Синий, как море

Альда встала и подошла ко мне.

— Кто бы ты ни был, — сказала она, глядя мне в глаза, — помни, что я найду тебя повсюду. Если ты Райдок, мой сын — для любви; если чужак, обманом принявший его облик ему на погибель — для мести. Ты запомнишь это?

— Запомню, Альда, — сказал я серьезно.

Изумрудная принцесса быстрым движением поцеловала меня и отстранилась.

— Продолжим завтрак, — сказал отец.

— А меня кто-нибудь поцелует? — шутливо взвыл Данк.

— Кобыла твоя тебя поцелует, — в сердцах сказала Сельфа.

— Так у меня же жеребец!

— Так даже интереснее.

— Это тебе, может быть, интереснее…

— Оранжевый, не пошли!

На пороге появился незнакомый парень.

— Кони Властителей оседланы и взнузданы, — доложил он с поклоном. Вещи уложены, навьючены и приметаны. Оружие готово.

Вот тут я по-настоящему понял, что мы уезжаем.

— Пока, родичи! — громогласно возвестил Данк, взметнув правую руку в богатырском приветствии.

— До свиданья, — тихо сказал я, снова чувствуя прилив робости.

— Поехали! — весело сказал Данк. — Хьюма и ты… как тебя… Орбен, за мной, да побыстрее!

Хьюма, очевидно, паж Данка, почтительно склонился, пропуская нас в двери. Орбен быстрым шагом последовал за мной.

И снова коридоры, коридоры, коридоры, к которым я так и не успел привыкнуть, а теперь покидаю — быть может, насовсем. Яркий утренний свет. Салют гвардейцев у выхода. Крик глашатая.

— Оранжевый принц Данк, Синий принц Райдок покидают столицу Домена!

Десять лошадей у подножия лестницы. Четыре оседланы. Четыре в поводу — заводные. Две навьючены переметными сумами. Орбен и Хьюма бросаются вперед, перехватывают двух коней под уздцы. Я нерешительно направляюсь к одной из двух оставшихся. Данк чувствительно бьет меня локтем под ребро и движется к тому коню, которого придерживает Хьюма. Я соображаю и начинаю стыдиться самого себя. Принц, называется!

Но вот мы и верхом. Данк на громадном жеребце редкой масти — кажется, ее называют изабелловой. Мне достался иссиня-вороной, немногим ниже в холке, но легкий и тонконогий. У Хьюмы и Орбена — две кобылы, караковая и каурая.

— Хай-оо!

Данк поднял своего жеребца в свечу.

— Вперед!

— Давай ты вперед, — умоляюще шепчу я. — Я же…

— Помню, помню, не волнуйся! На Восточную дорогу! Хай-оо!

Наш отряд двинулся за оранжевым плащом Данка крупной рысью. Я еще успел обернуться и последний раз глянуть на белоснежный дворец на фоне невероятно синего неба. Неба цвета моего плаща.

Белый песок, которым была посыпана дорожка, разлетался из-под копыт. Я поразился отпечатку копыта изабеллового жеребца — какой он все-таки громадный! Я попытался глянуть под брюхо своему вороному, чтобы сравнить размеры подков, но седая пыль клубилась прямо под моими сапогами, а сзади, почти вплотную, держался Орбен. Я не разглядел следов на белом песке, но знал, что они там есть. Идущий вперед по белому всегда оставляет след.

Справа и слева вдоль дороги потянулись невысокие опрятные домики. Некоторые прятались в зелени, некоторые глядели окнами прямо на дорогу. Белоснежная и розовая кипень садовых деревьев неспешно роняла невесомые лепестки. Воистину, счастоцвет. Наверное, прекраснейший месяц года.

У самой дороги сидел здоровенный бородатый мужичина; он окунал невероятных размеров молот в ведро с холодной водой, и морщась, прикладывал железо к заплывшему глазу.

А впереди показалась белая стена. Внешняя стена Дианара. Солнце уже поднялось над восточной ее частью и начинало изрядно припекать. Как-то сразу после очередного поворота мы оказались у высокой белой арки в стене, несколько стражников вскочили при виде нас, лейтенант отсалютовал — и я понял, что эта арка, по сути, просто ворота. Ворота города.

Ворота остались позади. Вокруг была выжженная солнцем каменистая степь, и пересекая ее, в сторону поднимающегося все выше солнца уходила пыльная грунтовая дорога.

