Синий, как море

Я снова стал собой, и я вновь был искажен.

Сдохнуть можно.

Я прислушался к себе. Внутри было пусто и холодно. Но отчетливо ощущалось, как сражаются друг с другом две волны изменений.

Нашла все-таки коса на камень!

Заклятия мешали друг другу. Новому для полноценной реализации нужна была моя память во всем объеме, и сейчас оно пульсировало где-то в глубине мозга, пытаясь отвоевать у первого заклятия сокрытые от меня мысли и чувства. Новому заклятию также требовалась моя повышенная активность. Я должен был встать, идти, что-то делать, делать и делать… А старое, как оказалось, дышало ленью и покоем. Оно приказывало оставаться на месте, думать, наблюдать, слушать — и ни в коем случае не предпринимать решительных действий.

Две волшебные армии сошлись в бескровном поединке за право распоряжаться мной.

Битва продолжалась до тех пор, пока розово-голубые отсветы не легли на небо за окном. Заклятия истощили свои ресурсы и замерли в равновесии бессилия.

Я многое вспомнил. Хотя многое по-прежнему оставалось за пеленой забытья. И я получил право на некоторые действия. Но этого все равно было недостаточно для выполнения предначертаний второго заклятия. Теперь во мне стало куда меньше предписанности — и следовательно, я был свободен. Почти. Некоторые знания — насколько я мог судить, в основном относящиеся к сфере магии — по-прежнему были надежно скрыты от меня.

А за окном раздались первые утренние звуки — голоса, шаги, звон металла. Дианар просыпался.

Я быстро и бесшумно вскочил с постели, оделся и последний раз глянул на свое ложе. Сейлен сладко спала, выставив из-под покрывала правую коленку и невежливо повернувшись ко мне спиной. То есть, к моему месту… Очевидно, следующий раз я окажусь на этом месте не скоро. Я вздохнул и вышел в коридор.

Мне нужно было найти Сагастена. Надеюсь, боги помогут мне не заблудиться.

Вот поворот к часовне. Может ли маг оказаться там спозаранку? Нет, не хочу рисковать. Чего доброго, обвинят в святотатстве или попытке разведать священные тайны…

А вот там должен быть туалет. Это, пожалуй, безопасно. Да и уместно весьма.

Сагастена внутри не оказалось. Я совершил уместное, затем умылся, ощущая неправильность своего поведения. Я не должен был этого делать без слуг. Да и это… уместное… столь рано утром делалось при помощи специальной посуды, не покидая опочивальни. Ну, уж если Властителю пожелалось опочивальню покинуть, то уместное можно было совершить и здесь. Но для умывания следовало позвать слуг.

И между прочим, я дурак, что не сделал этого. Тем же слугам можно было велеть найти Сагастена.

А что мешает мне сделать это сейчас?

Очевидно, ничто, думал я, оправляя камзол и двигаясь по неописуемо запутанным коридорам. Очевидно, следует немедленно позвать слуг, все приказать, все велеть и ждать исполнения. Так и нужно сделать, думал я, обнаружив, наконец, нужный коридор и безмолвно двигаясь по нему к выходу из дворца.

Дверь на площадь была распахнута. Стражники изумленно покосились на меня, но разумеется, промолчали.

Солнце еще не успело осветить верхнюю террасу, обращенную почти точно к югу. Но плоская крыша дворцового храма, той самой часовенки, где вчера во мне пытались обнаружить человека, уже была залита нежными розовыми лучами. И там, на крыше, я увидел серый плащ Сагастена. Обернувшись лицом к восходящему солнцу — а следовательно, и ко мне — маг свершал какой-то рассветный ритуал.

Какая неведомая добрая лень удержала меня от того, чтобы позвать слуг и возбудить в них неуспокоимое любопытство? Ведь принц Райдок не мог не знать об официальных обязанностях чародея на восходе солнца!

Сагастен, конечно, не видел меня. Он смотрел прямо на солнце, над сводами дворца, над всем миром; его взгляд уходил к горизонту, и ничего более близкого в мире не существовало. Я был лишь серой тенью, ничтожной букашкой далеко внизу, под ногами.

Как бы его перехватить? Куда выводит спуск с крыши? Где мне следует стоять, чтобы Сагастен не смог проскочить мимо меня? И сколько длится этот ритуал?

Сзади зевнули.

