Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 69 из 82

— Зачем к директору ходил? — поинтересовался Пешков. — Доктора круглую сумму заломили?

— Нет, не то, чтобы совсем круглую… Там хирург попался очень приличный. Видит, что мы не из воротил, за восстановление ноги попросил двадцать пять тысяч. Не для себя — арматура импортная столько стоит. Кости-то размолоты все. А стальные крепления, чтобы срасталось все хорошо, почти на тысячу долларов затягивают. Ну, может, и не двадцать пять тысяч арматура стоит, но почти столько… Должен же доктор что-то за труд получить?

— Должен, должен. Без этого они пальцем не шевельнут, — согласился Пешков. — И что директор? Дал деньги?

— Где там, — горько усмехнулся бригадир. — И слушать меня не стал. В ближайшие две недели денег на шахте нет и не предвидится. А за две недели у Прохоровича гангрена начнется, ногу ампутируют.

— Сволочи, — без всякого энтузиазма заметил Миша Клецкин. — Когда надо человеку, и то денег не дадут. Прохоровичу шахта, наверное, больше двадцати пяти тонн должна?

— Да, пожалуй, — согласился бригадир. С марта месяца сколько прошло? Весна вся, лето… Сейчас — сентябрь. Даже по пять тысяч в месяц брать — заработал дед себе на операцию, на здоровую ногу. Но директор не дает. Им надо главного инженера в Австралию послать, на стажировку.

— Сволочи! — закричал вдруг в голос Пешков, мало заботясь, что его кто-то услышит. — Пусть объединение деньги выделит!

— Так объединение деньги и выделяет. Главному, — пояснил бригадир. — У него уже и загранпаспорт оформлен, и билеты куплены. На шахте денег нет. Для поездки они целевой кредит в банке взяли. И пока по нему не расплатимся, банк больше денег не даст. А в Австралию надо обязательно съездить. Чтобы главный наш на кенгурей посмотрел.

Бригадир смачно сплюнул на только что вымытый кафельный пол АБК [10] шахты, чего никогда прежде себе не позволял.

— Кенгуров, — зачем-то поправил бригадира Клецкин.

— Сам знаю, что кенгуров! — рявкнул бригадир. — И прочих лемуров! В общем, считайте, если денег не будет — инвалид Прохорович.

— Давайте, может, скинемся? — предложил молчаливый Егоров. — Каждый рублей по пятьсот… Хотя у меня пятисот рублей нет. В буфете что возьму в счет зарплаты, тем семью и кормлю.

— У кого здесь деньги есть? — фыркнул бригадир. — Ну, я пару тысяч могу дать. Пенсию вовремя получаю. Да только Прохоровича это не спасет. А директор прямо говорит — и не просите. Из-за Прохоровича показатели упали. Он — нарушитель техники безопасности и трудовой дисциплины…

— Как это, не просите? — вмешался, наконец, и я. — Давайте сидячую забастовку у дверей директорского кабинета устроим! У него в сейфе тысяч пятьдесят лежит! Вон, машины двух барыг на стоянке стоят. Не с пустыми же руками они приехали? За углем, понятное дело!

Бригадир фыркнул.

— Ты, Никита, пойми — директор нам свои деньги давать не будет. Не нужны мы ему. И по закону он прав. Доктор тоже по закону обязан все бесплатно сделать. Да только по закону Прохорович без ноги останется… Наложит доктор гипс, и все, а гипс тут не поможет. Жизнь сегодня такая! Проклятая жизнь!

— Давайте, и правда, сядем! — поддержал меня Пешков. — Пусть хоть половину директор даст. Какие-то сбережения у Прохоровича должны быть…

— Сын у него без работы и дочь учительница, внуков трое, — вздохнул бригадир. — Вряд ли сбережения есть. Просить — просите, если надеетесь на что-то… И я с вами посижу…

Гурьбой повалили к директорскому кабинету. Испуганная секретарша выскочила нам навстречу.

— Что случилось? Зачем все идете? Куда?

— К директору, — буркнул Пешков.

— Прием в понедельник. После обеда. Записывайтесь.

— Нам срочно, — заявил я.

— У директора посетители. Потом — совещание.

— А мы сядем, и никуда не уйдем, — подал голос Клецкин откуда-то из-за спин товарищей.

— Как это вы сядете? Как это вы сядете? — задыхаясь от возмущения, запричитала секретарша. — Вы не можете сесть! Я милицию вызову!

— Мы порядок не нарушаем, — заявил помрачневший Пешкин.