Мы выехали из Дианара и скакали навстречу солнцу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЧЕРЕЗ РАНСКУРТ

1

«А пятое правление династии считается от дня, когда принял Белый цвет благородный сын и наследник его, Зеленый принц Домена Денхир. Тридцать пять лет было благородному Денхиру, два оборота уже носил он Зеленый цвет. В шестой день оковника, в сердолике, принял он венец, и было это угодно богам высоких храмов — белой стала вся земля Домена. Зима в тот оборот была мягкой и снежной, и обилен был урожай к осени, а весна была теплой и дождливой, а лето долгим и нежарким, а когда настала осень, деревья ломались от изобилия плодов на ветвях. Было это в 1462 оборот от рождества Первого Корабела, а по счету Белой Гавани — в оборот 1391 от Золотого Дождя, а от воцарения Селекса — год 274, а от Второго Передела — сорок второй. И не было в Домене достойной жены могучему Денхиру, а война с юга придвигалась все ближе и опасался Денхир оставлять трон и венец без наследника. И послал он посла в Белую Гавань, сводного брата своего послал он, принца-бастарда Вейгена, и говорил Вейген перед владыками Белой Гавани так:

«Велико могущество наше, но не годится оставлять трон без законного наследника. Пусть не будет Передел стеною меж нами, отдайте нам в принцессы славную дочь вашу Амери, а наградой ей будет любовь, почет и власть, а земля ваша получит от нас помощь и защиту.»

Склонились Белые Паруса под ветром Вейгена, приплыла в Дианар на белом корабле прекрасная Амери, про которую говорили: «Амери, что светлей зари». Две тысячи золотых слитков дали за ней в приданое, а выкупом послужил союз против Желтого домена. И горцы были разбиты и отброшены от Белых пристаней. А в оборот 1468 родила Амери Властителю нашему Денхиру сына и нарекли его Хирамом, а после звался он Хирам Мудрый.

В оборот 1471 ходил благородный Денхир в поход через горы на берегу Лиаменны, на земли Оранжевого домена. Вернулся с ним маг по имени Сагастен, и даровал ему Денхир почести Мага Домена. Могуч был сей маг, а дела его непостижимы смертным.

В оборот 1473 родила прекрасная Амери сына, нарекли его Хирали, а потом звали его Хирали Златокудрый.

В оборот 1484 снова двинулись с юга волчьи наездники, а с ними шли истинные орки-гоблины, и был взят Ингеррар. Собрал Денхир немалое войско и отправил его под водительством сводного брата своего, отважного принца-бастарда Вейгена, а с ними шел колдун Сагастен. И был отбит Ингеррар, и бежали в болота разбитые орки. И был отстроен после пожара Ингеррар, и стены его стали выше и крепче прежнего. Немало отличился в тех боях маг Сагастен, и была ему дарована золотая цепь доблести. В тот оборот зима была долгой и холодной, и замерзли болота у южного берега Лиаменны, и погибающие орки выходили к деревням, кутаясь в обрывки шкур, и просили милости, опускаясь на колени свои, и предлагали жизнь свою в уплату за обглоданную кость, чтобы спасти от голодной смерти верного волка. И много их погибло в ту зиму, не от меча в бою, а от смертного голода и холода, что обжигал сердце при вздохе.

В оборот 1498 принял принц Хирам цвет Зеленый.»

Я закрыл драгоценную книгу и крикнул:

— Орбен! Кофе когда-нибудь будет, демон тебя заешь?

— Одно мгновение, Властитель! — паж появился из тьмы в круге света у костра. С противоположной стороны возник Хьюма с ониксовой чашечкой в руках. Оба были обнажены по пояс, загорелая кожа матово блестела в золотистых бликах огня. Были они совершенно непохожи — Хьюма плотный, коренастый, длиннорукий, немного неуклюжий; Орбен же легкий, подвижный, худощавый, постоянно удивляющий меня какой-то особенной ловкостью. Больше всего меня поражало, как ему удается в несколько движений расстегнуть или застегнуть на мне все бесчисленные крепления моей амуниции. Даже если бы от этого зависела жизнь моя, я бы разбирался с каждым ремешком не меньше пяти минут.

Орбен принял чашечку из рук Хьюмы, подхватил с жаровни кофейник, извлек откуда-то поднос — три руки у него, что ли? — и в следующую секунду уже был у входа в мою походную палатку.