Я начал оборачиваться. Но звучное «Привет, Райдок!» застало меня на полпути, и завершив оборот, я уже знал, кого увижу.

— Данк.

Мне было приятно смотреть на человека, которого, кажется, вообще не задели вчерашние приключения. Он симпатизировал мне до того, как началась заварушка, справедливо относился ко мне во время сложных перипетий разбирательства, он и после церемонии не изменился. Почему? Ведь дураком его назвать мог только сумасшедший, и все же… Сам себе я бы столь… э-э-э… избыточно, что ли?.. доверять не решился бы.

А доверял ли он мне? Или это просто хорошо контролируемая симпатия?

А почему бы и нет… Во всяком случае, я легко мог представить себе, как вчерашние идентификационные исследования заканчиваются смертным приговором для презренного лже-Райдока, и Данк подходит ко мне с кинжалом, добродушно, слегка извиняясь, улыбается, и лезвием по горлу… Я бы даже не обиделся. Разумеется, именно так бы он и поступил, и в этом весь Данк.

— Доброе утро, Синий, — сказал он, завершив очередной титанический зевок.

— Доброе утро, Оранжевый, — ответил я и улыбнулся.

— Почему не спишь?

— Один ли я? — уклончиво-шутливо сказал я и махнул рукой в сторону Сагастена.

— Колдун на рабочем месте, — ухмыльнулся Данк. — А вот что меня подняло на ноги, ума не приложу. Среди ночи вдруг проснулся, как обожгло что-то, да так и не смог больше толком уснуть. До рассвета проворочался, подремал немного, а потом вскочил. Лучше уж шаркать ногами по коридорам, чем задницей по перинам. Да и то сказать, я уж и забыл, когда последний раз рассвет видел.

— Много ты сейчас видишь, — хмыкнул я.

— Правда твоя, — легко согласился Данк. — Пошли на восточную террасу.

— Я вообще-то хотел Сагастена поймать…

— Поймаешь, куда же он денется? Пошли, пошли, — Данк уже увлекал меня налево от двери, в обход дворца.

Я подчинился. Мы быстро прошли вдоль всего правого… или левого? Черт, плохо быть неграмотным! Как определяются стороны строений, лицом к фасаду или спиной к нему? В общем, это было восточное крыло…

— Снаружи оно гораздо короче, чем изнутри, — удивился я.

— Это потому, что ты в коридорах путаешься, — засмеялся Данк. Неизвестная дорога всегда длиннее. Сегодня тебе это еще предстоит испытать полной мерой.

— Когда?

— После завтрака мы с тобой выезжаем в Ранскурт. Там я и останусь… а ты, чудесное созданье, творенье сил, неясных мне!.. — вдруг запел Данк, громко и фальшиво.

— А я? — быстро спросил я, чтобы избавиться от этого немузыкального комплимента.

— А ты отправишься домой. Дом твой теперь в Сапфире.

— Здорово, — сказал я грустно. — А кто же за мной приглядит?

— А чего за тобой приглядывать? Взрослый уже.

— А если я учиню чего-нибудь?..

— Ну знаешь ли, насколько я понимаю обстановку, тебе будет не до этого, приятель.

Мы свернули за угол и чуть не врезались в хорошо одетого юношу, быстрым шагом направлявшегося навстречу. На нем не было знаков достоинства Властителя, но и уважением поданного от него не пахло. Он резко увильнул от плеча Данка и остановился.

— Ты как всегда, неаккуратен, Оранжевый, — спокойно отметил он. Гуляете, надо полагать?

— Гуляем, — кротко отозвался Данк. — Что это сегодня всем не спится?

— Меня разбудили дурные предчувствия, — четко произнес юноша, глядя на меня. — А недобрые мысли во мне гуляют со вчерашнего вечера.

— Потому тебя и на ужине не было?

— Хо, — юноша улыбнулся. — Ты считаешь, Данк, много чести для меня составил бы этот ужин? Главный — и последний — единственный — за малым столом, хо! Спасибо! К этому я еще успею привыкнуть. Итак, цвет отца от меня уплыл. Скажи, Оранжевый, следует ли все вчерашнее понимать так, что цвет матери мне тоже не достанется?

— Элспейр! — укоризненно прогудел Данк. — Есть ведь еще и Желтый, например…

Элспейр отвернулся.