Суперсвет(ЛП)

Их бросили в дерьмо. Самое настоящее дерьмо. Вся эта чертова планета была одной сплошной крепостью.

Теперь все пойдет быстрее.

Огромная дверь главного корпуса «Бумеранга» скользнула вверх. Грист-барьеры активировались самостоятельно. Все электромагнитные поля отключились.

Солдат катапультировался в космос, как камень из пращи. Все просто. Чистая механика. Эластичные фалы выбрасывали тебя с таким начальным ускорением, какое могло выдержать только те, кто прошел полную адаптационную программу.

Сориентировался он быстро, по крайней мере быстрее большинства новобранцев. Так и должно быть — не зря же он сержант.

Сверху Харон напоминал сморщенное яблоко, да вот только полосы, что видел Кваме, были не каньонами, а оборонительными сооружениями, уже вспыхнувшими электромагнитным пламенем. Взвод был пока вне пределов досягаемости, но это ненадолго.

— Сержант, а что, истребители не могли немного обработать этот камушек, чтобы нам было легче падать? — поинтересовался рядовой Дейтрейдер.

— Обработали. — Кваме уже хотел добавить, чтобы Дейтрейдер заткнулся, но вспомнил про стимуляторы, которые должны поддерживать в солдатах боевой дух и не допускать паники.

Словно в ответ на вопрос Дейтрейдера, взвод перешел сенсорную границу, и триангуляционная группа спутников-убийц взяла их на мушку и открыла огонь. Дейтрейдер погиб мгновенно — правая часть туловища испарилась под лучом лазера. При столь обширной и быстрой разгерметизации никакой грист помочь уже не мог, и солдат умер, как показалось Кваме, от разрыва сердца, которое раздулось и лопнуло.

Остальным повезло — они пролетели опасную зону раньше, чем спутники успели найти другую цель.

Харон приближался. Вообще-то, эта маленькая луна покрыта льдом, но сейчас льда видно не было — его скрывал силикатно-металлический панцирь, в который планету заковал Мет.

Плохо. Очень плохо, думал Кваме. Как ни тяжко приходилось на Плутоне, ему нравилось смотреть в небо и находить призрачно мерцающий в бледном свете далекого солнца Харон. А какой луна выглядит теперь? Черная дырка в небе. Он проверил гравиметрические показатели — притяжение уже ощущалось, скорость падения возрастала.

— Реверс. Всем оставаться на связи.

Для выполнения маневра на ногах у каждого было по небольшой ракете. Но на них сразу же среагируют наземные сенсоры. Что ж, тут уж ничего не поделаешь. Тормозить надо.

— Мы на векторе вхождения, — сказала лейтенант Твентиклик. Кваме понял, что она где-то за ним. Отыскивать ее он не стал. — Капитан говорит, что зону высадки обработали надежно. Крупного оружия там нет. А у нас с собой есть кое-что новенькое из лаборатории передовых исследований.

— Приятно слышать, мэм, — ответил Кваме и снова проверил периферийные данные. — Приземление через минуту и пятнадцать секунд.

Взвод падал. Вот уже и горизонт выпрямился. Тридцать секунд.

— Трастеры на полный. Держать вектор. — Он уже видел землю. Белая мишень с темными концентрическими кругами. Волны? Нет, конечно. Они же движутся. Мусор. От удара образовался кратер, а все отложения сдвинулись по окружности. — Взвод, сбор в центре. Доложить!

Отозвались семеро — четыре мужчины и три женщины. С Дейтрейдером их было восемь.

Десять секунд. Пять. Кваме вырубил трастеры.

Три. Две. Одна.

И мир обернулся безумием.

Глава десятая

Система Нептуна

Начало апреля 3017

Тритон

ТиБи — человек, известный под именем Таддеус Кайе, — оглядел себя в четвертом измерении. Он все еще был там. Прежний, новый. Для которого каждый день начинался с мучительного прохождения через прошлое и будущее. А вот Алетиа разорвана на кусочки. Буквально на единички и нули. Милое ничто. Рассыпана где-то в Мете. Он в этом не сомневался.

