Лодка за краем мира

– Нет, они рыбаки…

– Вы меня запутали, я…плохо понимаю.

– Слова человека не могут описать того, что не может быть. Мы видим клетку, но не видим хозяина, – голос в голове замер, – Вы пришли освободить рыбу.

– Мы…, – Макс сбился.

– Зачем рыбе свобода? Рыба свободна в океане, рыба не видит неба, рыба не знает про лодку и рыбака. Большая рыба – как Макс – может перевернуть лодку рыбака. Но потом приплывет другая лодка, и даже большая рыба не сможет перевернуть ее. Подумайте об этом, прежде чем идти туда, куда вас зовет ваше сердце.

– Тогда что нам делать?

– Это решать вашей совести. Я повторил то, что говорят древние камни.

– Вы сможете помочь нам?

– Голоса предков сказали мне, что вы спросите меня об этом. Я ждал…

– Как нам найти Адано в горах и как попасть к нему? Как оттолкнуть лодку, привязанную к этому миру?

– Я скажу вам, Макс. Ибо голоса живущих и тех, кто будет жить, просят сказать то, что не слышит обычный человек. Вы можете отвязать лодку тех, кто пришел с той стороны звезд, от этого мира. И течение унесет ее прочь. Это под силу вам. Для этого то, что у вас с собой, нужно принести в центр сада, где растут деревья корнями вверх. Там вы найдете то, что ищете. Женщина видела это, когда они брали ее за край мира. Она плохо помнит, ибо разум человеческий становится мутный, как талая вода, от увиденного за краем. Но она найдет дорогу. Путь к лодке вам покажет Озд. Он проведет вас до входа.

– Спасибо, – ответил Макс, судорожно перебирая, что еще он может спросить, – а что будет потом? Если мы сделаем это?

– Ветка жизни продолжит цветение, и вас ждет новая судьба, – спокойно ответил голос

– Что значит новая судьба?

– Я не могу знать всего, я знаю только, то что сказали духи. Не просите большего. Теперь вам пора уходить. Вы узнали все, что должны. Прощайте.

Макс хотел возразить, но мысли закружились, танцуя волшебным хороводом. Желания померкли, спутанные собственным танцем, и растворились в неге сонного удовольствия. Огонь мелькнул перед глазами, собираясь в угольки, и он окончательно уснул.

Его разбудил яркий солнечный зайчик, пробившийся сквозь отверстие дымохода. Было позднее утро, и солнце уже забралось высоко, с любопытством заглядывая внутрь шатра кочевников. Шаман, вчера сидевший перед ними во плоти, исчез как сон, растаяв в ночных сновидениях. Товарищи и девушка крепко спали. За стенами из шкур и снега кипела жизнь, становище кочевников, в ночи казавшееся нежилым, вдруг проснулось, загудело пчелиным роем. Погонщики, подсвистывая, перегоняли стадо оленей, те фыркали, стучали копытами, шуршали мохнатыми шкурами, натыкаясь друг на друга. Стадо бурлило полноводной рекой, огибая ярангу, пока под стеной не заскрипели, разрезая снег, нарты. Кто-то, шелестя унтами, подошел, отпахнул тяжелую шкуру и засунул голову в круглой шапке, огляделся.

– Лагерь уходит на юг, поднимайтесь. Вы спали два дня. Мороз ушел. Шаман велел Озду проводить вас к Тропе, ведущей за край мира, – сказал знакомый им кочевник.

– Ой, Озд. Ты меня разбудил. Ммм… – мне снились такие волшебные сны, – Эмма выгнулась, вытягивая руки перед собой.

– Ммм! а что снилось мне! – барон зацокал языком и потянул себя за оба уха, блаженно закатив глаза, – Какого я ел цыпленка…и вино! Нектар из света звезд!

– Да, сны были диковинные, – согласился капитан, – А где этот шаман? Или он нам тоже приснился?

– Шаман не снился, шаман дал каждому то, что хотел, – сказал Озд.

– Кажется, я единственный, с кем он говорил? – спросил Макс.

– А что он сказал Вам? Вы его слышали? – спросил Берроуз посерьезнев.

– Хм…по мне, так он вообще молчал. Или я что-то упустил? – барон почесал затылок.

