Охотник

По ощущениям спал он недолго, часа два, и за это время ничего не изменилось. Он по-прежнему лежал под завалом, а вокруг, насколько позволяло новое зрение, никого не было. Даже крыс.

За время его сна воздух в его убежище однозначно стал хуже. Получалось, кислород сюда не попадал, а это значило, что жить ему осталось сутки или того меньше.

Камень на груди начал нагреваться, и скоро разогрелся так, что он почувствовал запах своей паленой кожи. Он тронул камень, убедился в очередной раз, что тот холодный. Но как только сжал оберег в руках, то почувствовал, как его мозги поплыли, затуманились.

Перед глазами причем замелькали какие-то непонятные картинки причем с такой огромной скоростью, что слились в одну мутную полосу. Ощущение было таким, словно кто-то неведомый вливает в мозг какую-то информацию. От этого насильственно втискиваемого в его голову знания тело задрожало мелкой дрожью, а желудок отозвался острой колющей болью. Давление на мозг продолжало усиливаться, скоро оно стало настолько нестерпимым, что он потерял сознание.

Очнулся Вадим от жуткой боли, голова раскалывалась. Воздух стал еще более спертым, вокруг ничего не изменилось.

Он протянул руку и тронул огромный валун, который спас его, а теперь стал стенкой его каменного склепа. Оберег стал жечь кожу. Крот уперся ногами, и попробовал сдвинуть камень в сторону. Мышцы зажгло огнем, пот потек по коже, сердце застучало с огромной скоростью, в голове закружилось, а валун двинулся с места.

Он несколько мгновений лежал, не двигаясь, чувствуя как мелко вибрируют мышцы в руках и ногах, а хриплое дыхание бьет по ушам. Когда тело успокоилось. Вадим включил фонарь.

Точно, ему удалось сдвинуть камень примерно на двадцать сантиметров. За ним открылась мелкая галька, которую можно будет отгрести, а потом возможно удастся сдвинуть валун еще немного. Ногти обламывались, пальцы кровоточили, он откопал вполне приличную щель, а после этого упершись, еще раз сдвинул валун. За ним снова открылась мелкая галька и балка перекрытия. Впервые после того, как он попал под завал, у Вадима появилась надежда.

Под прочной дубовой балкой образовалось пустое пространство, в которое он смог пролезть. От балки можно было двигаться к следующей пустоте, которую он хорошо видел своим новым зрением, оно было образовано двумя массивными валунами. Если ничего не обрушится, если он сумеет сохранить это хрупкое равновесие, то тонны камня и гальки не раздавят его под собой. Это был риск, но лучше умереть пытаясь спастись, чем смириться и принять смерть — решил он.

До этой пустоты он добрался часа за полтора и уперся в очередной валун. Крот подождал, пока сердце успокоится, уперся покрепче ногами и надавил на него. Камень сдвинулся с места, когда у него заскрипели кости от напряжения, а связки мелко завибрировали, готовясь порваться.

Вряд ли он был способен на такое без оберега, это его жар и сила давали ему силы. Без него он бы давно сдался и умер бы, задохнувшись. Он аккуратно обвалил несколько небольших валунов на освободившееся место, и начал выбираться дальше. Больше всего на свете Вадим сейчас боялся, что камни обрушаться на него и раздавят. Но пока ему везло, завал, благодаря дубовым балкам перекрытия, изобиловал пустотами, и они же давали ему прочность.

Он продвинулся еще на метр, выбирая мелкие камешки и раздвигая валуны с мощностью гидравлического домкрата. Он тратил огромное количество энергии, и если бы не подпитка от оберега, который горел ровным устойчивым жаром, опаляющим кожу, давно бы остался без сил. Паек он давно съел, и теперь пластиковая коробка лежала где-то внизу, раздавленная скатившимся валуном.

На какое-то время он заснул, но после сна мышцы еще больше разболелись. Преодолевая боль, он снова уперся в следующий камень.

Сама процедура стала привычной: сдвинуть валун в сторону, отгрести мелкий щебень, утрамбовать его под ногами, чтобы в него можно было упираться, и проползти немного вперед до следующего препятствия, при этом следить, чтобы над головой были балки, которые не позволяли обрушиться на него сверху гальке и земле. Воздух становился все хуже, и в нем стал появляться какой-то мерзкий запах.

