Страница 20 из 47
– А вот и ужин! Подожди меня немного, ладно? Тут неподалеку стоят силки Уха Рыси. Думаю, он не расстроится, если мы отдадим должное его добыче…
– Здорово! – заулыбалась девушка. – Значит, домой можно не торопиться… Я пока разожгу костер, что ли…
…Поджаренное на углях мясо таяло во рту. Удобно устроившиеся на брошенной на траву бурке, Джамшер с Майке кормили друг друга лучшими кусками, то и дело «промахиваясь» мимо губ, и вскоре превратили друг друга в заляпанных жиром замарашек. Пришлось лезть в ледяную воду отмываться. А потом отогревать замерзшие тела. Спать легли далеко за полночь, безумно вымотавшиеся, но счастливые. А незадолго до рассвета Джамшер, сквозь сон почувствовав запах гари, рывком оказался на ногах:
– Майке! Вставай! В деревне пожар!
Бежать по ущелью в полной темноте было небезопасно, поэтому Утренняя Заря быстрым шагом вел жену под руку, стараясь подсказывать ей, куда наступать. Поэтому на плоскогорье, где запах дыма чувствовался заметно сильнее, они спустились только через пару часов. И тут же перешли на бег…
– Ой… – выбежав на опушку леса первой, Майке остановилась как вкопанная, и Джамшер чуть не сбил ее с ног. Удержав равновесие, он посмотрел через ее плечо и ошалело потер глаза: деревни, из которой они вышли позавчера ночью, больше не существовало! Покрытое пеплом пожарище, с остовами сгоревших до фундаментов домов, по которому еле передвигались обожравшиеся шакалы и вороны, казалось ожившим кошмаром.
Джамшер метнулся к ближайшей стайке рвущих добычу зверей и, разогнав еле передвигающихся животных, еле сдержал подступающую к горлу тошноту – в обезображенном теле он с трудом узнал своего двоюродного брата Шендда!
– Останься там, Майке! Не ходи сюда, ладно? – попросил он и, зарычав, бросился в глубь пепелища…
Трупов было много. Практически все воины клана, судя по оружию в руках, принявшие бой. Старухи и старики. Дети до пяти лет. Враг, ворвавшийся в деревню, не щадил никого – маленькие тельца близняшек, родившихся в начале зимы, лежали рядом с их отцом, Могучим Дубом, и, точно так же, как и он, смотрели в небо остановившимся взглядом…
Бегая между домами, парень искал тех, в ком бы еще теплилась жизнь, и не находил – маленькие ранки, оставленные в телах его соплеменников, свидетельствовали о том, что их добивали. В упор. Находя даже тех, которые пытались спрятаться!
– Они забрали женщин. Человек двадцать. Тех, кому больше двенадцати зим… – бледная, как полотно, Майке, возникшая рядом, смотрела на мужа зареванными глазами и судорожно сжимала и разжимала кулачки. – И не потеряли ни одного человека…
– Угу… – скрипнул зубами Джамшер. – Наших надо похоронить… Или… – он огляделся по сторонам, мрачно поморщился и прошептал: – Сжечь… Такую яму я буду копать неделю…
Тела стаскивали в единственное оставшееся целым строение в деревне – сарай для дров, стоявший на отшибе с наветренной стороны, и, видимо, поэтому не задетый пожаром. Майке выбилась из сил уже к обеду и, сидя на земле около него, утирала слезы разодранными в кровь руками. Джамшер, перестав обращать внимание на осмелевших шакалов, с упорством сумасшедшего волочил к будущему месту упокоения найденные на пепелище тела, давно перестав взваливать их на плечи – не было сил. И поэтому не обратил внимания на посторонний шум, донесшийся с опушки…
– Сынок… Джамшер… – голос Рыжего Кабана первым услышала Майке, и, вскрикнув, бросилась к лежащему под деревьями человеку…
Отец Огненной Гривы выглядел, как оживший труп. Окровавленный, израненный с ног до головы, он с трудом оторвал голову от земли, криво улыбнулся и прошептал:
– Уходите… Не осталось никого… Их невозможно убить… Твой отец приказал забирать всех, кто остался в живых и уходить на юг…
– Они забрали женщин… Больше никого не осталось… – прошептал Джамшер… – Я и Майке…
– Значит, уходите вдвоем… Женщин у них не отбить… И не возвращайтесь, слышите? Оставь меня, дочь… Мне уже не поможешь… Я вот–вот умру… Не надо, слышишь?