– И я ничего не слышал. Мне приснилась охота на полярных медведей, – сказал егерь, растягивая челюсть в длинном зевке, – Я плыл один на яле и нашел льдину с десятком медведей. Они стали уходить, я пристал к льдине, и тогда на встречу вышел огромный медведь-вожак. И я пристрелил его одним выстрелом! Это было… такой охоты у меня еще никогда не было!

– Так что шаман сказал Вам, Макс? – уточнил капитан. Озд широко заулыбался, загибая отогнутые рукава меховой рубахи, в его глазах сверкнула хитринка понимания.

– Шаман сказал, что Озд проведет нас к двери, за которой прячутся живущие за краем мира, – перефразировал Макс.

– Озд проведет. Шаман сказал Озду провести к Великой Скале, стоящей на границе мира. Озд знает дорогу, Озд боится идти по Тропе. Много ходившие туда не вернулись. Но Озд пойдет и покажет, – распутывая сложные узелки слов, заговорил кочевник.

– Скажи, Озд, а ты сам ходил к этим воротам, ну к Великой Скале за краем, как ты говоришь? – с сомнением спросил капитан.

– Мой прадед ходил, Озд не ходил. Большая честь и великий страх идти по Тропе. Мало предков видело место силы. Озд горд, что шаман выбрал его идти, – он выпятил грудь.

– Ладно, раз он знает дорогу значит мы по ней пойдем, – сказал барон, – Надо собираться. Да, кстати, Озд, а куда делся шаман? Он же, демон, здесь сидел, а потом…Оп! – и исчез, как не было.

– Никто не знает, когда и где бывает шаман. Он приходит из ниоткуда и уходит в никуда. Озд не знает, куда ушел великий шаман. Озд вести вас, уже солнце горячо пора собак прячь. Долго спать, пора…

Их нарты за время стоянки отремонтировали, заменив лопнувшие стяжки и перевязав протертые ремни. Собаки выглядели вполне отдохнувшими и накормленными. Озд приволок четыре шитых мешка мороженной рыбы с отрубленными головами и обернутого в какие-то длинные листья мяса.

– Это припасы в дорогу. Там в горах нет ни зверя, нет ни рыбы. Холодно, только ветер и снег, – страшным голосом объявил он, – Много еды принес Озд, всем хватит.

– Еда хорошо! Шаман велел подарить вам шубы, – он, улыбаясь, скинул тряпицу, – Вот, Озд охотился соболь. Я хороший охотник, бить соболь в глаз с двух сотен шагов. Ой, теплый зверь, хитрый зверь. Берите…

– Ай да подарок, Озд, ай да подарок! Какая вещица, – барон похвалил кочевника.

– Спасибо, спасибо, – довольно захлопала девушка в ладоши.

– Теперь надо дорога ехать, – ответил улыбающийся кочевник.

Глава 20

Отчего Судьба так часто отнимает у нас выбор, искусно выстраивая загоны непреодолимых ограждений на нашем пути, направляя жизнь в одну, ведомую лишь ей, колею предначертанного? И сколько мы ни пытаемся вытолкать раздолбанную телегу жизни из ямы, в которую заволокла нас ее хитрая игра, мы лишь глубже погружаемся в жижу непреодолимости, раскиданную по случаю нашего прибытия в пространственно-временную точку, именуемую среди людей жизнью.

Есть единицы, которым удается разорвать выкованный до рождения ошейник и вырваться, получив индульгенцию освобождения от предписанного. Но освобождение не дает свободы, и человек, подобно рабу, становится слугой расколотого на части ошейника. Призраком-стражем воспоминаний о своей несвободе. И только немногие из разорвавших оковы способны распознать ценность дара, который они получили, и воспользоваться им.

Но сначала Судьба выпускает Минотавра, слепленного из крови и страхов, живущих в лабиринтах души слепца, еще вчера бывшего рабом. Убить порождение Сумеречного Мира можно, лишь отрубив часть себя, ту часть, которая боится, лжет, предает. Мало способных дойти до конца испытания, еще меньше тех, кто прошел, сдав первый взрослый экзамен на звание Человека.

Освобожденные получают выбор – уйти или остаться. Большинство решает уйти, покинув реальность, и следы их теряются в росе утреннего тумана, но Судьба любит иных, тех, кто имеет смелость остаться, став поводырем для слепцов, бредущих в бесконечном цикле от рождения до могилы, в нескончаемой ночи незнания.