Лёха

- Ну да! - ответил клоун и шпион по имени Лёха, поражаясь все сильнее и сильнее.

- И работает? А провода где? - насел на него Петров.

- С кем вы можете связаться - тихо спросил взводный и Петров заткнулся.

- Ни с кем. Тут вне зоны действия сети - почему-то поник клоун.

Менеджер Лёха.

- Откуда у вас такая техника? - прошелестел раненый. Говорил он так тихо, что приходилось напрягать слух.

- Купил - удивился Лёха. Почему-то ему, совсем не к месту, вспомнилось, как у старшего менеджера Гоши украли свежекупленную в кредит Мазду - прямо от подъезда и Гоша сгоряча рассказал на работе, что когда вышел из дома и не увидел Мазды, то сначала передумал в считанные секунды кучу версий - от 'на ручник забыл поставить' до ' не у этого подъезда оставил' и только когда обошел на всякий случай по периметру весь дом, понял, что куда все проще - угнали. Хотя вообще-то эта простая мысль должна была придти в голову самой первой, но так как она была самой неприятной, то мозг услужливо загнал ее в дальний угол, выдавая более благостные. Лёха чуял, что и у него тоже что-то 'украли', но вот сообразить - что именно - пока никак не выходило. К слову в этом сильно мешало давление в спину острого жала штыка и злобная морда второго реконструктора совсем рядом.

- Покажите - как работает - велел так же тихо раненый. Смотреть на него Лёха попугивался, вблизи он таких страшных лиц - без кровинки, восковых - не видал. Неприятно на это было смотреть, очень уж напоминало лица с обсохшими ртами тех трупов на дороге.

- Вот там нажать - засуетился Лёха. Злобноглазый нажал корявым пальцем, причем так, что ясно стало - он грубиян и неотесанный гопник, а с деликатной техникой не встречался. Такие как он таскают допотопные дубовые Нокия 33.

Банальное включение айфона неожиданно поразило всех трех реконструкторов. Еще больше - когда Лёха, чуточку все же отстранившись от штыка, показал, как управлять появившимися на экране иконками. Пару минут все смотрели за мельтешением цветных картинок - и тут смартфон взял и сообщил, что зарядка у него кончилась.

Умирающий неожиданно как-то приободрился и спросил так, словно увидел что-то очень важное для себя:

- Год вашего рождения?

Лёха, не чинясь, назвал свои анкетные данные.

У раненого как-то засветились глаза, он словно ожил, пошевелил рукой и с запинкой спросил:

- Вы... вы - из нашего будущего?

Вопрос был дурацкий, нелепый, но Лёха чуть не застонал от досады. Весь сюрреализм сегодняшнего невероятного дня перевернулся, и все стало на место, тем более ведь и в кино видел, как четверо идиотов попали в прошлое. И ведь все было на виду, но с похмелухи - да и оттого еще, что этого не могло банально быть - сам себе напридумывал реконструкторов каких-то. Какие нафиг реконструкторы - одежка на этих сидит привычно, обмята, оружие держат хватко... И оружие... Какие там террористы с винтовками - у террористов калаши... Нет, все-таки сразу вот так поверить в происшедшее Лёха не мог. И ответно задал не менее идиотский вопрос:

- Так это что - война сейчас с немцами, да?

Прозвучало жалобно, как щенячье поскуливание. Матернулся негромко злобноглазый, помотал башкой. Взводный видимо пропустил это мимо ушей, он о чем-то думал, полуприкрыв глаза и только стоящий сзади дояр, хмыкнув, ответил:

- А то ты сам не видел!

- Вы умеете лечить? - вдруг спросил раненый.

- В смысле? - не понял Лёха. Лечить у него получалось очень неплохо, он умел собеседнику так заморочить голову - любо-дорого, только ведь эта способность вряд ли сейчас могла заинтересовать лежавшего пластом перед ним человека. Впарить покупателю ненужную ему вещь или заморочить начальству голову, чтобы удрать в пятницу с работы пораньше вряд ли было сейчас нужно... Тут до Лёхи дошло, что видимо раненый имеет в виду другое значение этого слова.

- Нет, я не медик...

- А на вашей машине времени? Нет аптечки?

- Какой машине? - оторопел Лёха. Потом вспомнил американский фильм, где у главного героя была такая штука странного вида, которая его и перемещала по времени, потом еще пару американских же фильмов и с сожалением сказал:

- Нет у меня машины, я не знаю сам, как сюда попал...

