Страница 6 из 17
Это все было написано позднее, но очевидно, что и былые владельцы зачарованного парка (и Клоссы, и Монсальты, и прочие), что покоятся нынче под роскошными плитами в здешней церкви Сент-Этьен, украшенной их гербами, тоже искали радости и утешения в прозрачности родников, ручьев и каналов, питавших эту зеркальную галерею вод, задуманную великим Ле Нотром. Это непременно приходит на ум тому, кто не спеша бредет под сенью двухсотлетних платанов по главной аллее, окаймленной каналами, кто замирает над мерцающими водоемами Подковы, Венка, Большого Зеркала, над старинными рвами, заполненными водой речки Эколь… Вода, не иссякая, льется в водоемы из распахнутой каменной пасти дельфинов, и вечно счастливая каменная купальщица (Клод Пуарье изваял ее такой еще в начале XVIII века) выходит на берег канала, возвещая неугасающую радость жизни…
Купив это имение в 1550 году, управляющий финансами короля Генриха II Козма Клосс пригласил для перестройки стоявшего здесь средневекового замка архитектора Жиля ле Бретона (того самого, что строил замок Клосса во Флёри-ан-Бьер и работал над постройкой королевского замка Фонтенбло). И все же по-настоящему за перестройку замка Куранс взялись уже при новом его владельце, президенте королевской Счетной палаты Клоде Галларе. Вот тогда замок и обрел все черты того архитектурного стиля, который связывают с именем короля Людовика XVIII…
Так и слышу раздраженный голос родного экскурсанта:
– Людовики IX, XI, XII, XIII, XIV, XV… Сколько у вас тут их было? И чем они отличались? Именами немытых, надушенных фавориток с блохоловками и вошебойками в высоких прическах?
Отвечаю смиренно:
– Вот этим и отличались – замками. Стиль Людовика XIII – кирпичные поверхности (кирпич-то дорог!) вперемежку с цепочками из белого камня, павильоны на флангах, ров подступает к стенам, крыши пока еще крутые, из черно-аспидного или синеватого шифера – очень оживляют пейзаж под блеклым небом Французского Острова, высокие дымоходы… Ну а при Людовике XIV уже совсем по-другому строили. К сожалению, после семьи Галлар удача покинула Куранс. Да и в стране, сами знаете, что было – Великая Революция…
К началу революции имение Куранс перешло к семье Николэ. А с началом революции всем Николэ отрезали головы при помощи хитроумного устройства доктора Гильотена. Не убили только младшего из сыновей Николэ, по причине его малолетства. Однако он достаточно был испуган, чтобы бежать в Швейцарию и больше никогда не возвращаться в родной Куранс. Может, вечерней порой, когда красное небо отражалось в мирном зеркале здешних вод, чудилось ему, что пруды заполняются кровью…
Бесхозное имение ветшало, и одно из барбизонских писем (автор его – Жак Ле Кёр, тезка прославленного финансиста XV века) свидетельствует:
«Мы отправились все вместе, Ренуар, Сислей и я, в Куранс и обнаружили, что красивый этот замок маркиза Николэ, окруженный водой, заброшен и запущен и начинает крошиться, точно кусок сахара, оставленный в сыром месте».
Только в 1870 году замок был восстановлен новым его владельцем – бароном де Абером. Это он приказал соорудить у входа лестницу в виде подковы, точь-в-точь такую, как в замке Фонтенбло. Восстановленный замок Куранс получил высокую оценку самых разных воителей. Во время Второй мировой войны немцы разместили в нем свой штаб, потом американцы, освободившие Францию от немцев (о чем их никто не просил), устроили в замке военную тюрьму, а с 1947 года замок целых семь лет был резиденцией маршала Монтгомери. Теперь замок бывает по уикендам открыт для посетителей, и всякий, кто не поленится добраться до Куранса, сможет оценить и роскошь сохранившегося мраморного вестибюля (камин украшен мраморным медальоном с профилем Людовика XIV, а вдоль стен стоят старинные кресла), и бильярдную залу, и портрет Анны Галлар, и восстановленную столовую (через пол которой в годы запустения проросло дерево), и библиотеку барона де Абера, и монументальный камин конца XVI века, и XVII века часовню с резьбой по дереву и Богородицей XIV века в алтаре (ее нашли в руинах часовни тамплиеров в лесу Фонтенбло), и еще многое другое…
ЖУРЧАНИЕ, ПЛЕСК И ЛЕПЕТ ВОД В САМОМ НАЗВАНИИ ЗАМКА – КУРАНС (ТЕЧЕНИЕ, ИСТОЧНИК, РУЧЕЙ)
Одним словом, они уцелели – хранимый Господом зачарованный замок Куранс и его парк, одно из чудес Франции.
