Пари с дьяволом

В зале было не так много дам, как обычно бывает в европейских театрах, к тому же ни одна из них не была модно одета, не говоря уже о таких драгоценностях, как у Дарси.

Эйден улыбнулся, вспомнив, как по театру пронесся шепот, когда он вел Дарси к их ложе. Некоторые дамы украдкой смотрели на них, прикрываясь биноклями или лорнетами, но многие, не смущаясь, в открытую глазели на Дарси. Причем публика не сочла даже нужным повернуться к сцене, когда занавес поднялся и опера началась. Террел поздравил себя с тем, как удачно ему удалось ввести Дарси в высшие бостонские круги. Как он и предполагал, мужчины были в восторге от появления новой красавицы, внимание которой они непременно постараются завоевать в ближайшее время. Женщины были весьма недовольны появлением новой соперницы, внедрившейся в их ряды.

В конце первого акта дамы повставали со своих мест и устремились в вестибюль. Эйден узнал нескольких джентльменов, с которыми он встречался в мужских клубах, но никак не отреагировал на их молчаливые приглашения вывести Дарси на прогулку в вестибюль во время антракта. Одно дело показывать всем Дарси и позволять на расстоянии восхищаться ею, а другое – пустить ее к этим людям, которые смогут дотрагиваться до нее и будут пытаться увести ее от него. Чем сильнее будет их желание познакомиться с Дарси, тем скорее они пригласят их в свой круг. Приглашения так и посыплются в их руки, при этом все будут опасаться, как бы им не отказали.

Негромкие аплодисменты вернули Эйдена к реальности. Занавес с непривычным грохотом упал на сцену. Вздохнув, Дарси улыбнулась и повернулась к своему спутнику.

– Ну и как вам эта опера, мисс О'Киф?

– Никогда не слышала такого странного итальянского акцента, – проговорила девушка. – Но сюжет замечательный.

– Тебе бы понравилось еще больше, если бы артисты умели петь, – сухо заметил он.

– Это как раз не так важно. – Дарси помотала головой. – Мне приятно просто быть здесь. Я говорила тебе, что никогда в жизни не бывала в настоящем театре?

Нет, этого она не говорила. Впрочем, в подобном признании и не было необходимости. Он видел, каким восторженным огнем горели ее глаза, когда они вошли в вестибюль. И этот восторг до сих пор не оставил ее. Это напомнило Тсррелу, как она относилась к занятиям любовью. Вынув из кармана часы, Эйден посмотрел на них и даже застонал от досады: им предстояло выдержать в театре еще два акта.

– Ты плохо себя чувствуешь, Эйден?

– Я в нетерпении, – признался он, убирая часы. Взяв руку Дарси, он поднес ее к своим губам. – Я бы хотел, чтобы ты восторгалась кое-чем другим и при иных обстоятельствах.

– Когда мы будем наедине, – добавила девушка, нежно поглаживая его губы своими пальчиками.

Террел заерзал на месте: брюки внезапно стали жать ему.

– Уходить до конца третьего акта нехорошо – это сочтут проявлением дурного тона, – промолвил он. – Но могу ли я попросить тебя потихоньку выскользнуть со мной отсюда в начале четвертого, последнего, акта?

– Это не вызовет скандала?

– Да вся публика глаз с нас не сводит с того мгновения, как мы появились в театре. – Окинув взглядом ложи, находящиеся напротив них, он усмехнулся. – Даже пожилые матроны глазеют на нас и сплетничают.

Приложив к глазам бинокль, Дарси встретилась глазами с одной пожилой дамой, которая смотрела прямо на нее. Дарси опустила бинокль на колени и, чуть приподняв брови, удивленно промолвила:

– Кажется, вон та особа напротив – моя бабушка.

У Эйдена едва хватило выдержки не повернуться тут же в ту сторону, куда указывала Дарси.

– Думаешь, она узнала тебя? – спросил он.

– Если и так, то она считает, что это всего лишь неумелая судомойка каким-то непостижимым образом взметнулась на самый верх Олимпа.

– Если тебе неловко оставаться здесь, то мы можем плюнуть на этикет и уйти немедленно, – с надеждой в голосе произнес Эйден.

Тут звонок известил зрителей о начале третьего акта. Толпа, прогуливающаяся в вестибюле, медленно поползла к зрительному залу. Улыбнувшись, Дарси сжала его руку.