Раненый промолчал, только как-то сразу угас. Потом прошелестел:

- Немцев мы... разгромим?

- Разгромим... 9 мая - праздник Победы - припомнил недавнюю корпоративную пьянку Лёха.

- Ясно... Петров отведи его в сторонку, покараульте - велел раненый.

- Пошли! - приказал злобный и поднялся на ноги, но винтовку взял на ремень, повесив на плечо. А не так, как раньше, наизготовку. Лёха не стал спорить, тоже встал и отошел к елке, где статуэткой Будды сидел азиат.

Боец Семенов.

- То-то я и смотрю, что он чудик какой-то. Получается, наши внуки такими клоунами бегать будут? - спросил Семенов, просто ради того, чтобы что-то сказать, больно уж тишина тягостная была. Уланов на глазах умирал, последняя вспышка жизни, когда у взводного появилась видно надежда, что этот никудышник чем-то сможет помочь, погасла. И поэтому на душе у бойца было паршиво.

- Значит так, Семенов - начал взводный, собравшись с силами - этого балбеса надо доставить к нашим. Чтобы все, что можно узнали. Мне сейчас - никак. А он, может, что полезное сообщит. Считаю, что он и впрямь оттуда. Из будущего. Потому хоть что-то нужное может и скажет. Только спрашивать надо долго и умно, мне не... Не смогу... Это на тебе. Ты отвечаешь.

Уланов перевел дух и продолжил:

- Сапоги и часы у меня возьмете, не возражай, спорить не о чем... Приказ. Если что - на хлеб поменять... И этого переоденьте... Все, прощайте...

И совершенно выдохшийся взводный закрыл глаза.

Семенов продолжал сидеть. Не то, чтобы надеялся на что, надеяться было не на что. Просто сидел. Видно было, что недолго уже ждать. Раненый стал еще меньше, как-то стал плоским, совсем маленьким, дыхание из частого и неглубокого стало каким- то странным, редкие вдохи, вроде как глубокие, но какие-то неправильные, судорожные.

- Может еще и полегчает? - безнадежно понадеялся Семенов, внутренне понимая, что нет, это все. Конец взводному. И продолжал сидеть.

Момент, когда взводный о т о ш е л, Семенов не засек. Просто отвлекся - у раненого слезинка поползла из закрытого глаза, пока боец за ней наблюдал - взводный перестал дышать, тихо, незаметно. Не вздохнул в очередной раз. Только нос еще больше заострился. Семенов посидел еще немного, собрался с мыслями, тяжело встал, подтянул шинель, которой был накрыт взводный, на мертвое лицо. Подошел к сидевшим неподалеку.

- Умер? - утвердительно как-то спросил Петров. На этот раз серьезно спросил, без шуточек своих дурацких и слово сказал человеческое - не коньки отбросил, или там дуба нарезал, или окачурился как он говаривал раньше про других покойных.

- Умер - просто ответил Семенов.

- А тебе чего сказал? - уточнил Петров.

- Часы велел взять и сапоги. На хлеб поменять, если что.

- Понятно... А с этим как? - кивнул Петров на очумевшего Лёху.

- Нашим велено доставить в целости и сохранности. И переодеть, чтоб внимания не привлекал.

- Легко сказать. И наши тут рядом и промтовары на каждом шагу - проворчал Петров.

- Ладно тебе. Что-нибудь придумаем. Сначала Уланова похоронить надо.

Петров кивнул. Его лопатка саперная осталась рядом с вещмешком у стрелковой ячейки, но Семенов свою уволок, да и Жанаева сохранился миномет-лопата, так что выкопать могилу для командира было просто. Сменяясь, вырыли в рыхлой лесной почве соразмерную с маленьким лейтенантом могилу, аккуратную, уважительную. Постояли, помолчали. Потом Семенов деловито снял с уже холодной руки тикающие часы - тяжелые, увесистые, с откидной решеткой вместо стекла, чтоб в темноте можно было наощупь, потрогав стрелки, понять сколько времени. Стянул хромовые сапоги, такие маленькие, что впору было женщине носить. Еще осталось от командира в наследство фуражка, ранец с личными вещами и кожаная планшетка. Да еще приказ этого чудика пасти и охранять. Пока не подвернется грамотный человек, который, может, что полезное и узнает. Сам Семенов сильно сомневался в этом, больно уж видок у клоуна был нелепый. Артист, наверное.