Страница 118 из 148
– Уйди, я сам, – объявил барон и неровно заступил на лестницу. Ковыляя и морщась от боли, он дошел до стола и тяжело сел рядом с Андреасом.
– Что, сын мой, ты говоришь этим людям? – он положил руку на плечо егеря.
– Я говорю, господин барон, – егерь запнулся, – Говорю, что Вы ранены, и наши планы…
– Что же ты замолчал, дорогой мой Андреас? – ласково спросил Бома.
– Что наши планы придется изменить.
– Оно так, Андреас, и вы, друзья мои. Я так и думал, что вы будете обсуждать, что делать дальше, поэтому и спустился сюда, – он крякнул. – Хотя это и было непросто.
– Думаю, нам нужно уносить отсюда ноги – и поскорее, – продолжил барон, – Они несомненно повторят нападение, как только получат подкрепление. Не люблю я отступлений, но для успешной обороны этот почтенный трактир совершенно не годится. Он славен своими солеными огурчиками, но совершенно не устраивает меня в качестве укрепленного пункта.
– И какие Ваши соображения, барон? – спросил капитан Берроуз.
– Сегодня я отдохну, а завтра мы двинемся в дальний путь – к герцогу, как и договаривались, – ответил Бома, гордо упершись здоровой рукой в бок.
– Господин барон, какой путь, какой герцог?! Вы посмотрите на себя, – запричитал трактирщик, – это невозможно, вы просто умрете!
– Я?! Ты смеешься, трактирщик! – барон попытался сесть, по его лицу пробежала боль страдания, – Вот холера, ммм!… Раздери меня дракон!… мое плечо!
– Я же говорю, это просто невозможно, – добавил трактирщик, – Оставайтесь здесь. Авось? эти разбойники больше не заявятся. Вы их неплохо поколотили.
– Нет, нам надо идти, – настаивал Бома, – Завтра же утром мы оседлаем коней и двинемся в поход.
– Барон, три дня дороги, а сейчас метель, – и Вы ранены. Один из Ваших слуг лежит в горячке после ранения, второй ослаб из-за потери крови. Мы не можем идти так скоро.
– Ммм, не можем, не можем! Что ты заладил, как часы на ратуше в полдень! – выругался Бома, – Ты ничего не понимаешь в дислокации. Не сегодня-завтра они, эти… вернутся сюда с подкреплением, и тогда нам всем тут не поздоровится, клянусь Небом.
– Мы это понимаем, господин барон, – ответил капитан Берроуз, – поэтому и хотим найти выход.
– Кажется, я знаю, как можно вам помочь, господа, – трактирщик склонил седую голову и зашептал, подрагивая то ли от страха, то ли просто от старости. – В шести милях отсюда в лесу есть старая мельница на ручье. Она давно заброшена, с тех пор, как мельник умер. Мало кто помнит про нее. Вы можете укрыться там и переждать, а когда будет спокойно – уедете незамеченными.
– Мы околеем в этой твоей избушке в лесу или помрем с голодухи, трактирщик, – гаркнул барон.
– Там есть пара бочек муки, соль, крупа, сахар. Живности в лесу полно – настреляете. Там вам будет покойно и безопасно, – ответил трактирщик.
– А ежели эти, ну "братья" опять пожалуют сюда? – спросим мичман.
– Да придут и пес с ними. Скажу: были и уплыли, куда не знаю. Нет таковых, хотите -ищите, так и скажу им.
– Умно, умно, молодчина, трактирщик, – похвалил старика барон.
– Да, но если за трактиром уже следят, как мы сможем его незаметно покинуть? – спросил Макс.
– Разумный довод, разумный, – согласился барон, – Это осложняет дело.
Он подпер здоровой рукой голову, по его лицу была заметна напряженная мыслительная работа.
– Я вас выведу, господа, – торжественно объявил трактирщик, – Тут в погребе есть старый лаз, построенный еще полтора столетия тому назад. Он выходит в двух сотнях шагов от дома, у самой кромки леса. Дам вам мальчишку, моего племянника, в провожатые, он вас доведет до ручья. Ну, а дальше вы уже сами вверх по течению и дойдете.
– Отличная идея, мне кажется вполне, вполне, – одобрительно сказал барон, – Не так ли, друзья мои?
– Да, нужно начинать сборы, – согласно кивнул Берроуз.
– Думаю, что да, – подтвердил егерь.
– А мой Трамадор?! Что будет с моей лошадкой? И вообще, с нашими лошадьми? – заверещал барон.
