Пари с дьяволом

Эйден задумчиво посмотрел на него:

– А я бы предпочел, чтобы у нас были те отношения, которые связывали нас, когда мы были еще мальчишками.

Чендлер печально улыбнулся:

– Мы больше не мальчишки, сэр, и меня теперь не надо защищать от хулиганов.

– Может, ты все-таки присядешь, Натан?

– Ну что ж, если так... – Чендлер опустился рядом с Эйденом на ступеньку. – Вот что, – добавил он, – я уже давно не видел тебя таким и считал, что эта часть твоей натуры утеряна навсегда.

– Честно говоря, я сильно изменился за последние дни, – кивнул Эйден.

– Думаю, за это надо благодарить мисс О'Киф?

– Возможно, – бросил Террел, внимательно изучая носок своего сапога. – Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, Натан.

– Полагаю, что ты то же самое можешь сказать обо всех людях на свете, Эйден. Но может, к мисс О'Киф ты испытываешь какие-то особые чувства? Не имеющие отношения к признанию ее некоторой эксцентричности?

Господи, сколъко же лет прошло с тех пор, как Натан называл его по имени?! Это было здорово. Эйден широко улыбнулся:

– Разумеется, у меня есть чувства к Дарси, но мне казалось, что я должен быть сдержанным по отношению к ней. Жизнь у Дарси и так несладкая.

– Потрясающе, Эйден! – вскричал Натан. – Уж и не помню, когда ты думал о душе женщины. Будь осторожен, а то как бы тебе не запутаться в этой истории.

Усмехнувшись, Эйден провел пятерней по волосам.

– Черт возьми, Натан! – воскликнул он. – А я-то надеялся, что ты вскочишь и поблагодаришь меня за то, что я был честен с тобой. Представь себе, я даже предполагал, что ты, возможно, постараешься убедить меня в необходимости как-то упорядочить свою жизнь.

– Ты хочешь получить ответ друга детства или слуги?

– Продолжай! – ободрил Чендлера Террел. Глубоко вздохнув, Натан промолвил:

– При нормальных обстоятельствах я бы приветствовал твою сдержанность по отношению к мисс О'Киф. Но, как мне кажется, ты испытываешь к ней не только физическое влечение, и ты решил продемонстрировать благородство, для того чтобы скрыть свое истинное чувство к ней.

– Ясное дело!

– Разочарованный человек часто не понимает, что именно вызвало его разочарование. Чем больше ты будешь говорить себе, что не хочешь уложить Дарси в постель, тем труднее будет убедить себя в том, что она интересует тебя в другом отношении.

Закинув голову вверх, Эйден посмотрел на звезды.

– Мне вовсе не трудно признаться в том, что я нахожу Дарси интересной личностью. Она – талантливая художница, и у нее острый ум. И ты даже не представляешь себе, сколько раз мне говорили, что Дарси – лучшая карманная воровка в Чарлстауне.

– А мне так нравится смех Мейзи!.. Когда она смотрит на меня, мне начинает казаться, что я даже выше становлюсь, представляешь? А уж когда она вкладывает свои пальчики в мою руку, у меня появляется ощущение того, что я завоевал весь мир.

Эйден с удивлением посмотрел на своего камердинера:

– Господи, Натан! Да ты рассуждаешь, как влюбленный щенок!

– Вообще-то я в жизни себя лучше не чувствовал. А у тебя какие ощущения?

– Я устал, – сухо ответил Террел, – но думаю, что сумею выжить.

– Может, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь, Эйден?

Настроение Террела мгновенно переменилось.

– Мое существование и жизнью-то назвать нельзя, пока Джулс жив! – с горечью произнес он. – Вот когда я покончу с ним, то и в душе своей смогу покопаться, а до тех пор это будет пустой тратой времени.

– Уж ты меня извини, Эйден, но я не могу сказать, что твое существование было исполнено глубокого смысла до того, как Джулс убил твоего отца. И никогда не было. Прикрываясь Джулсом, ты просто избегаешь правды, словно не желаешь проглотить горькую пилюлю.

Натан всегда умел зрить в корень, однако Эйдену никогда не нравилось находиться под прицелом его проницательности.

– Пожалуй, тебе лучше опять превратиться в моего слугу, – проворчал он.

– Я могу еще кое-что сказать про мисс О'Киф.

– Оставь это на следующий раз.