Огненная Грива, глотая слезы, упрямо пыталась обмыть раны отца водой из фляги мужа, но вскоре опустила руки – их было слишком много, а бежать за водой, оставив умирающего отца, было страшно…
– Я рад, что вы живы, дети… Джамшер, слушай! Бойтесь усиков, торчащих из травы! Из них вылетает рой жалящих сталью ос, и увернуться от него невозможно… Их арбалеты стреляют слишком далеко… В полной темноте… И уйти от них невозможно… Они – в долине Серого песка… Целый зеленый город… Но по тропе не пройти – осы… Дай руку, дочь… Холодно… Уходите, слышите? – Воин вдруг уронил голову и, дернувшись, затих…
Глава 18
Ольгерд
Тот, кто командовал отрядом гошшарцев, засланных на территорию Империи, был не дурак: стоило ему понять, что планы по захвату Милхина провалились, как пятитысячный отряд, атаковавший стены города, тут же разбился на мелкие группы человек по пятьдесят в каждой и рассосался в окрестных лесах.
Все попытки армии Митриха Тринадцатого дать войску Иггера Завоевателя бой оказывались бесполезными – атакующие исподтишка гошшарцы растворялись в чаще при первых же признаках опасности, а стоило милхинцам хоть немного расслабиться, тут же били исподтишка.
За неделю партизанской войны потери имперцев превысили сто двадцать человек, а у гошшарцев погибло семеро. Митрих рвал и метал. Он не мог понять, как можно воевать с врагом, «трусливо прячущимся по лесам», и сходил от этого с ума.
День на восьмой партизаны устроили первый налет на небольшую деревеньку, расположенную километрах в двадцати от столицы и сожгли ее дотла. Вырезав все ее население, включая женщин и детей. На следующий день они уничтожили еще два поселка покрупнее, объединив несколько мелких групп в одну. После этого Беата устроила мне и Вовке скандал:
– Что сидим? Чего ждем? Вы, блин, спецы хреновы! Что, не знаете, как справиться с этими уродами? Или вам плевать на то, что гибнут ни в чем не повинные люди?
– Тише, Хвостик! – попробовал было прервать ее Глаз, но не тут–то было.
– А ты вообще молчи! Видеть тебя не хочу! Как у себя дома – так герой. А за других вступиться западло?
– Беата! Уймись! Мы УЖЕ говорили с императором! Он сказал, что наша идея – полный и законченный бред! И что у них ТАК не воюют… – Отловив мечущуюся по комнате сестру, я ладонью прикрыл ей рот и слегка потряс.
– Осторожно! Голову оторвешь! – вырвавшись из моих рук, заверещала она. – И что? Это вас остановило? Давайте покажем этих хмырям, где раки зимуют!
– Хмыри – это кто? Митрих и его команда? – рассмеялся Щепкин.
– Нет! Те падлы, которые мочат людей вокруг города…
– М–да… Красуля, ты начала ботать по фене, прям как урка какая–то…
– Ща как дам… Больно… – Беата сжала кулачок и угрожающе потрясла им перед носом у мужа.
– Ща как возьму… Нежно… – облизнувшись, метнулся к ней Глаз и, заключив ее в объятия, нежно поцеловал в шею…
– Маньяк! – голос сестры сразу стал мягче, но ворчать она не перестала: – Давай выйдем из города и отловим хотя бы одну группу этих чертовых гошшарцев, а? Я уже вся извелась… Все равно делать нечего…
– В общем, мы и сами собирались, только вот проводника нам пока не выделили… – хмыкнул Эрик, с довольной ухмылкой наблюдающий, как собачатся наши штатные клоуны.
– А что молчали, гады? – чуть ли не мурлыкая от прикосновений Вовки, лениво пробормотала она. – Я тут разоряюсь, а они втихаря куда–то собираются…
– Да вот решили, что брать с собой дам небезопасно… – подлил масла в огонь Щепкин и тут же улетел в угол:
– Вы что, сдурели? Да вот этого заморыша без моего присмотра завалит первый же бешеный кролик! Как был криворуким, так криворуким и остался! Фиг вам всем! Я иду! И даже не уговаривайте!!!
Оливия сползла на пол от смеха.
– Че ржешь? Нет, чтобы поддержать подругу? – зашипела на нее Хвостик.
– Тебя поддержишь! Вон, Вовка целовал – а сейчас в нокауте… А я голову берегу…
– Вырубился? – перепугалась Беата, броси– лась к лежащему без признаков жизни мужу и, упав на колени, припала ухом к его груди: – Дышит!