Как я попал сюда, на Тритон? Я не могу здесь остаться.

Но остался же. И нашел себе место и дело. Уход за ранеными. Даже начал снова писать стихи. Вернулся к своему прежнему занятию.

Не своему. Стихи писал Бен Кайе, напомнил он себе. Таддеус поэтом никогда не был. Таддеус существовал ничтожную микросекунду — до того, как Бен вошел в него, как кинжал в сердце, разрезав его надвое.

ТиБи был двумя людьми, и не имело значения, что они по сути были одной личностью. Значение имеет то, как ты себя ведешь, что делаешь, как поступаешь. Как проявляешь себя в действии. Это и было доказательством того, что что-то пошло не так, что случилось какое-то повреждение. То, что ты делаешь, отражается во времени — назад и вперед — и формирует тебя. Действие формирует себя, формируя тебя. Как там сказал тот поэт, Майерс?

Реально то, что происходит. Или не происходит. Или происходит не так, как должно.

Они пытались превратить его в супермена. Они? Черт, он сам так захотел. Стать предельным БМП, записанным на гравитонах, скачущим взад-вперед во времени. Самим собой в прошлом, настоящем и будущем одновременно. Его взор охватывал бы десятилетия. Каждое его действие совпадало бы с неизбежным. Неизбежное обрело бы человеческое лицо и преобразовало бы его в соответствии с человеческими целями, по крайней мере в пределах солнечной системы. Повсюду, где есть грист, дабы транслировать его, Таддеуса, гештальт-видение прошлого, настоящего и будущего.

Какой облом. А ведь по-настоящему ему хотелось только одного — стать поэтом. Великим поэтом. Одного ряда с Данте и Шекспиром. Ему хотелось славы. А что здесь плохого? Его никогда не привлекала власть. Власть может быть — а может и не быть — побочным эффектом славы. Наплевать. Другое дело — писать. Выразить любовь к Алетии. Обессмертить ее имя, как Шекспир обессмертил Темную леди, а Данте — Беатриче.

Так или иначе, в результате он уничтожил самого себя. Чтобы стать предельным, идеальным БМП, нужно было отбросить прежнее «я». Бен не мог интегрироваться с Таддеусом.

А вот Алетия… Алетия была — и всегда будет — только одна.

Она любит Таддеуса. Это данность. Единственное желание Алетии — стать БМП — неисполнимо из-за присутствия в ее ДНК некоего побочного гена. Предрасположенности к шизофрении, избавиться от которой невозможно, не уничтожив при этом сознание. Никому из предков Алетии по материнской линии никогда не быть БМП.

Движимый завистью и неприязнью, Бен перед апгрейдом скопировал себя и поручил одному хакеру вставить копию в обновленный алгоритм. Обойти защиту не составило труда. Кто мог ожидать мошенничества в таком эксперименте?

Он скрыл свои планы. Даже от себя самого. До нужного момента. Ключевые слова произнес техник. Инициирую апгрейд. Глупые, ужасные слова, предшествовавшие глупому, ужасному действу.

Бен, оригинал, умрет. Это было частью плана. Зачем он нужен? Она больше не будет меня любить, думал он. Будет любезна, но только из жалости.

Ему лучше умереть.

Итак, момент настал, слова произнесены, и вирус внесен в каждую из многочисленных копий, которые составят сущность Таддеуса. В той зараженной программе сидела копия Бена. Таддеус родился с ним, как с кинжалом в ране. Только извлечь кинжал уже невозможно.

Даже через самоубийство.

Он пытался. При первом же пробуждении в новом статусе БМП, своей новой сущности, он ощутил этот кинжал. Еще не сознавая, что это, он попытался вытащить его, изринуть из себя, избавиться от того, что было не правильно, чего не должно было быть.

Взрыв. Взрыв, который убил всех, кто физически находился в месте проведения эксперимента на Марсе. И взрыв в гристе. Виртуальный. Разметавший всех присутствовавших конвертеров по всем четырем углам творения.

Всех. Включая Алетию.

Взрыв убил Алетию и швырнул ее сознание на волю ветров гриста.

Он убил ее. Единственную женщину, которую любил.