С мертвых не спросишь

3

Морское страховое общество Ллойда занимает огромное современное здание, внешне мало напоминающее нынешние унылые блочные сооружения. На богатом фасаде здания гладкие плоскости сменяются причудливыми выступами, арочные окна чередуются с прямоугольными, а самый верх украшен небольшими башенками. Никогда раньше я не был внутри – и уже начал сомневаться, что мне вообще удастся туда попасть. Уже в стеклянном вестибюле при входе с Лайм-стрит меня остановил высоченный швейцар в черном цилиндре и красной ливрее, который словно сошел со старинной охотничьей гравюры.

– Слушаю вас, сэр, – сказал он подчеркнуто вежливо, словно ожидая услышать пароль для входа.

– Я хотел бы встретиться с кем-нибудь из отдела мистера Мартина Фенвика.

Паролем это не было, и швейцар насторожился:

– Вы хотите с кем-то встретиться, сэр?

– Совершенно верно. К кому я должен обратиться?

– А кто вас ожидает, сэр?

– Никто. Вряд ли такая ситуация возникла впервые, верно? Как обычно поступают в подобных случаях?

Швейцар задумался, оценивая ситуацию и меня заодно, и наконец сказал:

– Обратитесь к вэйтеру внутри, сэр.

Я и забыл, что вэйтерами – официантами – местных сотрудников именуют с тех пор, когда страховая контора Ллойда помещалась в кофейне, где за утренней чашкой кофе состоятельные джентльмены обсуждали риск, связанный с мореплаванием.

В одном конце длинного и высокого мраморного вестибюля виднелось множество флагов мемориала жертвам войны, в другом – вращающиеся стеклянные двери. За ними открывался высокий зал в три этажа – святая святых местных страховщиков. Через эти двери тек непрерывный поток мужчин в строгих темных костюмах – и ни одной женщины.

Увидев меня, вэйтер в синей ливрее поднялся из-за стола.

– Да, сэр?

Когда я представился и объяснил, зачем явился, он неуверенно протянул:

– Я позвоню в отдел, но если вас никто не ожидает... – Он поднял телефонную трубку, уже набрал несколько цифр и вдруг вспомнил. – Но сэр, ведь мистер Фенвик умер.

Я кивнул.

– Если бы не это, я бы и не пришел.

Вэйтер поспешно что-то вполголоса бросил в трубку, потом поднял на меня глаза.

– Мне сказали, что вас не знают, сэр, и что сейчас все очень заняты.

– Скажите, что я тайно выбрался с атомной подводной лодки, чтобы застраховать свою жизнь.

Он снова что-то буркнул в трубку – но явно не то, что я советовал – положил ее и любезно произнес:

– Быть может, вы им напишете, сэр...

Я подумал, потом снова взглянул на него.

– Представьте, что я – судовладелец, который интересуется вопросами страхования...

Вэйтер, не поднимая глаз, покачал головой.

– Вы не стали бы сами заниматься этими вопросами, сэр. Все это делается через агентов Ллойда.

– Вот монополисты...

– Можете подать жалобу в антимонопольный комитет, сэр.

И я снова вдохнул холодный воздух улицы.

Потом все оказалось очень просто. У здания конторы Ллойда – три входа и больше шести тысяч работников. Теперь я понял, как следует вести себя, входя в здание – просто идти вперед, ни с кем не здороваясь и никого ни о чем не спрашивая. По счастью в чемодане, который я брал с собой в Аррас, лежал темно-синий костюм в тонкую полоску – самый подходящий тут наряд.

Внутри я оказался перед лифтами, поднялся на одном из них на третий этаж и углубился внутрь здания. Затем выбрался на широкую галерею, опоясывавшую главный зал, и остановился осмотреться.

В огромном зале царили шум и суета, как на вокзале где-нибудь в Италии. По залу были разбросаны десятки больших двойных конторок для страховщиков, имевших довольно непрезентабельный вид на фоне роскошных кремовых мраморных стен и зеленых колонн. Там расхаживали, стояли, сидели сотни, если не тысячи мужчин, явно представлявших, что вокруг них происходит, хотя мне все это больше напоминало последние минуты на палубе "Титаника". Где-то в этой толпе скрывались деловые партнеры и сотрудники Фенвика – но как их найти?