— Вы ко мне пристаете! Пьяные! — заорала секретарша. — К директору нельзя! Поняли?! Мужичье!

— Да, мы мужики, — тихо согласился кто-то сзади. — Не то, что наш директор.

— Я вызываю охрану! — еще раз взвизгнула секретарша. — По-хорошему идите! На прием записывайтесь!

— Пойдемте, ребята, так мы ничего не выстоим, — предложил Петрович.

— Не здесь сядем — на выходе, — предложил Пешков. — Чтобы эта овца не верещала. Как директор домой поедет, поговорим с ним.

Пошли к выходу, хотя уже было ясно, что толку не будет. Если делаешь, делай до конца. Остановился, не выполнил то, что планировал — уже проиграл.

Часа полтора сидели. Кто-то курил, кто-то оглядывался по сторонам. Курить многие сейчас бросили — дорого.

Подъехал милицейский «газик» с мигалкой. Оттуда лениво вышли три милиционера. Связываться с нами они не хотели. Помнили прежние забастовки, когда ощетинившаяся толпа работяг могла порвать любого, кто скажет хоть слово против. Но все равно чувствовали себя хозяевами положения.

— Расходитесь, мужики, — предложил молодой лейтенант. — Чего вы тут собрались?

— А что, нельзя, что ли? — спросил Пешков.

— Пока порядок не нарушаете — можно. Будете нарушать — заберем. ОМОН вызовем — и в обезьянник. Директор ваш попросил разъяснительную работу провести…

Молодой лейтенант зря произнес последнюю фразу. Слишком многое она нам сказала. Выходит, знает Кандыбин о том, что мы здесь сидим. Знает, и боится из кабинета выйти… Бригада возмущенно загудела.

— Эй, что вы, что вы? — испугался лейтенант. — Давайте по-хорошему, мужики! Вы никого не трогаете, вас никто не трогает… Идите по домам. Не доводите до греха! Уволят вас еще…

— Кто на наше место пойдет? — спросил Анатолий Федорович, пожилой шахтер, почти того же возраста, что и Прохорович. — Ты, что ли? Нас он выгонит, других в шахту не загонит…

— Ну, у нас тоже работа не сахар, — отозвался немолодой сержант.

— Что ж ты тогда в шахту не идешь? — спросил Пешков. — У нас в бригаде места есть. И платят больше, чем у вас. Правда, левых доходов нет. Разве что в карманах угля вынесешь. Да и то, директорские холуи ловят…

Сержант нахмурился, но смолчал.

— Расходитесь, ребята, — подытожил лейтенант. — Ничего вы здесь не выстоите…

И тут на пороге появился директор. Не знаю, как получилось, но я оказался к нему ближе всего. И подошел почти первый. Меня опередила только какая-то разряженная, вся увешанная золотом дамочка, которая резко обошла нашу группу и пробилась к директору раньше всех.

— У нас важный вопрос, женщина, — сказал я, подумав почему-то, что она тоже просительница. — Не лезьте к директору первой, мы здесь уже три часа стоим!

— Да ты что, не узнал меня? — спросила дамочка.

— Не узнал, — ответил я. — А что? Должен?

— Я жена твоего директора! И нам домой пора. Посторонитесь.

— Ишь ты, царица Тамара, — фыркнул Пешков.

— Я бы попросил! — сразу окрысился в его сторону Кандыбин. — Мне с вами разговаривать не о чем! С Виктором Анатольевичем мы уже все решили!

— Нет, стой! — приказал я и схватил директора за рукав. — Ничего вы не решили!

Такая злость во мне вскипела на него — словами не передать. Да за кого он нас принимает? Зажравшийся негодяй, вор! Такие, как он, поставили простых шахтеров на колени. Сосут соки из страны, продают все, что можно. Набивают карманы, когда люди голодают.

— Ты что себе позволяешь, хам? — закричала женушка директора.

И огрела меня зонтиком по голове. Не больно, но обидно. Не знаю уж, зачем ей в такую погоду был зонтик. Дорогой, японский, цветастый… Дождь, вроде бы, не собирался.

Конечно, поднять руку на женщину я не мог. Но позволять лупить меня зонтиком по голове, да еще и обзывать хамом — тоже. Я всего лишь перехватил зонтик, когда она собиралась стукнуть меня еще раз, и отшвырнул его в сторону.

Ребята испуганно притихли. А жена директора заверещала:

— Милиция! Помогите! На мужа бандиты напали! Меня избивают!