– Не стоит волнений, мой дорогой барон, я позабочусь о ваших лошадях. А когда вы решите уезжать, верну их вам в целости, – закачал головой трактирщик…
– Что вы там высматриваете, Андреас? – спросил капитан Берроуз. Поднимаясь по старой лестнице в свою комнату, он с трудом разглядел смутную фигуру егеря, стоящего в дальнем конце пустого, темного коридора, с потушенной керосиновой лампой в руке.
– Идите сюда, капитан, – тихо заговорил егерь, будто боясь спугнуть кого-то или что-то крадущееся неподалеку.
– Что там случилось? – Берроуз осторожно подошел к леснику.
– Похоже, свет. Я видел огоньки, – зашептал тот, вот там, у кромки леса, – У основания правого холма, где поломанное дерево. Видите?
– Огни, в этой метели? Да ну, бросьте, Андреас, кто там может ходить кроме неприкаянных призраков? – капитан наклонился к заиндевевшему стеклу, протер рукой дырочку в изморози и прислонился к стеклу.
За пеленой снежных зарядов, вертящих свою карусель в синеве ночи, проступали лишь силуэты сосен, несколько заснеженных холмов вдали, да еще полузамерзшая, заметенная, совсем уже не проезжая дорога, вьющаяся бечевой от ограды трактирного двора.
– Ничего – буран, пустота…, – капитан оторвался от стекла, – Не тратьте время, лучше идите к себе собирайтесь.
– Да нет, вот там, у подножия, вот там же! – настаивал егерь. Капитан снова прильнул к своему окошечку снова.
– Где переломанная ель, смотрите внимательнее.
И не успел он договорить, как у подножия холма блеснули и тут же потухли два желтых огонька.
– Вот, только что! Вы видели? – воскликнул охотник, – Там был свет, только что!
– Да, я видел – ответил Берроуз, – Вот, нечистая! Вполне возможно, это наши гости вернулись и следят за домом.
– А если не они?
– Не они? Ну, может быть что угодно, Андреас. В этом я убедился на своей шкуре. Но будем исходить из вероятного. А это значит, что времени у нас остается совсем ничего. Возможно, уже этой ночью они повторят попытку штурма.
– После того, что произошло утром, я готов с Вами согласиться, – хмыкнул егерь.
– Нужно немедля выставить двоих вооруженных часовых, скрытно наблюдать из окон, дабы нас не застали неожиданно. В случае чего – стрелять и поднимать тревогу. Я предупрежу трактирщика. И нам следует ускорить сборы, пока еще у нас есть время.
– Да это будет верно. Я выдам Максу винтовку и патроны. Он займет пост у северного крыла, а я у южного. А Вы пока займетесь сборами.
– Договорились. Выход назначим через два с половиной часа, – сказал Берроуз.
Макс поставил охотничью многозарядную винтовку у оконной рамы и, присев на принесенный загодя потертый угольный ящик, вытащил из кармана запасенный с ужина кусок халвы. Надломил податливую массу и, закинув отколовшиеся крохи в рот, посмотрел в который раз в доверенное ему окно.
Буран и не думал ослабевать, закручивая бесконечные снежные водовороты, набрасывая все больше и больше снежной крупы на наметенные за прошедшие сутки сугробы. Ничего подозрительного за окном не происходило, не было никаких огней, людей или животных. По большому счету, за окном не было ничего кроме снега и метели.
Со стороны комнат слышались оживленные разговоры, громыхание коробок и шуршание укладываемых в мешки вещей. Кто-то смеялся, кто-то ворчал. Он закрыл глаза, пытаясь расслышать, о чем говорит Стени слуге барона, но слова были неразборчивы, он вслушивался в разговор еще и еще. И потом утерял ускользающую нить слов, ему стало хорошо и покойно, глаза налились свинцовой тяжестью, он облокотился на винтовку и задремал.
Быстрый сон пришел видением занесенных белым снегом скалистых гор и нескончаемой пурги, отгородившей звездное небо. Пурга пела свою пронизывающую песнь полярной ночи. И еще странный белый круг, утопленный в снегу, похожий на фонарь брошенный линзой вверх неведомым великаном. Линза горела ярко белым и внезапно погасла, будто кто-то выдернул батарейку, и ночь, не мешкая, вернула свое. Снилась квартира в Цюрихе – темный ноябрьский вечер, на столе уютно горит свеча и щелкают искорками еловые дрова в разожженном камине. Покойно и уютно, бутылка французского Шарль де Ренуар четвертого года и сыр, порезанный мелкими ломтиками рядом с еще не наполненным бокалом. И сквозь сон резкий окрик…