Начал я с того, что избавился от дубленки, поскольку здесь все были уже без верхней одежды. На галерее тоже хватало всяких отделов, и возле многих оставались чьи-то шляпы и зонтики. Я потихоньку добавил к ним свою дубленку и зашагал вниз, в главный зал.

Там оставалось лишь с озабоченным видом поспешать вперед. Таким манером я обошел весь зал, миновав ряды конторок и помост, с которого непрерывно зачитывали в микрофон названия судов. Затем я миновал бережно сохраняемый колокол со старого погибшего судна – по-моему, оно именовалось "Латина". Утверждали, что в него должны были звонить по каждому погибшему судну. Однако никто и не думал этого делать, и я скоро я понял, почему. Доска объявлений футов в тридцать длиной вся была утыкана розовыми и желтыми листками, извещавшими о гибели, пропаже или повреждении судов за последние дни. Прежде я ни за чтобы не поверил, что их так много; похоже, дно морей и океанов превращалось в подобие автомобильной свалки, и звонить по этой погибшей армаде пришлось бы, не переставая, целый день. Почувствовав, что кроме меня эта проблема никого не беспокоит, я двинулся дальше.

Но к цели я не продвигался. Впрочем, осмотревшись, я заметил кудрявого круглолицего парня лет двадцати. Ему-то я и бросил начальственным тоном:

– Напомни-ка, где тут отдел Фенвика. Черт побери, каждый раз путаюсь.

Парню следовало бы вызвать охрану, но я точно рассчитал его реакцию: на мне был такой, как нужно, костюм, я был вдвое старше его и даже то, что я уже был здесь, смело его возможные сомнения.

– По-моему, номер триста восемьдесят с чем то, сэр. Сейчас уточню. – Он сбегал куда-то и тут же вернулся. – Да, сэр, номер триста восемьдесят семь. Но знаете, ведь он...

– Черт, если бы не это, стал бы я тут толкаться! Благодарю, молодой человек! – И я зашагал дальше.

На каждой конторке был указан номер, поэтому мне оставалось только разведать ситуацию и выбрать подходящий момент. Нужный мне отдел оказался одним из самых маленьких – чуть больше простого письменного стола. Молодой человек примерно того же возраста, что и недавний мой собеседник вытаскивал с полок толстые папки с металлическими оковками и передавал их толстяку, беспокойно вертевшемуся рядом. На их возню снисходительно поглядывал подтянутый и элегантный пожилой джентльмен.

При виде меня толстяк недовольно пробурчал:

– Сожалею, но мы сегодня не принимаем...

– Меня зовут Корд, Джеймс Корд.

– Очень приятно, но все равно...

Тут молодой человек шепнул ему что-то на ухо, и до меня донеслось:

– Тот, что во Франции, сэр...

– Боже мой, это вы?! – воскликнул толстяк, вскочив с поразительным для его комплекции и возраста и возраста проворством: ему было под пятьдесят, и объем талии только немного не дотягивал до пятидесяти дюймов.

Мы долго молча пристально смотрели друг на друга посреди бушующей вокруг стихии страхового бизнеса. При этом я невольно думал, что толстяк удивительно смахивал на огромного грудного ребенка – у него были мелкие черты лица, круглые голубые глаза, пухлые руки и редкий встрепанный пушок на голове (правда, уже седой). И все же он казался очень крепким и был на три дюйма выше меня ростом. Сумей он вложить в удар свой вес, я не хотел бы стать его противником.

Потом он подошел поближе – молодой человек поспешно освободил дорогу – и сверху вниз уставился на меня в упор.

– Не ожидал вас здесь увидеть, черт возьми. Решили вернуть полученные вперед деньги?

Я молчал.

– Не слишком ловко у вас получилось той ночью, верно? не унимался он.

Я продолжал молча смотреть на его дорогой темно-синий костюм, модную рубашку, роскошный шелковый галстук, золотую цепочку для часов и золотые запонки – все несколько дороже и изысканнее, чем на других.

– А вы неразговорчивы, – недовольно буркнул он.

– Мы с вами еще не знакомы.

Толстяк фыркнул.

– Я – Пол Макби, – сказал он так, словно полагал, что я должен был узнать его сразу же.