Голова туманилось, он плохо соображал, временами отключался, то ли засыпал то ли терял сознание. Когда очнулся в очередной раз, то обнаружил, что находится в широком туннеле в луже с мерзко-пахнущей водой недалеко от огромной кучи валунов. И понял, что он выбрался из-под завала!!!

Сумел хоть и непонятно как. Без чуда точно не обошлось.

Он дышал и никак не мог надышаться. Легкие хрипели, закачивая в себя пахнущий разложившейся органикой воздух. Руки и ноги дрожали мелкой дрожью, сердце колотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки.

Он долго лежал в мерзкой луже, не имея сил подняться, потом все-таки встал, ухватившись за ржавую тачку, вытащил фонарь и осмотрелся. Он попал в очередной штрек, землю и камень держали лиственничные крепи.

Крот еще немного постоял, приходя в себя, потом медленно потащился по туннелю, ища проход наверх. Через двести метров нашелся узкий штрек идущий вверх, по нему он поднялся до следующего туннеля, а оттуда пробрался по еще двум наверх, а потом брел почти километр до своего бункера. Тело его едва слушалось, у него было ощущение, что он отработал смену кайлом в угольной шахте.

Закрыв за собой тяжелую металлическую дверь на мощный засов, Вадим опустился на вытертый кожаный диван и тут же отключился. У него не осталось сил даже на то, чтобы умыться, а пахло от него отвратительно.

Вадим проспал часов восемь, за это время организм кое-как пришел в себя. Тело болело, мышцы ломило, ребра кололо.

Он долго мылся в душе под холодной водой, другой здесь не водилось, используя кусок окаменевшего хозяйственного мыла, оставленного кем-то из охраны, чтобы хоть немного отбить запах канализации и органики. Камуфляж пришлось выбросить, настолько тот пропитался змеиным запахом. Хорошо что в рюкзаке у него имелся еще один комплект. Крот натянул его на себя, затем побрился, глядя на себя в осколок зеркала.

Потом сел за стол, и выложил на него гору пайков. Он съел их все, запил еду холодной, невкусной водой и отправился на поверхность. Вадим тяжело вскарабкался по длинной лестнице, и оказался в здании коллектора, осторожно открыл дверь и выглянул наружу. На город опускался вечер. Фонари еще не горели, но сиреневый сумрак уже спрятал грязный утоптанный снег. Ветер стих. Мороз спал. Дышалось легко и приятно, и главное воздух пах не канализацией, а городским смогом.

Он еще немного постоял, привыкая, потом закрыл здание на замок, подошел к подъезду и набрал номер квартиры Лады. На его счастье ответила она сама.

— Кто там?

— Это я, Вадим.

— Здорово! Я так рада, что ты жив, и очень хочу тебя увидеть.

— Тогда открой дверь…

— Извини, забылась, почему-то решила, что мы говорим по телефону.

Вадим поднялся на этаж. Лада ждала его в легком халатике, и его сердце больно сжалось, когда увидел грусть на лице, а ее усталые разноцветные глаза потеряли свой блеск.

— Что случилось? — спросил он, обнимая ее. — Ты какая-то невеселая…

— В городе что-то происходит. Сначала говорили о стаях бешеных собак, которые стали нападать на людей, потом о крысах, которые пробрались во все городские больницы и искусали всех лежачих больных, затем сообщили о стаях ворон, исклевавших детей в садиках и школах.

— Ужас! — Крот мысленно представил себе картинку, нападающих ворон на детей и у него похолодело внутри. — А что делают власти?

— Пытаются бороться. Начали отстрел собак и ворон, в больницах травят крыс, но это вряд ли поможет…

— Почему?

— Потому что они борются со следствием, а не с причиной.

— А в чем причина? — он прижал ее к своей груди, вдохнул запах ее волос и ему стало все равно, что творится вокруг. Рядом с ним был самый близкий ему человек, а значит, ничего плохого просто не может произойти. — Ты знаешь?

— Да, — она отстранилась от него и посмотрела ему в лицо с какой-то странной требовательностью. — Нечисть появилась в городе. У меня возникает ощущение, что кто-то гонит ее из-под земли наверх. Я пыталась увидеть, кто это делает, но увидела только огромных змей. Ты знаешь, кто это?