Страница 16 из 78
* * *
Этот случай давно был когда-то В Ленинграде суровой зимой. Капитан после грозных сражений Письмо пишет жене дорогой. «Дорогая жена, я — калека. У меня нету правой руки. Нет и ног. Они верно служили Для защиты родимой страны. Я берег твой покой, дорогая, И хотел, чтобы дочка моя Обо мне никогда не грустила И по-детски ласкала меня». Получил он письмо от супруги. С ней прожил он уже много лет Но жена отвечает сурово, Что не нужен калека и ей. «Мне минул лишь тридцатый годочек. Я хочу еще жить и гулять. Ты приедешь ко мне, как колчушка, Только будешь в кровати лежать» А внизу там заметь каракульки. Виден почерк, но почерк не тот Это почерк любимой дочурки: Домой папочку дочка зовет. «Милый папа, не слушай ты маму, Приезжай поскорее домой. Этой встрече я буду так рада, Буду знать, что мой папа живой. Я в коляске катать тебя буду И цветы для тебя буду рвать. В душной комнате весь ты вспотеешь, А я буду тебя прохлаждать». Вот уж поезд к вокзалу подходит, Потихоньку по рельсам скользит, А в том поезде радость к горе — Капитан молодой там сидит. Капитан из вагона выходит, По перрону нетвердо идет. И глазам он поверить не может: Эта дочка его или нет? «Папа, папа! Как это случилось?! — Руки целы и> нога целы! Орден яркий со знаменем красным Расположен: на левой, груди" «Постой, дочка, постой, дорогая! Видно, мать не пришла и встречать. Она стала совсем нам чужая, Так не будем о ней вспоминатъ!" Этот случай давно был когда-то В Ленинграде суровой зимой. Капитан после грозных сражений Возвратился здоровым домой.* * *
Помню, помню, помню я, Как меня мать любила, И не раз, и не два Сыну говорила. Говорила: «Ты, сынок, Не водись с ворами. В Сибирь-каторгу сошлют, Скуют кандалами. Сбреют волос твой Густой Аж до самой шеи. Поведет тебя конвой По матушке Расее» Я не крал, не воровал. Я служил народу. В Сибирь-каторгу попал По пятому году. Помню, помню, помню я, Как меня мать любила, И не раз, и не два Сыну говорила.* * *
Гудки тревожно загудели, Народ валит густой толпой. А молодого коногона Несут с разбитой головой. Зачем ты, парень, торопился, Зачем коня так быстро гнал? Или десятника боялся, Или в контору задолжал? Десятника я не боялся, В контору я не задолжал. Меня товарищи просили, Чтоб я коня быстрее гнал. Ох, шахта, шахта ты — могила. Зачем сгубила ты меня? Прощайте все мои родные — Вас не увижу больше я. В углу заплачет мать-старушка. Слезу рукой смахнет отец. И дорогая не узнает, Каков мальчишки был конец. Прощай, Маруся ламповая, Ты мой товарищ стволовой. Тебя я больше не увижу — Лежу с разбитой головой. Гудки тревожно загудели, Народ валит густой толпой. А молодого коногона Несут с разбитой головой.Приморили гады
Приморили гады, приморили, Загубили молодость мою. Золотые кудри поседели. Знать, у края пропасти стою. Всю Сибирь прошел в лаптях разбитых. Слушал песни старых пастухов. Надвигались сумерки густые. Ветер дул с охотских берегов. Ты пришла, как фея в сказке давней, И ушла, окутанная в дым. Я остался тосковать с гитарой, Оттого что ты ушла с другим. Зазвучали жалобно аккорды, Побежали пальцы по ладам. Вспомнил я глаза твои большие И твой тонкий, как у розы, стан. Много вынес на плечах сутулых, Оттого так жалобно пою. Здесь, в тайге, на Севере далеком, По частям слагал я песнь свою. Я люблю развратников и воров За разгул душевного огня. Может быть, чахоточный румянец Перейдет от них и на меня. Приморили гады, приморили, Загубили молодость мою. Золотые кудри поседели. Знать, у края пропасти стою.