровских завоевателей была несложной. Захватив чужую территорию военной силой, они считали задачу выполненной. Народ считали покоренным и обращались с ним как с заключенными в концентрационные лагери. Землю, леса, сырье, окот и хлебные ресурсы они считали завоеванным добром. Даже домашнюю птицу они приравнивали к дичи, на которую у них «охота» разрешалась прямо на улицах деревень и даже во дворах.
Фашистское командование, не соблюдая никаких норм, не ставило для своих солдат и офицеров никаких ограничений в отношении правил ведения войны. Гитлеровцы забирали у крестьян поголовно скот, хлеб, а мирное население мобилизовали на постройку и ремонт дорог, рытье окопов или угоняли на каторжные работы в Германию. Не выполняющих приказ военных комендантов жестоко избивали и направляли в лагери «смерти», а то и попросту расстреливали на месте. Местные коменданты располагали неограниченной властью.
Гитлеровскому солдату на завоеванной территории разрешалось все — от мародерства до насилования женщин.
Выпуская в занятых областях свои газеты, они пытались в них разлагать духовные устои советского народа — культуру, нравы, быт.
Такая тактика гитлеровцев в какой-то степени могла оправдывать себя в завоеванных капиталистических государствах, где у фашистских завоевателей имелась своя «пятая колонна», а моральные устои населения подорваны ложной буржуазной пропагандой. Но эти методы не были пригодны для обращения с советскими людьми.
Фашисты не учли особенностей и качеств советских людей, их преданности коммунистической партии.
Тактика фашистских завоевателей, основанная на насилии и терроре, не ослабила единства и сплоченности советского народа, наоборот — усилила его волю к борьбе.
Матерый фашистский колонизатор Вильгельм Кубе, сподручный Гитлера, идеолог фашистской партии, назначенный наместником Белоруссии — первой советской республики, оккупированной гитлеровцами, начал сжигать деревни и массами расстреливать людей за крушения поездов. Но очень скоро убедился, что это не ослабляет, а усиливает массовое партизанское движение в Белоруссии.
Тысячи больших и малых партизанских отрядов были организованы ЦК КП(б) Белоруссии и местными подпольными организациями коммунистов. Эти отряды объединяли сотни тысяч белорусских граждан, поднявшихся на борьбу с врагом, и громили фашистских оккупантов кто как мог.
В те первые дни зарождения партизанского движения я много думал, как выбрать правильное направление, парализовать деморализующее влияние гитлеровцев, организовать, связать людей взаимной ответственностью и общими боевыми задачами, — с этого, казалось мне, следовало начинать.