– Очень хорошо, сэр. – Натан начал приподниматься со ступенек.

При мысли о том, что, встав на позицию хозяина, он потеряет старого друга, Эйден встревожился. Он схватил Натана за рукав и усадил назад на ступени.

– Нет, не уходи. Подумав, я вынужден сказать, что мне бы не хотелось еще раз вести об этом разговор, так что уж давай покончим с ним сейчас.

– Я хотел бы преподнести тебе все это как-нибудь более утонченно, но поскольку твоему терпению, кажется, приходит конец, я скажу прямо, только умоляю тебя не разбить мне при этом нос. Если мисс О'Киф захочет стать твоей любовницей, Эйден, то я бы предложил тебе забыть о твоем наигранном благородстве. Думаю, с Дарси у тебя есть неплохой шанс узнать, что же такое на самом деле настоящая любовь.

Террел рассмеялся.

– Боже мой, Натан! – воскликнул он. – Можно подумать, я узнаю любовь, если она треснет меня по заду.

– Думаю, именно так.

– И что же, я должен с умилением наблюдать за тем, как последствия моей нерешительности действуют на Дарси? – Эйден усмехнулся. – Довольно эгоистичный подход, тебе не кажется?

– Знаешь, Эйден, временами мне кажется, что ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Дарси совсем не похожа на Вильгельмину, ее не будут волновать последствия.

У Эйдена засосало под ложечкой, кровь его забурлила – это всегда происходило с ним, когда он вспоминал последнюю ночь с Вильгельминой.

– Дарси и не подумает что-то доказывать, – с горечью произнес он. – Скорее в аду похолодает, чем я дам еще одной женщине такой же шанс, какой давал Вилли.

– Надо ли понимать, что свой опыт с Вильгельминой ты собираешься перенести на всех женщин?

– Нет, я не пойду больше по этой тропе. Взглянув на Эйдена, Натан встал.

– Кажется, мисс Мейзи уже исполнила свой долг и готова отправиться домой. С вашего позволения, сэр, я пойду.

– Разумеется, – бросил Эйден, махнув рукой и заставив себя улыбнуться. – И не забудь пригнуться, когда будешь проходить под дверями.

Любовь? Эйден фыркнул. Он понятия не имел о том, что это такое, и уж, черт возьми, ему было совсем ни к чему забивать голову поэтическими бреднями. Насколько он знал, самая большая страсть – это не более чем обычная сказка. Опыт подсказывал ему, что любовь была не чем иным, как сделкой между двумя людьми, в которой роль мужчины сводилась к обольщению, а женщины – сначала к сопротивлению, а потом к сдаче завоеванных позиций, причем оба в идеальном, с его точки зрения, случае не должны были требовать чего-то друг от друга, как только выбирались из постели.

А Натан полагает, что Дарси О'Киф может показать ему, что такое настоящая любовь! Господи, да если только Натан верит в это, то он еще более неискушен в плотских делах, чем сама Дарси, которая никого и ничему не в состоянии научить, потому что она совершенно неопытна. Более того, она и не желает, чтобы горизонты ее познаний хоть немного расширились.

Эйден почувствовал некоторую неловкость. Дарси была хорошей ученицей, когда он давал ей возможность ощутить какие-то новые чувства. Она начинала сопротивляться лишь тогда, когда он слишком сильно и настойчиво давил на нее, а это случалось, когда он забывал о ее чувствах и думал лишь о собственных.

Ее чувства... Стиснув зубы, Террел заставил себя отогнать печальные воспоминания. С Вильгельминой он получил хороший урок. Он вышел из этих дверей, поклявшись себе, что никогда больше не подойдет к ним и не будет чувствовать к женщине ничего, кроме страсти. Лишь такой подход можно было считать разумным. Женщины в лучшем случае непостоянны, в худшем – эгоистичны и самонадеянны. Если дело все-таки кончится тем, что он уложит Дарси к себе в постель, то нипочем не потеряет над собой контроль.

Через минутутдругую Дарси вышла из магазина одежды. Нет, вынужден был признаться себе Эйден, она совсем не такая, как Вильгельмина. Во всяком случае, та часть Дарси, которая была ему знакома, очень отличалась от нее. Но осторожный внутренний голос подсказывал ему, что не стоит слишком углубляться в изучение ее сути. А если это произойдет, дело может кончиться лишь горьким разочарованием.