В нескольких километрах южнее Куранса, в живописной местности, среди леса, близ горных вершин, на берегу речки Эколь лежит еще одна удивительная деревушка Французского Острова, овеянная легендами, сохранившая не только свидетельства незапамятной, казалось бы, старины, но и древние, чуть не тысячелетние традиции. Это хорошо знакомый художникам, поэтам и странникам Мийи-ла-Форе (Milly-la-Forêt).
Находки археологов свидетельствуют о том, что люди облюбовали для поселения эту окраину леса уже много тысячелетий тому назад. Доисторические люди оставили здесь любопытным потомкам свои гроты и пещеры с остывшими очагами. Старинные хроники утверждают, что древними поселенцами этих мест были галлы, и даже называют имя здешнего галльского короля – Дриюс или что-то в этом роде. Потом сюда, как известно, вторглись римляне. Здешние окрестности связывают и с именем короля Дагобера, а также с именем Фюльбера, сын которого, рожденный здесь, в Мийи, в 630 году, стал епископом Санса, прожил долгую жизнь и скончался 90 лет от роду в аббатстве Фонтенель близ Руана, а после смерти был канонизирован под именем Вюльфрана. Стало быть, святой Вюльфран – здешний уроженец. Известно, что в XII веке существовала здесь лечебница Сен-Блеза для прокаженных, то есть лепрозорий. И еще: после разорительной Столетней войны благодетелем деревни стал знаменитый адмирал Малле де Гравиль. Это он построил в 1479 году на деревенской площади (той самой, где стоял некогда дом святого Вюльфрана) огромный крытый рынок, который и ныне там, – великолепное строение из стволов каштана. Ради одного только этого рынка (где по рыночным дням полно торговцев, всякого товара и покупателей) стоит проехаться в Мийи-ла-Форе, а там ведь есть еще и старинные погреба, и надгробные камни, и готический храм, восстановленный все тем же благодетелем-адмиралом в 1475 году. Полагают, что нынешний портал церкви перенесен из более старого (XII века) здешнего храма. В интерьере церкви осталось немало следов XV века. Утверждают также, что в лике Мадонны с младенцем скульптор XV века воспроизвел черты адмиральской супруги Анны де Гравиль. Сохранились в храме резные деревянные статуи XV века и алтарь эпохи Людовика XIV.
Старый замок Мийи, восстановленный в XV веке все тем же адмиралом, подвергся в XVII веке значительным переделкам, и лишь башни у входа сохраняют еще черты былого облика.
Если выйти из Мийи-ла-Форе по дороге, ведущей к Шапель-ла-Рену, то вскоре откроется путнику среди цветов, целебных трав и кустарников часовня Святого Блеза XII века, последнее, что уцелело от былого лепрозория. В саду, окружающем часовню, растут мята, белладонна, валерьяна, волчий корень и прочие травы, которыми, вероятно, и лечили прокаженных. Целебные травы на протяжении тысячелетия разводили и собирали в этих местах, да и сейчас продолжают еще собирать. Нынче изображениями этих трав покрыты стены старинной часовни Сен-Блез. Роспись эта сделана была в 1959 году известным французским поэтом, драматургом, художником и кинематографистом Жаном Кокто. Последние четыре года своей бурной и грешной жизни этот знаменитый французский «модернист», провокатор и наркоман провел в Мийи-ла-Форе. Это была истинная «осень патриарха». Позади остались малогероичные годы оккупации, номера вильфраншского отеля «Welcome», пропахшие опийным дымом, виллы Лазурного Берега и сменявшие друг друга незрелые юноши, которых Кокто приобщал к литературе, искусству, однополой любви и курению опиума.
А здесь, на старости лет, Кокто расписывал католические часовни, был «почетным гражданином» Мийи-ла-Форе, владел здесь домом, похожим на замок. В этом, впрочем, тоже не было ничего нового. Кокто уже и раньше расписывал часовни и залы бракосочетаний (пророчески предвидя, что скоро туда придут сочетаться браком однополые пары) на Лазурном Берегу, был по этому поводу избран «почетным гражданином» Ментоны, а в самый разгар опийного шабаша в Вильфранше готовил для печати богословский трактат-исповедь. В последние годы жизни он, вероятно, более, чем когда-либо, верил в то, что Господь прощает грехи семижды семь раз… Легенда гласит, что последние его слова были: «Я остаюсь с вами!»