– Ее мнение меня вообще не интересует. Мы с тобой пришли сюда для того, чтобы вызвать к себе интерес, и если ее голос присоединится к общему хору сплетников, можно считать, что мы достигли своей цели. И уйду я отсюда только тогда, когда решу, что опера мне неинтересна, а не потому, что мне докучают сплетни любопытных.

– Ты уверена, Дарси?

Приподнявшись и наклонившись к нему, она лениво поцеловала его прямо на глазах у всех зрителей.

– Совершенно уверена, – прошептала она, опускаясь на свое место.

Эйден тяжело вздохнул, но тут, словно по мановению волшебной палочки, занавес медленно пополз вверх. Он почти не слышал ни пения, ни музыки, потому что в ушах у него шумело. Господи, Дарси не переставала удивлять его! Никогда. Она так сильно возбуждала его, что при ней все его благоразумие, все его хорошие манеры куда-то улетучивались.

Закинув ногу на ногу, Эйден сел таким образом, чтобы носком ботинка попасть под подол ее юбки. Дарси взволнованно вздохнула, причем вовсе не действие, разыгрывающееся на сцене, заставило ее волноваться. Эйден улыбнулся и продолжил свои игривые атаки на нее. Ко второй половине акта он решил, что можно действовать и посмелее. Положив локоть на спинку ее кресла, он стал осторожно водить пальцем по ее голой спине и плечам. Едва не вскрикнув, девушка опустила руку ему на бедро.

Террел стал украдкой осматривать людей, сидевших вокруг них и внизу, в партере. Одного человека Эйден узнал – его взгляд был устремлен прямо на них с Дарси. Джон Джемисон, вспомнил Террел. Кивнув ему, он с удовлетворением подумал, что они с Дарси достигли своей цели – их заметили, о них говорили.

Наклонившись к Дарси, будто для того, чтобы сделать какое-то замечание об опере, Эйден прошептал прямо ей на ухо:

– Как только занавес начнет опускаться, мы уйдем. Она понимающе кивнула, а потом подвинулась к нему и, касаясь губами его уха, тихо промолвила:

– Я заставлю вас заплатить за ту пытку, что вы мне тут устроили, Эйден Террел. – Кончик ее языка скользнул по его уху.

Кровь Эйдена мгновенно закипела, но он испугался того, что все видят, чем занята Дарси, однако тут же понял, что ее прикрывает его собственная голова.

– Сделаешь это еще раз – и я овладею тобой прямо здесь, – заявил он.

– Я бы предпочла дождаться, пока мы окажемся в карете, но если ты хочешь... – Она взяла мочку его уха в рот.

Подавив стон удовольствия, он отодвинулся подальше от нее. Эйден схватил руку Дарси, лежавшую у него на бедре, и крепко сжал ее в опасении, что окончательно потеряет над собой власть. В оцепенении смотрел он на сцену, от всей души желая, чтобы кто-нибудь из артистов немедленно умер или чтобы занавес неожиданно рухнул на сцену, – не важно что, лишь бы у них появился повод поскорее уйти отсюда. Время едва ползло. Дарси молча сидела рядом, но даже ее дразнящая сдержанность сводила его с ума.

Едва занавес начал опускаться, Террел поспешно вскочил с места, снял с крюка у входа в ложу накидку Дарси, а потом повел свою спутницу к лестнице.

Несмотря на спешку, они не были первыми, кто пожелал уйти из театра до конца спектакля. Не успели они дойти и до середины лестничного пролета, как внизу Эйден увидел Джона Джемисона и еще трех клубных знакомых, которые явно обсуждали, что лучше: подойти прямо сейчас или дождаться, пока они сойдут вниз? Эйден напрягся: ему был неприятен их неприкрытый интерес к Дарси.

– Террел, – начал Джон, – да вы, я вижу, утаили от нас кое-что.

– В самом деле? – медленно спросил Эйден. – Каким же образом?

– Вы ни словом не обмолвились о вашей очаровательной компаньонке. Уверяю вас, я бы не забыл описания такой красавицы.

– Прошу прощения за мою оплошность, – извинился Террел. – Мне и в голову не пришло, что вам будет интересно, – солгал он не моргнув глазом. – Мисс Дарси О'Киф, позвольте представить вам мистера Джона Джемисона, мистера Майкла Смита, мистера Джорджа Роджерса и мистера Вильяма Брауна.